За спиной зачавкало. Сильнее сжав рукоятку револьвера, Седьмой обернулся на источник шума. Чавканье было смачным, словно ребенок жевал любимую конфету-тянучку. В ноздри ударили запахи мочи и немытого тела. От мысли о том, что в яме еще кто-то, по телу пробежала легкая дрожь. Возможно, какой-нибудь путник-бедолага попал в ловушку, но ведь тогда бы дырку в земле мужчина бы увидел. Седьмой заиграл желваками.
Чавканье, между тем, не прекращалось, наоборот — становилось громче и нахальнее. Прижавшись к стене, мужчина пытался рассмотреть источник шума.
Из-за туч выглянула луна, позолотив яму. Света теперь хватало, чтобы увидеть все.
Из земли тянулась рука. Ее испещряли пузырчатые маленькие гнойники, из которых сочилась то ли черная, то ли красная жидкость. Скатывающиеся по руке капли гноя приковывали к себе взгляд, завораживали.
Седьмой подскочил к монстру и ловко ударил его ногой. Раздался треск костей. Рука исчезла в земле. Наступившая затем тишина напугала сильнее воя Крылатых.
Была рука — и нет. Осталась лишь глубокая дыра сантиметров пятнадцать в диаметре. Мужчина попытался проглотить слюну, но она застряла в горле вязким комком. Возникло жуткое желание выстрелить в дыру, чтобы добить тварь, но стало жалко пули. Патроны еще понадобятся с Крылатыми. Соображалось плохо, мысли скакали от тварей к проблеме, как вылезти из ямы, но даже сейчас он понимал, что шансы выжить с каждой минутой стремились к нулю.
— Мадам, мне, пожалуйста, тот наикрутейший дубовый гробик с телевизором, — попытался себя подбодрить Седьмой. — Кредитки принимаете?
Из дыры захихикало и тут же с оглушительным ревом рыхловатое дно ямы взорвалось брызгами жирной глины, раззявилось маткой провала. Земля извергла новое порождение ночных кошмаров — Червивого Короля. Чудовище, освободившись от грунтовых оков, выпрямилось и нависло над Седьмым на добрый метр. Потрясенный, мужчина не отводил взгляд от твари. Ее круглое лицо, напоминающее сплюснутую морду акулы, светилось, как янтарь.
Недолго думая, Седьмой выстрелил. Пуля угодила в грудь твари, сбив с ног.
Воспользовавшись моментом, мужчина обежал монстра и ударил ногой по его голове. Не думал он, что столкнется с Червивым Королем на плоскогорье, но, похоже, судьба решила сделать все возможное, чтобы сегодня убить его. Главное, что Седьмой знал — нельзя смотреть твари в глаза — точнее, в два горящих сгустка на морде. Он нажал на курок еще раз, целясь в голову. Оранжевый сполох осветил яму.
Тварь завизжала… Тысячи червей, запутавшихся в густых волосах и бороде, оглушительно зачавкали. Червивый Король вскочил. Рот его открылся. Клыки вышли из кровоточащих десен, словно когти из лап кошки. Седьмой схватил рюкзак и швырнул в тварь. Но та отмахнулась от заплечного мешка как от пушинки и бросилась на мужчину. Нужно было стрелять, размахивать булавой, но Седьмой не мог этого сделать. Он закрыл глаза, пытаясь придумать спасительный план. В следующую секунду он оказался висящим в воздухе — Червивый Король поднял его за горло. Палец скорее по инерции надавил на курок. Раздался выстрел. Чавкающий звук, с который подпиленная пуля вошла в тело твари, Седьмой бы не спутал ни с чем. Хватка ослабла, и мужчина повалился на землю.
Захотелось просто лежать. Всякий раз, когда он решался проверить очередные расчеты, говорил себе: это будет последний раз. Никаких опасных ситуаций. Нельзя скакать аки горный козел от одного плоскогорья к другому, тщась спасти людей. Но все равно он находился на грани. Всегда неприятно ощущать себя бездарностью, знающей об окружающем мире столь мало.
Седьмой открыл глаза. Червивый Король извивался, пытаясь рукой остановить кровотечение из горла. Удивительно, подумал мужчина, он попал твари в грудь, в голову, но только случайная пуля в горло остановила ее.
Потемнело — луну вновь закрыли густые облака. Пошел холодный дождь. Стена падающей воды закрыла и без того плохую видимость. Черви продолжали чавкать, но Седьмой больше не обращал внимания ни на них, ни на тварь. Мужчине удалось вырвать у судьбы еще часа три жизни. Но скоро за ним придут Крылатые…
Из ванной комнаты послышался смех Тани. Дверь была чуть приоткрыта, поэтому Тропов хорошо слышал и всплески воды, и девчонку. Он валялся на кровати и дымил сигарой. Прошлый хозяин дома, видимо, разбирался в курении, даже отгрохал целую комнату под место, где можно было бы насладиться табаком. Сергей же кроме папирос «Беломорканал» в детстве ничего не пробовал, но знал, что сигареты успокаивают, и решил закурить.
Колечки дыма вырывались изо рта и медленно таяли.
«Прямо как Гендальф, блин. Осталось найти шляпу и большой мешок из-под картошки».
— Ты там скоро? — спросил Тропов. — Я тоже помыться хочу.
— В доме три ванные, а ты мне не даешь поплескаться!
— Я сторожу тебя, дуреха, от зубастых страшных полчищ зомбаков. И жду, когда ты меня будешь защищать.
— Ты револьвер починил?
Сергей кивнул, но понял, что Таня его не видит, сказал:
— Почистил. Вроде должен работать. Шутки шутками, но я очень прошу тебя: будь все равно начеку. Ходим по дому только вдвоем.
— Но почему? — спросила Таня обиженно. — Ты же дом проверил!
— Мало ли.
— Тропов, ты шизоид.
— Живой шизоид, прошу заметить!
Мужчина сел, провел рукой по бороде. Еще немного, подумал он, и буду вновь как человек. Обязательно сегодня постригусь, оденусь во все чистое, а потом схожу в винный погреб и чуть-чуть выпью. Тане не налью — еще маленькая. Пусть чай хлебает с бубликами.
— Ты чего там молчишь? — спросила Таня.
— Наслаждаюсь спокойствием. Вот когда мы с тобой могли так потрепаться? Я ведь даже не знаю, откуда ты. Есть ли у тебя родственники? — слова выскакивали, как пули из узи. — Был ли у тебя парень? Где ты училась? Господи, я совсем о тебе ничего не знаю.
— Не хочу говорить о родителях, — начала девчонка. — Маму укусили еще до того, как об оживших мертвяках заговорили. Ну и…
— Переживаешь?
— Глупый вопрос, Сергей. Конечно же. Но я все равно ничего не могу сделать. Родители умерли. А у тебя девушка была?
— Была. — Тропов нахмурился. — Жена, дочка, родители. Вот только я, похоже, их кинул…
Мужчина ссучил пальцы в узловатый кулак.
— Сереж, прости…
— Сам виноват.
Во рту стало горько, словно кошки нагадили. Тропов бросил сигару в пепельницу. Завитушками заплясал табачный дым. Грызя и без того обкусанный ноготь, мужчина бросил взгляд в открытую дверь ванной комнаты.
Мраморный пол блестел в свете галогеновых ламп; на полках красовались пузатые разноцветные бутылки с мазями, шампунями, кремами и скрабами. А фруктовый запах, тянущийся из ванны, баюкал и обещал крепкие сны.
