– Могу, – просто ответил Вотша и не прибавил к этому короткому слову привычное «господин». Юсут зло ощерился, но не ответил на выпад изверга.
– А вот этот меч узнаешь?!
Он вытянул из висящих на поясе ножен меч и показал его Вотше. У изверга заныло под сердцем – он сразу узнал свою награду за победу в том крайском поединке, которую вручила ему княжна Лада. И ему даже показалось, что голубой камень в перекрестье рукояти дружески подмигнул ему.
– Узнаю, – проговорил Вотша, обращаясь скорее к протянутому клинку, чем к стоящему против него ирбису.
Но тот не замечал состояния изверга, он наслаждался своим грядущим торжеством, он купался в нем, впитывал его всеми своими порами и излучал его в пространство.
– Ты снова возьмешь этот меч, – заявил княжич, – и снова попробуешь остановить бросок ирбиса. Правда, теперь тебе не поможет жезл Старого, но ведь ты и без него способен обойтись! Бери!!!
И он швырнул меч Вотше лезвием вперед!
Вотша мгновенно отклонился в сторону, пропуская сверкающую молнию мимо, и в следующее мгновение рукоять привычно легла в его ладонь, а клинок, описав размытый полукруг, развернулся в сторону многоликого.
– Ты действительно не разучился владеть оружием! – довольно проговорил Юсут. Затем, отойдя коротким, крадущимся шагом метра на три, он высоко подпрыгнул… Его тело превратилось в темное расплывчатое облако, из которого с легким шорохом выпала одежда и обувь, а через мгновение на эту разноцветную груду мягко приземлилась огромная светло-серая, в темных круговых пятнах кошка. Сделав пару коротких пружинистых шагов в сторону, ирбис неожиданно, без подготовки, прыгнул на изверга! Однако Вотша был начеку. Упав на одно колено, он пригнулся и выбросил вверх сверкающий клинок. Тяжелые лапы ирбиса пронеслись над самой головой изверга, а его мощное, крупное тело пропустило сквозь себя отточенную сталь, словно это было нечто нематериальное, не от мира сего.
Вотша и до начала схватки знал, что клинок бессилен против многоликого, повернувшегося к Миру звериной гранью, он взял меч, потому что тот был ему дорог, он вскинул его чисто автоматически, и все-таки он испытал жесточайшее разочарование, когда клинок оказался совершенно бесполезен! Тем не менее, перекатившись, он снова вскочил на ноги и снова направил меч в сторону подкрадывающегося зверя. А тот, приподняв верхнюю губу и ощерив огромные желтоватые клыки, проворчал вполне членораздельно:
– Молодец, изверг, повесели меня, прежде чем я выпущу тебе кишки!..
И тут же последовал еще один прыжок, на этот раз не столь высокий. Пропустить зверя над собой Вотша уже не мог, поэтому он попытался отпрыгнуть в сторону, отмахнувшись клинком, но сделал это недостаточно быстро. Левый бок обожгла мгновенная боль, и, вскочив на ноги, он почувствовал, как лохмотья, в которые превратили куртку и рубашку когти ирбиса, быстро намокают кровью. Но рана, как он чувствовал, была совсем неглубока, хотя и болезненна. А ирбис, присев на хвост, быстро облизывал свою правую лапу. У Вотши мелькнула радостная мысль, что зверь зализывает рану, но тот проворчал себе под нос:
– А у тебя вкусная кровь, вонючий изверг! Я выпью ее всю, до капельки!
Третий прыжок, последовавший сразу за этим ворчанием, был прост и прям, как удар тарана! Вотша не успел увернуться, обе лапы ирбиса вонзили когти ему в грудь и, пробив кожу куртки, рванули в стороны, словно желая разорвать его пополам. Однако сила удара была такова, что Вотшу отбросило назад, хотя кожа на его груди, под сердцем и на правом плече, повисла лохмотьями. Меч вырвался из его руки и отлетел далеко в сторону, а сам изверг грохнулся на спину и потерял сознание.
Когда он очнулся, на его кровоточащей груди стояла тяжелая лапа ирбиса, а морда, склонившаяся над его лицом, дохнула горячим смрадным воздухом и произнесла:
– Все, изверг, наигрались! Я убью тебя медленно! Я буду пожирать твои внутренности, а ты еще будешь жить и чувствовать, как я обгладываю твои ноги, как выдергивают из тебя твои кишки, как мои зубы вгрызаются в твою печень, в твою селезенку!..
Вотша слышал довольное утробное ворчание Юсута, но не понимал, что тот говорит, на него навалилась страшная усталость, полное опустошение, и только одно мешало ему закрыть глаза и отдаться во власть нависшей над ним смерти – что-то невыносимо жесткое уперлось слева в его располосованный левый бок и мешало… мешало… мешало!.. Хорошо, что правая, странно вывернутая рука была как раз рядом с этим твердым, мешающим предметом. Вотша чуть пошевелил пальцами, и вдруг они коснулись знакомой, витой рукояти! Кинжал! Его смешной, никому не нужный кинжал из се-броси! Из серебра!
Он медленно и неуклюже обхватил непослушными пальцами рукоять и потянул клинок из-под себя, а тот неожиданно легко вышел из ножен. Вот только сил у Вотши больше не оставалось, а надо было еще поднять руку и ударить… Зачем… Что может сделать оборотню маленький, не держащий заточку клинок, когда прекрасный меч был бесполезен?! Но Вотша об этом не думал… Ему просто нужно было собрать немного сил для последнего удара.
– …твою шкуру я прикажу набить, и это чучело отправлю князю Всеславу! Я покажу ему, кто убил его извержонка! И тогда он отдаст мне княжну Ладу, даже если она сорок тысяч раз скажет «нет»!
– Нет!!! – хрипло повторил Вотша, и его правая рука, чуть приподнявшись, нанесла последний удар.
Он ожидал, что серебряный клинок привычно легко пройдет сквозь нездешнее тело ирбиса, но вдруг, к своему огромному удивлению, почувствовал сопротивление. Он почувствовал, как недлинное полированное жало прокалывает шерстистую звериную шкуру. Как протыкает оно тугие узлы могучих звериных мышц. Как проходит между стальной крепостью ребер. Как омывает его горячая звериная кровь. Как эта кровь горячими толчками выплескивается из невероятной, из невозможной раны на его крепко сжатый кулак!!!
Ирбис вдруг вскинул огромную голову, и его рык потряс окружающие горы. А затем голова зверя снова опустилась, в круглых, желтых, донельзя изумленных глазах погасла жизнь, и могучее звериное тело обрушилось на Вотшу всей своей тяжестью.
Через несколько минут изверг пришел в себя. Придавленный телом ирбиса, он сам себе казался совершенно беспомощным, однако спустя всего несколько секунд почувствовал, что лежащее на нем тело становится… легче. Собравшись с силами, он отвалил в сторону звериную тушу и попробовал приподняться. Не сразу, но ему удалось сесть, и тут он увидел, что в светло-серой шкуре ирбиса, в его огромном мертвом теле медленно разрастается дыра со странными обугленными краями. Центр этой растущей дыры, по всей видимости, приходился на место удара серебряного кинжала, и эта дыра словно пожирала отданное ей мертвое тело, пожирала неторопливо, деловито, без остатка, не оставляя следов. Вотша невольно попятился прочь, не сводя глаз с пропадающей неведомо куда плоти, и вдруг почувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Резко вскинув голову, он увидел стоящего в двух шагах от него Вагата – тот буквально остолбенел, взирая на мертвого ирбиса, плоть которого сгорала в невидимом пламени.
– Я… убил его… – одними губами прошептал Вотша, но кузнец, похоже, его не слышал.
Тогда Вотша собрался с силами и, не обращая внимания на свирепую боль, словно сдирающую с него кожу, попробовал встать на ноги. Дважды он падал на бок, но в конце концов ему удалось подняться. Тогда он осторожно выпрямился, протянул вперед правую руку с зажатым в ней серебряным кинжалом и выкрикнул во все горло свой вызов этому Миру:
– Я убил его!!!
