Вскоре после завтрака они отправились в путь, направляясь на северо–восток в холмистую местность, лежавшую перед Погребальными горами, твердо решив найти Таупо Раф и матурена троллей Кермадека. Никто из них никогда не был в этой части мира и не имел достаточно знаний о ней, чтобы представлять себе что–то большее, чем лишь основное направление, в котором они должны двигаться. Таупо Раф лежал у подножия гор где–то севернее Шлаков. Самое лучшее, что они могли сделать для выбора, в какую сторону идти, это воспользоваться карманным компасом, полагая, что рано или поздно они повстречают кого–нибудь, кто им поможет. Горные тролли были племенным народом, а между племенами существовала некая враждебность, однако именно сейчас не было никаких войн троллей с другими расами, поэтому не было причины считать, что они будут представлять угрозу путешественникам в их стране. По крайней мере, именно на это надеялась Хайбер.
Она утвердилась в этих своих мыслях, ведь у них было мало выбора в этом вопросе и, следовательно, мало причин говорить о возможных неприятностях, если они ошибаются. Казалось, Тагвен считал, что каких бы горных троллей они не встретят, те обязательно им помогут, как только услышат имя Кермадека. Может, так и будет. Хайбер была так счастлива, что они покинули Шлаки, что готова была выбрать любой, даже самый рискованный способ действий, рискнуть почти всем. Даже простой факт, что они больше не окутаны болотным мраком и туманом, давал ей огромное чувство облегчения.
Однако, конечно, было и кое–что еще. А именно, что они покидают то место, в котором погиб Арен Элессдил. Это было ощущение, что, возможно, она сможет примириться с его смертью, если между ней и воспоминаниями о тех событиях пролягут время и расстояние. Она уговорила себя продолжать путь без него, но принять, что он действительно ушел, было гораздо труднее. Потеря друина оставила ее опустошенной. Он был больше, чем просто дядей; он стал ей отцом, которого она потеряла еще ребенком. Он был ее доверенным лицом и самым лучшим и надежным другом. В качестве утешения для своих страданий, она говорила себе, что он все еще тут, как дух, и будет присматривать за ней после своей смерти, как делал это при жизни. Она принимала желаемое за действительное, однако духи были реальными и иногда помогали живущим, и ей необходимо было думать, что подобное случится и здесь, потому что она имела серьезные сомнения насчет себя самой. Она не верила, что ее скудных способностей обращения с магией друидов окажется достаточно, чтобы преодолеть остаток их путешествия, несмотря на все заверения Арена. Даже ее обращение с Эльфийскими камнями вызывало подозрения. Ей удалось призвать магию в сражении с Тереком Молтом, но все это было омрачено жертвой ее дяди. Ее до сих пор пробирала дрожь при воспоминании о силе Эльфийских камней, огромной и бесконтрольной, и она не знала, сможет ли заставить себя призвать эту магию снова, даже чтобы защитить саму себя. По правде говоря, она не знала, сможет ли сделать это, если над ней нависнет угроза, а такая неуверенность могла представлять такую же опасность, как и сама угроза. Одно дело говорить, будто она обладала и решимостью и уверенностью, и совсем другое, чтобы их продемонстрировать. Она хотела, чтобы был способ проверить себя. Но его не было, вот и все.
Они шли все утро и постепенно ее настроение улучшалось. Время и расстояние помогли заглушить ее печаль, но не ее неуверенность. Учитывая природу их дальнейшего путешествия, ей придется как–то с ней разобраться.
— Ты видела его? — спросил Пен, когда они сделали привал в полдень, чтобы попить из ручья и перекусить остатками корней, которые мальчик собрал утром.
Она вытаращила на него глаза:
— Видела кого?
— Кота. Он следует за нами.
— Болотный кот?
Тагвен, сидевший немного в стороне, сразу же повернулся к ним. Его глаза раскрылись от испуга:
— Зачем ему это надо? Он охотится на нас?
Пен покачал головой:
— Я так не думаю. Но он безусловно идет за нами. Я его видел несколько раз, в лесу, он старался быть незамеченным, следуя параллельно с нами. Я думаю, ему просто интересно.
— Интересно? — прокаркал дворф.
— Ни с кем нельзя спутать эту морду в маске, — продолжал Пен, не обращая внимание на полный ужаса взгляд Тагвена. Он вдруг ухмыльнулся, обращаясь к Хайбер, как маленький мальчик, который делится секретом: — Я решил назвать его Бандитом. Ведь он похож на него, не правда ли?
Хайбер не интересовало, на кого похож этот болотный кот, ее не волновало и то, что он следует за ними в горы. Она всегда считала, что болотные коты предпочитают обитать в болотах и лесах и не забредают на возвышенности. Она надеялась, что их кот потеряет всякий интерес к ним, как только они начнут подниматься.
Они прошагали весь остаток дня по холмистой местности, усеянной лесами и пересекаемой ручьями, которые питали озера, расположенные в более низких впадинах и как зеркала отражавшие яркий солнечный свет и облака. Проходили часы, и хотя они преодолели изрядное расстояние, им не повстречался ни один из обитателей этого края. Начало темнеть и тени деревьев вокруг них стали удлиняться, а они до сих пор так и не увидели ни одного тролля.
— Этот болотный кот все еще там? — в какой–то момент спросила Пена Хайбер.
— О, конечно, — сразу же ответил мальчик. — По–прежнему наблюдает за нами, как какая–то бродячая собака. Хочешь, чтобы я позвал его?
Они разбили лагерь с подветренной стороны заросшего лесом утеса, найдя пристанище в сосновой роще у ручья, который спускался со скал. Позади них холмистая местность, через которую они шли весь день, со своими лесами и полями растворялась вдали во мраке сумерек. Несмотря на героические усилия Пена, чтобы поймать хоть что–нибудь, у него ничего не получилось; им нечем было утолить голод. Они попили воды из ручья и пожевали кусочки коры небольшого фигового дерева.
— Не волнуйтесь, — успокоил Пен своих спутников. — На рассвете я пойду на охоту. Что–нибудь обязательно поймаю.
Они сидели и смотрели на звезды, слушая как тишину наполняют ночные звуки. Никто не говорил. Хайбер чувствовала пустоту, которая проникала из темноты прямо в ее сердце. Она не могла придумать этому название, но тем не менее это происходило. Через мгновение она встала и пошла в лес, желая оказаться одной на случай, если начнет плакать. Ей стало так невыносимо грустно, что ей едва удавалось удержать себя, чтобы не разрыдаться. Это чувство коварно подкралось к ней, как будто напоминало о том, как все плохо для них складывалось и в каких безнадежных обстоятельствах они оказались. Она могла поспорить, что с ними все в порядке, что они найдут дорогу, но это было не то, что она чувствовала. Она ощущала полную безнадежность и крайнее опустошение. Неважно, что они пытались сделать или куда хотели попасть, для них ничего хорошего уже не будет. Они будут бороться, но в конце потерпят неудачу.
