Но я сдаваться не собираюсь. Я сама выберу русло, по которому побежит река. На этот раз я ожидала удара от Витора. И энергия, которой мы с сестрой служили, и которая оберегала нас, ожидала этого. Сконцентрировавшееся над Витором сияние просто упало на него, придавив его своей святостью и первозданной чистотой.
Ная
А в сердце моем родилась ненависть. Возникла маленькой точкой и сожгла все до тла. Никаких оправданий я не придумывала и ничего не хотела слушать. Если это сделал он своими руками, то какого черта могут быть оправдания? Их просто нет! И быть не может! Плевать на то, что с рецептом пойла он не обманул. Это еще ничего не значит. Хитрый ход — ничего больше.
Черт, а я дура, позволила ему втереться в доверие! Все же казалось таким простым и искренним. Он, ведь, как будто действительно хотел помочь, хотел что-то исправить, хотел изменить то, что натворил. Жалкий актеришка! Ненавижу! Мало того, что нас так подвел. Так еще и брата моего угробил! С каким же остервенением надо ненавидеть, что бы иссушить эльфа до такого состояния! Как извращенно издеваться! Ниал не умер только по счастливой случайности.
Голос матери внутри шептал о прощении, о том, что мне неизвестны все подробности. Но о каком прощении идет речь? Объясните, как простить такое массовое предательство? Плевать мне на свои чувства. Дело в миллионах жизней, что здесь сконцентрировались. И тех, что там далеко: дети, старики. Это же убийство наций, целого населения материка! Как ты сможешь жить с этим, Лука?
Я бродила по лагерю. От моего злого взгляда шарахались, не только люди, даже гномы старались не преграждать пути. Я хотела убежать туда, где не будет никого. А особенно этих жестоких сочувствующих взглядов друзей, кто прекрасно меня знал и видел, как я глупо втюрилась! Они смотрят на меня с сожалением, им хочется меня обнять и сказать что-то подбадривающее. Но не надо меня жалеть! Я ненавижу жалости! Я сильная и смогу преодолеть все, что мне жизнь подкидывает. И эта слепая влюбленность в Луку мне не помеха. Неделя и я все забуду. Но это только при условии, что у меня есть неделя. Есть ли у нас эта неделя? Есть ли у нас хотя бы час?
Чокнутый Витор! Как дожил он до такой жизни? Докатился как до подобной злости? Что мотивирует его, какие желания его толкают на столь страшные действия? Осознает ли он то, что творит?
Я уже достаточно далеко отошла от шумного лагеря в поисках одиночества. Высокая трава доставала до пояса, кое-где торчали тоненькие стволы деревьев. День уже клонился к вечеру, Светило неизбежно катилось к горизонту. И с каждым дюймом, на который оно опускалось вниз, становилось страшнее. Я этого не видела, небо было затянуто тучами темными, разбросанными густыми клочками над головой. Но это ощущалось морозом по коже. Температура падала к нулю, окутывая тело покрывалом мурашек. Что бы хоть как-то разогреться я достала плеть. И выпустила пар, разрезая воздух со свистом и слезами. С каждым взмахом руки я не освобождалась от эмоций, как ожидала, но все больше закипала.
Мне даже показалось, что я понимаю Витора. Безумец. И я теперь безумна. Никогда не думала, что сойду с ума, влюбившись и возненавидя. Стыдно? Да ни черта мне не стыдно! Я чувствую то, что чувствую и бесполезно переубеждать себя и приводить красивые и веские доводы. Чтобы я не придумала ради успокоения своего гнева, все это всего навсего ложь. Я точно знаю, чего я хочу. Я точно знаю, как это можно сделать. Я знаю, что я способна на это.
Способна ли я убить из мести? Собственными руками принести смерть человеку… Я не рассматриваю вопрос о том, правильно ли это. Я знаю, что неправильно. Меня волнует сейчас другое — дрогнет ли моя рука? Рука, в которой течет кровь эльфов, воспевающих красоту и прочую ерунду? Смогу ли я побороть убежденность ценить жизнь и прервать ее? Если да, то действительно ли я это сделаю из-за брата? Если да, то действительно я это сделаю из-за миллионов жизней? Или это просто моя обида да разбитое сердце, перевязанное бинтом, что бы не развалилось?
Бесполезно себя обманывать. Но принять правду страшно. За брата я бы мстила, но предала бы тебя суду, чертов колдун! За чужие жизни я привязала бы тебя, как чучело на площади, чтобы тебя закидали гнилыми помидорами. За себя… За себя я готова убить тебя, Лука. Ты не будешь жить. Все просто. Я не позволю тебе выжить и наслаждаться этой гадкой победой надо мной! Я не позволю тебе!
Безумная?
О, да!
Страшно?
До ужаса!
А в это время опять началась сеча. Инстинкты моих далеких почти забытых (столько поколений прошло) темноэльфийских прародителей взвыли с новой силой. "Мы себя в обиду не даем!" — закричали хором те прадеды и прабабки, что относились к темным, ночным. Я и сама удивилась, откуда бы во мне вдруг проснулась эта связь. Но запутанная родословная расплелась в один миг и расставила свои приоритеты, как только я позволила измениться своим взглядам на жизнь.
Ветер поднялся и принес с собой запах праха, рассыпающихся Теней и крови, умирающих людей. Я вдохнула этот перемешенный аромат, прикрыв от удовольствия глаза. Вдохнула глубоко, наполнив легкие до предела. Пахло смертью. И моя злость, открывшаяся для меня с новой стороны, жаждала окунуть в этот запах руки по локоть. Даже больше. Полностью искупаться в ней, чтобы забыть позор слабости духа. Заставить себя забыть обиду и чертовы слезы. Темные эльфы не плачут!
Я не могла себя уже удерживать, хотелось рвануть в самую гущу и убивать без разбору. Но сдерживало только одно — я должна найти его. Больше меня никто не волнует.
Я бежала в затянутое туманом поле, откуда слышались звуки бойни. А слезы бежали по лицу. Предательство раздирало изнутри. И перестала сдерживать себя, выпустив всю боль, что взорвалась с такой силой, словно ожидала этого всю мою жизнь.
"Не дури!" — звучало беспрерывно в голове: "Ты же светлая! Выкинь эмоции!" Такой знакомый голос. Голос брата, словно над самым ухом, словно он рядом. А я рубила не задумываясь, на кого замахиваюсь. Я была уже вся в крови и пыли. Была ли там и моя кровь, я не знаю. Я ничего не чувствовала. Меч, висевший всю мою жизнь за ненадобностью на стене в комнате, пошел в дело. Но даже эта железная штука была в шоке от моей ярости. Меч входил в тела Теней, распыляя их в прах, только обугленные головешки оставались от них на земле. А голос все повторял: "Не дури, Ная!". Прямо над самым ухом тихий спокойный голос моего брата. И как в детстве я прислонила голову к его плечу, сквозь рев произнося: "Меня обижают!".
И как в детстве, все становилось на свои места. Четкая картинка, передаваемая из подсознания брата легла пеленой на глаза и я все увидела. То, что на самом деле случилось с Лукой и Ниалом, как Витор ломает жизни тех, кто ему неугоден. Видела то, что осталось от Луки. Зомби. Ходящий по планете труп, бездумно выполняющий задания. И весь его магический потенциал улетел к чертовой матери! Мир пошел в пляс, пританцовывая национальный гномий танец. Лица наших и морды не наших слились в одну полоску и я резко упала на землю, крепко приложившись головой.
