Ознакомительная версия.
Я спросил с любезной настороженностью:
– Не впускают? Почему? Я в чьей-то немилости?
– Вы были гостем ярла Элькрефа, – объяснила одна словоохотливо, – но теперь у вас письмо к его брату. Ваша миссия выполнена! Вход во дворец для вас должен быть закрыт.
– Мда, – сказал я озадаченно, – видимо, приказ издали, но не успели довести до охранников. Буду иметь в виду.
Лилея проговорила с сомнением:
– Нет, что-то другое… Вас бы уже не впустили. Или это правда, что вы получили титул вильдграфа?
Я спросил с интересом:
– Правда, дикий слух?
Она быстро посмотрела на подругу, та вытаращила на меня глаза.
– Ну, не совсем дикий… Это вы дикий, могли бы чаще общаться! А то совсем не. Как-то обидно даже. Его Величество волен жаловать любые титулы. Главное, чтобы мог объяснить другим, за что.
– У вас почти демократия? – удивился я. – Король отчитывается перед народом? Или хотя бы парламентом?.. Ладно, сознаюсь! Мне в самом деле пожаловали этот титул. Специально для того, чтобы я мог волочиться за вами, Лилея, и за вашей подругой, по праву.
Подруга Лилеи сказала быстро:
– Меня зовут Керена. Волочиться лучше за мной. Я более… доступная. И покладистая.
Лилея сказал с обидой:
– Вот так она всегда! Прямо из-под носа выхватывает! Даже выдергивает, можно сказать.
Мергели вернулись на свои места у двери, злые и с напряженными плечами, сопят и поедают оттуда меня свирепыми глазами. Я читал в них обещание быстрой и злой смерти, как только эти две хохотушки выйдут из зала.
– Как жаль, – прощебетала девушка, которая назвалась Кереной, – в следующий раз приезжайте и погостите подольше!
– Обязательно, – сказал я.
– Про вас такие чудеса уже рассказывают…
– Я еще чудеснее, – пообещал я, – вот когда узнаете получше…
Я выпятил грудь и прочие мышцы, девушки восторженно охнули, а я сказал с сожалением:
– Увы, мне нужно наверх. Принцесса вызвала.
Лилея вздохнула.
– Да-да, идите. Она не терпит промедлений.
– Уже бегу, – сказал я.
Керена добавила:
– Потом возвращайтесь к нам! Если не найдете, мы вас отыщем сами. И та, кто быстрее отыщет, той и достанетесь.
Они весело хохотали и щебетали вослед, милые женские шуточки и нешуточное соревнование. Дверь за мной захлопнулась, я торопливо взбежал на этаж выше, попались только двое придворных, лица тревожно-крысиные, чуют беду, в глазах вопрос: тоже убегать за остальными или чуть еще выждать. Один было сунулся ко мне с вопросом, но вовремя увидел выражение моего лица, поспешно отпрянул.
Я взбежал наверх по мраморной лестнице, на втором этаже пустынно, только навстречу идут двое стражей: местный и мергель. Я сразу понял, что у тиборца ни единого шанса против кочевника, несмотря на доспехи с ног до головы, варвар – настоящий зверь, в нужный момент удавит голыми руками.
Завидев меня, мергель выругался и схватился за меч.
– Стой на месте! – велел я тиборцу.
Мергель облегчил мне задачу, ринувшись навстречу. Я сделал шаг на ступеньку выше, уклонился от просвистевшей над головой стальной полосы, ударил быстро и жестко.
Мергель споткнулся и с разрубленной грудью покатился по ступенькам.
– Убери тело, – велел я стражу.
Он проговорил блеющим голосом:
– Там выше… еще трое…
– Благодарим за коллаборацию, – громыхнул я надлежащим тоном и бросился наверх.
Ступеньки промелькнули под ногами с непостижимой скоростью, словно не бегу, а лечу, как заблудившийся стриж. Справа и слева распахнулись широкие коридоры, больше похожие на залы. Светильники распространяют не столько свет, сколько мощно благоухающие ароматы, на то и дворец.
Следующий зал поразил богатством, здесь чем выше – тем роскошнее, король вообще живет в голубятне, зато высоко сижу – далеко гляжу, кто не спрятался, он не виноват.
Я пробежал на другую сторону зала, вспугнув пару лакеев, еще этаж, уже четвертый, слева от меня уходят трое обнаженных до пояса героев, на красных поясах болтаются длинные ножи, на спинах в кожаных ножнах покоятся, как приклеенные, широкие мечи. С правой стороны точно такие же загорелые орлы, одинаковые, как братья, идут в мою сторону.
Слаженно, как один человек, эти трое выхватили мечи и бросились навстречу. С арбалетом уже не успеваю, я взвинтил метаболизм и встретил всех троих сверкающей завесой из отточенной стали.
Один мергель отшатнулся с рассеченным лицом, второй вскрикнул, потеряв меч вместе с рукой, третий успел зацепить меня по плечу. Острая боль жгла пару мгновений, я перебросил меч в левую руку и прикончил его жестоким ударом в голову.
Настороженный слух, несмотря на мое хриплое дыхание, уловил за спиной топот бегущих ног. Я уронил меч, выхватил арбалет, повернул влево и выстрелил в одно мгновение.
Впереди мчится красивый воин с яростным лицом, меч зловеще блестит во вскинутой руке, лицо горит азартом боя. Он даже не вздрогнул, когда в груди возникла сквозная дыра, зато бегущего за ним болт расплескал по стенам.
Третий набежал на меня с поднятым мечом. Я уклонился, ударил арбалетом. Острый рог рассек голову, я рванул оружие на себя, треснула кость, открыв дамбу со скопившейся кровью, я отпрыгнул, все еще ухитрившись не испачкаться.
Их вожак привалился к стене, пытаясь устоять на ногах, из дыры хлещет кровь в обе стороны, он смотрел с немым изумлением, губы что-то прошептали.
– Да-да, – ответил я нетерпеливо, – встретимся в аду и все такое… И ты будешь меня ждать там у входа, знаю-знаю! Так что иди, там уже толпа ждет меня, не дождется. А ты займи очередь. Как-нибудь приду на досуге погонять вас, гадов, в хвост и в гриву…
Он упал вниз лицом, я поднял свой двуручник и повернулся к зарубленным. Только один, который с обрубком у плеча на месте руки, пытается встать, держась за стену.
Наши взгляды встретились, он прохрипел:
– Добей…
– Живи, – предложил я, – романы и одной рукой писать можно, вон как Сервантес.
– Это… позор…
– Быть умным позор? – спросил я. – Грамоте обучишься…
– Добей, – прошептал он.
– Добейся сам, – сказал я. – Благородно и красиво. Можешь броситься на меч, как римлянин. Можешь головой о стену, как удалой казак за неимением дуба… Ты единственный дуб на этом этаже.
Он сумел встать, кровь продолжает хлестать, лицо уже бледное, как у мертвеца.
– До…бей… Окажи честь воину…
– Ладно, – ответил я хмуро. – Coup de grace двуручной мизерикордией.
Острая сталь рассекла ему грудь и располовинила сердце. Он сумел выдавить благодарную улыбку, так и сполз со счастливым выражением на пол, а я вытер лезвие о его брюки и рывком открыл роскошно украшенную дверь.
Ознакомительная версия.
