— Конечно.
Тиселе повернулась к Элесит.
— Рада, что ты пришла в себя. Трансформация закончилась?
— Нет, — ответил вместо жены страж. — Но главное уже произошло, остались мелочи. Я думал, это никогда не произойдет!
— Что произойдет? — вмешалась Кикса.
— Усвоение человеком — леди Элесит — сущности Хозяйки леса, — менторским тоном пояснила Тиселе. — Кстати, Мышка, а почему?
— Дразнишься, — недовольно пробурчала Элесит. — Сумасшедший дом, а не экспедиция. Понятия не имею. Ты бы себя со стороны видела — сама бы в чем угодно раскаялась. Тебе было так плохо… Я никогда не смогу искупить свою вину перед тобой, Тиселе, никогда!
— Не терзай себя. Я сама виновата.
— Никогда.
— Слишком щедрое обещание для Хозяйки леса. Забудь. Впредь будешь умнее.
Тиселе перехватила довольный взгляд стража, брошенный на нее поверх головы Элесит. Теперь-то у него появился надежный аргумент против всех выдумок жены! Теперь она как миленькая будет в лесу сидеть! Ради этого стоило замучить чуть не до смерти одну бывшую ведьму… тем более, что той ничего не сделалось.
— Все равно. Если тебе что-нибудь нужно… проси, чего хочешь.
— И обязательно попрошу. Ты уж извини, что здесь никого не осталось. Мы решили, что сталкиваться с тобой слишком опасно и поспешили увести всех.
— Под суд бы тебя, за пособничество. — Элесит поднялась с помощью мужа и протянула руку Тиселе. Та от помощи отклонилась, легко и упруго вскочив на ноги.
— Не получится. Свидетелей не найдешь.
— Тиселе! — не выдержал Залемран. Бывшая ведьма тут же смутилась и переключила на него свое внимание.
— Прости, Заль. Ты ведь простишь меня, правда? Я тебя очень прошу. И не сердись на леди Элесит. Ни на кого не сердись. Я тебя очень прошу.
Маг развел руками.
— Я не сержусь на тебя, Тиселе. Это ты меня прости. Скажи только одно. Зачем тебе это понадобилось?
— Что — это?
— Все. Почему ты пошла в шахту, почему тут оставалась и почему защищала Вийника. Если хочешь — скажи.
Залемран осекся, испугавшись собственных мыслей. Разве может быть другая причина, по которой один человек защищает другого и готов жертвовать за него жизнью? Может быть… может быть, леди Элесит была права и Тиселе вовсе не нуждалась в спасении?
Бывшая ведьма грустно улыбнулась.
— Прости. И спасибо тебе.
— Спасибо — за что?
— За то, что спас, ни о чем не спрашивая. Ты не прав. Я сказала вам правду и защищала Вийника из благодарности.
— За что?
— Дай руку.
Залемран послушался.
— Ты ничего не замечаешь? Нет? А ведь ты забыл обернуть руку Силой.
— Не может быть…
— Я сказала то же самое. Он развил твои идеи и придумал, как победить мое «проклятье», как сделать, чтобы отрицательный баланс не перекидывался на магов. Элесит, ты спрашивала, была ли стоящей плата Вийника. Решай сама. Я теперь могу быть человеком, таким же, как все. И я не утратила новых способностей. Заль, там на столе для тебя лежат записи. Вийник говорил, ты можешь включить их в свою теорию магии.
— Кхм, — кашлянула Элесит. — Это вещественное доказательство!
— Во-первых, ты там ничего не поймешь, Мышка, ты не знаешь теорию магии. А во-вторых, кто-то обещал исполнить любое мое желание.
Леди заскрежетала зубами.
— Умей проигрывать, Госпожа, — посоветовал ей муж. — Тебя никто за язык не тянул.
— Знаю, — угрюмо ответила Заклинательница. — Сама виновата. Ладно, вы как хотите, а я пойду портал осматривать. Надо же узнать, когда он восстановится и куда выкинул Вийника. Вдруг удастся поймать.
— Сомневаюсь, — бросила ей в спину Тиселе.
— Тис! — бросилась к девушке Кикса.
— Не волнуйся, я совершенно живая и здоровая. И, если ты не будешь меня душить, доживу даже до глубокой старости.
Теф шагнул в комнату, взял со стола стопку бумаг и мигнул товарищам.
— Мастер, мы занесем записи в Замок, можно?
Залемран растерянно кивнул.
Пас и Мок снова подхватили Киксу под локти и, что-то прошептав, повлекли по коридору прочь.
Маг и бывшая ведьма стояли, держась за руки, и смотрели друг на друга.
— Пойдем и мы, — вздохнула Тиселе. Из комнаты с сорванной дверью, доносилось приглушенное всхлипывание и невнятное бормотание. Видно, эта история расстроила Мяукающую Мышку больше, чем казалось с первого взгляда.
— Пойдем, — согласился Залемран. — Но я все-таки не понимаю твоего спокойствия. Разве не это существо пыталось тебя убить?
— Ты опять за свое, Заль? Ну, пыталась. А я — ее. И вообще, я не святая. Мышка в этом плане намного лучше меня. На моей совести — десятки замученных людей, помнишь?
— Это другое дело. Тогда ты была ведьмой, а теперь…
— Нет, это точно такое же дело! Только что Мышка была существом леса, а потом пришла в себя. Обижаться на то, что она тогда сделала — чепуха полная, все равно, что сердиться на больного.
— Хорошенькая «больная»! Она же могла тебя убить!
— Но не убила же. И даже вылечила потом.
— Потом!
— Залемран, ты пойми, она имела на это право! Я клялась ей в верности и нарушила слово! Она предупреждала, что не простит нового предательства — и все равно простила. Да любая бы Заклятая на ее месте!..
— Мне плевать, что сделала бы на ее месте другая Заклятая! — вышел из себя волшебник. — Мы не в лесу! Если эта чокнутая притворяется человеком — то пусть и ведет себя как человек или убирается обратно в свои чащобы!
— Тише, услышит еще.
— Пусть слышит. Ей полезно! Психованная, сумасшедшая, ненормальная…
Тиселе надоели возмущения Залемрана, и она, не особо задумываясь, шагнула к нему, чтобы поцеловать. Ошеломленный маг вздрогнул, но быстро оправился и ответил на страстный поцелуй.
Перенервничавшие коллегианты толпами бродили под дверями зала, в котором проходила защита шедевров. Никто не запрещал им присутствовать на выступлениях друг друга, но на это не хватало моральных сил. Одни доучивали свои речи, хотя, казалось бы, сами придумали, должны помнить, о чем будут говорить. Другие только что защитились и выбегали из зала, не помня себя от счастья. В отличие от защиты выпускных проектов, здесь оценку говорили сразу. А еще в зале присутствовали очень серьезные люди — представители королевских ведомств и некоторых крупных компаний. Они подходили к заинтересовавшим их выпускникам и делали определенные предложения. Так что многие вместе со званием мастера получали еще и работу.
Не все, конечно. Вот Леани, с блеском защитившая свое «приворотное» заклинание, как ее дразнили товарищи — чары, подчиняющее ее воле любого представителя мужского пола, — подписала обещание не злоупотреблять своим открытием и, отказавшись ото всех предложений, ушла на вольные хлеба.
