— Да будет благословенно имя Господне! — горячо прошептал он и набожно сложил руки. — Он послал благословенного Камбера, чтобы помочь нам! — воскликнул он. — Господь послал Камбера спасти слугу своего Элистера!
Когда он в умилении склонился, Кверон тихо подошел и положил руку на его плечо, нагнувшись, сказал на ухо несколько слов, которых не слышали завороженные зрители. Спустя несколько секунд Дуалта поднял голову и посмотрел на Кверона, потом на короля, архиепископа и публику. На губах появилась тень нервной, застенчивой улыбки.
— Прошу простить меня, преподобные отцы, Государь, — забормотал он, обращаясь к Синхилу в особенности и расправляя плащ трясущимися руками. — Я хотел…
Джеффрай отрицательно покачал головой.
— Извинений не нужно, лорд Дуалта, Ваш рассказ на многое проливает свет. Отец Кверон, вы хотите, чтобы лорд Дуалта продолжал?
— Не стоит, ваша милость, — Кверон поклонился и повернулся к Синхилу. — Ваше Величество, мы подошли к весьма трудному моменту, ибо следующее свидетельство должно быть представлено человеком, вне всякого сомнения, вам известным. Разумеется, я могу попросить лорда Дуалту продолжить, но…
До этого момента Синхил следил за рассказом, сосредоточенно поджав губы, иногда прикрывая глаза, словно от яркого света, хотя пламя факелов и огонь в камине вовсе не слепили публику. Камбер, конечно, знал, что Синхил закрывается не от света, и был уверен, что Кверон тоже это понимает. Джеффрай, который вчера прочел мысли Кверона, старался не смотреть на короля. Впрочем, ему и не нужно было делать этого, остальные епископы и все в зале устремили взгляды на владыку Гвиннеда.
Сердцем Камбер рвался к королю. Кверон действовал безжалостно. Теперь Синхил не мог избежать расспросов. Кверон может постараться быть помягче, но не отступит.
— Ваше Величество? — спросил Кверон, будто не был уверен, что король расслышал прежние слова.
Синхил поигрывал печаткой на большом пальце, стараясь казаться бесстрастным.
— Я не знал, что король обладает властью при дворе архиепископа, — произнес он, не поднимая головы. Архиепископ Оррис взглянул на Кверона, потом на Джеффрая, который так ничего и не сказал, и, наконец, на Синхила.
— Сир? Этот свидетель известен Вашему Величеству?
Синхил медленно кивнул, не решаясь поднять глаза и встретить так много взглядов. Может быть, они втроем договорились? Джеффрай и Кверон заранее приобщили Орриса к своей грязной работе, чтобы принудить Синхила говорить… Синхил не станет лгать, не утаит самой жуткой правды. Вздохнув, король повернулся лицом к Оррису.
— Он известен мне очень хорошо, архиепископ.
— Почему бы нам не выслушать его? — не отступал Оррис.
Синхил не ответил, и сидевший рядом с Камбером Юстас, прочистив горло, встал.
— Ваше Величество, прошу меня извинить, но я не понимаю, что здесь происходит. Я человек простой. Мне не по душе интриги и тайны. Если есть еще один свидетель, так пусть он выступит. Знакомство с Вашим Величеством не освобождает от того, чтобы сообщить правду по такому вопросу.
— Вы, несомненно, правы, епископ, — начал Синхил спокойно, предпринимая последнюю отчаянную попытку избежать этого разговора. — Не освобождает. Но… будь оно проклято! — Он взглянул на Юстаса. — Вам, должно быть, известно о моих сложных чувствах к Камберу. Я и есть этот свидетель!
Послышались вскрики удивления, так как до этой минуты большинство из присутствовавших в зале не догадывалось о том, кто эта безымянная персона. Точно ветер, пронесся по комнате шепот смущения, постепенно затихший. Синхил молчал. После нескольких секунд неловкой тишины заговорил Кверон.
— Ваше Величество, приношу извинения. Я не собирался принуждать вас поступать против вашей воли.
Камбер сам себе кивнул и едва заметно улыбнулся, прекрасно зная, что именно сейчас произойдет. Кверон повернулся к Джеффраю.
— Прошу и вашу милость извинить меня. Мне не следовало заводить этот разговор. С вашего разрешения я прошу лорда Дуалту…
— Нет.
Это слово Синхил произнес едва слышно, но Кверон замолк, как будто на него прикрикнули. Под испуганное бормотание Синхил поднялся, знаком велев всем оставаться на местах, когда собравшиеся начали подниматься следом. Сняв корону решительным движением, он бережно положил ее на сиденье своего трона. В полнейшей тишине спустился с помоста и повернулся к Джеффраю. Без короны, в своей темно-зеленой, почти черной мантии, он походил на монаха, чего всегда и желал.
— Милорд архиепископ, я готов представить свое свидетельство по данному делу. Так как я говорю с вами не со своего трона, вы можете опускать мой титул, не тратя понапрасну время.
Джеффрай приподнялся и поклонился, потом снова сел и взглянул на Кверона.
— Думаю, Его Величеству не обязательно приносить присягу, — полувопросительно произнес он и по примеру Кверона отрицательно качнул головой. — Можете начинать.
Низко поклонившись, Кверон повернулся к Синхилу. Он с нетерпением ждал этого свидетеля, который подтвердит все сказанное, хоть и возмущаясь этим до глубины души. По сути дела, именно возмущение и протест сделают рассказ более достоверным, потому что Синхил вовсе не преувеличивал, говоря о своих противоречивых чувствах к Камберу. Синхил действительно был тем неопровержимым свидетелем, которого обещал Кверон, хотя сейчас на нем и не было короны. Камберу казалось, что Кверон прямо-таки источает торжество. Господи, если бы он знал, что делает!
— Я постараюсь, чтобы это закончилось как можно быстрее, отче (надеюсь, вы позволите называть вас так). Всем здесь известно, что когда-то вы были священником.
Синхил вздрогнул. Кверон напомнил публике о прошлом, сразу обозначив одну из причин нежелания короля участвовать в возвеличивании Камбера Мак-Рори. Потом бывший гавриилит замолчал, глядя в землю, он обдумывал следующий ход.
— Итак, отче, вы подтверждаете, что находились в комнате епископа Келлена в ночь отпевания Камбера?
— Да, — прошептал в ответ Синхил.
— И стали свидетелем чего-то необычайного, имеющего отношение к епископу Келлену?
— Да, — подтвердил Синхил.
— Превосходно, — сказал Кверон, оглядывая слушателей и оценивая их реакцию. — А теперь, отче, расскажите преподобным, что вы видели в ту ночь, и как можно более подробно. В особенности нам бы хотелось услышать о том, что касается Камбера.
Синхил закрыл глаза, сглотнул, потом посмотрел под ноги и начал говорить о том, что видел.
Свидетельство было недолгим. Несколько дополнив повествование Дуалты (воспоминания стража отличались от его собственных), Синхил обратился к впечатлениям от так называемого чуда; сначала он просто не поверил, потом, когда понял, что не сошел с ума, другие видели то же самое, неверие сменилось страхом.
