Мэр Тантона, Таук, на протяжении всего этого времени не сводил глаз с лица Анфена. Теперь он покосился на мэра Высоких Скал:
— Мой город также находится неподалеку от Стены. Этот же город находится неподалеку от когтистых лап Ву, и мы все ослабнем, если он падет. Как человек, сражавшийся против него мечом, а не только словами, я голосую за предложение Анфена. И разделяю его убеждения.
— Итоги: двое за, четверо против. Но мэр Тситха еще должен сказать свое слово, а его советник поддерживает предложение.
— Я лишь один из пяти тех, кто называется Верховными советниками. Есть еще два десятка экспертов в различных…
— Благодарим вас, советник. Предположим, что мэр Тситха будет за, и тогда получается три голоса против трех.
— В таком случае, возможно, Разрозненные народы внесут свою лепту и освободят всех из западни, — засуетился Эркаирн. — И я голосую против. Я бы даже привел причины такого решения, однако вы, кажется, не слишком…
— В таком случае решено, — со вздохом произнес Ильгрези. — Анфен, есть ли еще какие-либо вопросы? Нет? Мы благодарим тебя. Наслаждайся отдыхом в моем городе. И пожалуйста, не забывай надевать капюшон, если решишь спуститься вниз. Только на этой неделе едва удалось предотвратить несколько заказных убийств.
Анфен мешком осел на стул за дверью. Порывы ветра приносили с собой восхитительно чистый и прохладный горный воздух, вздувая пузырем занавески у окна и заставляя их мягко шелестеть. Город, раскинувшийся внизу, уже утратил большую часть ярких огней.
Мэры побеседовали еще немного, хотя их голоса не доносились до разбойника, покинувшего кабинет. Когда дверь открылась, они вышли и пошли прочь по коридору, парами, погрузившись в разговоры. Большинство не обратили на Анфена никакого внимания, однако Таук задержался и похлопал его по плечу:
— Нам не помешало бы пофехтовать, пока я здесь. — В глазах мэра блеснуло веселье. — Боюсь, стандарты Шлема Доблести изрядно пошатнулись в последнее время. Возможно, придется снова бежать туда, показать этим телятам, как это делалось раньше, в дни, когда мужчины еще были мужчинами. Я слышал, один неуклюжий мальчишка побеждал на трех турнирах кряду — говорят, правда, что противники его были калеками.
Анфен улыбнулся.
— Мне очень жаль, — вздохнул Таук. — Если этот твой амулет вновь объявится, приноси его незамедлительно.
Извен маячил в дверях, пока Таук не ушел. Затем он нервно оглянулся, словно боялся, что его подслушают, склонился к уху Анфена и прошептал:
— В твоем распоряжении любые ресурсы, которыми располагает мой город, — только тайно. Что тебе нужно?
Сердце Анфена ускорило ритм. Эта возможность не приходила ему в голову. Он нервно рассмеялся:
— Пять крепких катапульт для начала.
Извен содрогнулся:
— Такое сложно утаить — у нашего города их и без того немного. Я надеялся, что ты попросишь кавалерию, но от нее немного проку, если хочешь уничтожить преграду, верно? Может быть, две тоже сгодятся? Но их придется собирать на месте. Я не могу выкатить их за ворота, иначе пойдут разговоры и пересуды.
— Две — уже лучше, чем ничего. Я пришлю весточку о времени и месте, куда их нужно доставить, если это возможно.
— Возможно. — Извен отвернулся, помедлил и добавил: — Я всегда испытывал… величайшее восхищение тобой.
Удивленный, Анфен не нашелся что сказать. Шесть лет назад, когда он впервые дезертировал и предстал перед мэрами с целью объяснить ситуацию, рассказать им обо всем, что знал об армии Ву, ее действиях и методах, он, покорно склонив голову, попросил разрешения присоединиться к их борьбе и выразил готовность взяться за самые опасные поручения. Тогда в глазах мэров не было восхищения — в том числе и Извена. Подозрения в его верности никогда не покидали их, за исключением Таука, и Анфен всегда чувствовал, что в нем сомневаются. Что ж, возможно, он ошибался.
Мэр подошел к Лейли, ожидавшей поодаль в компании охранника, положил руку ей на плечо и что-то сказал. Она ушла вместе с ним, обернувшись один раз, чтобы помахать Анфену на прощание. Тот едва кивнул, толком не видя девушки — его мысли блуждали далеко.
…Вернувшись в гостиницу, он разбудил Шарфи, Лупа и Сиель, отдыхавших в своих комнатах, велев каждому немедленно встретиться с ним в его номере. Когда они собрались, Анфен рассказал о встрече.
— А почему это не могло подождать до утра? — недовольно спросил Шарфи.
— Потому что завтра мы выходим, — ответил Анфен.
— Выходим?! Куда?
— К Концу Света.
Повисло молчание, и многозначительные взгляды ясно выражали сомнения в здравости рассудка предводителя.
— Высказывайтесь, только по очереди.
— Анфен, ты понимаешь, что говоришь и какое дело берешь на себя? — осторожно поинтересовалась Сиель.
— Можешь мне рассказывать. Я предлагаю наплевать на голосование Совета Вольных городов. За что меня, скорее всего, казнят, если кто-то из вас обмолвится об этом. По меньшей мере мне больше никогда не смогут доверять. Можете сами решить, в наших это интересах — или же в интересах замка.
Луп, казалось совершенно не интересующийся спором, нырнул за дверь и побрел на кухню. Остальные обеспокоенно переглянулись.
— Не думаю, что кто-то из нас способен донести на тебя. — Сиель вздохнула. — Но мы служим Совету мэров. И это означает, что мы получаем приказы от них, пусть даже в корне неправильные.
Анфен поднялся:
— Мне бы очень хотелось отоспаться здесь с недельку, набивая брюхо хорошей едой и напитками. Решать вам. Наслаждайтесь жизнью. Будущие поколения могут узнать о ваших героических деяниях в школах нашего Друга и Владетеля. Или на его рабских фермах.
— Почему ты одеваешься, босс? — спросил Шарфи, видя, что предводитель сердито, резкими движениями застегивает сапоги.
— Передумал. Я отправляюсь в путь сегодня же.
— Сегодня?! — поразился воин. — Постой. Подожди немного, Анфен, выспись хотя бы. А с утра мы поговорим.
— Хватит уже разговоров, — прорычал тот.
Вернулся Луп — в руке чашка молока, на носу капля крови. Даже небольшие заклинания требовали значительных затрат энергии здесь, в городе, где магии было совсем немного. Более серьезные обычно оказывались смертельными.
— По крайней мере, выпей это на дорожку, — предложил Луп. — Я благословил его чуток. Придаст сил в пути, защитит от болезней, кости вылечит — и все в одной маленькой чашке. И удачу, кстати, принесет, я этому, по крайней мере, не удивлюсь. Выпей немного.
Анфен взял чашку, принюхался и осушил одним глотком. Все молча наблюдали за ним. Через минуту, в сапогах и с ножнами, закинув за плечи рюкзак, предводитель сделал шаг к двери, но вдруг пошатнулся и завалился на постель.
