У коновязи наблюдалось еще большее столпотворение, чем когда он приехал на рыночную площадь. Еще издали Трэрг обратил внимание, что толпящиеся около нее люди обеспокоены, а привязанные лошади взволнованы. Пробившись через толпу к нужному месту, он почувствовал, как кровь в жилах закипает яростью. Его конь был мертв. Несчастное животное лежало на боку, на нежном участке кожи над левой ушной перепонкой зияла глубокая колотая рана. Трэрг склонился над конем и осторожно понюхал края раны, улавливая слабый запах ядовитого снадобья. Он бережно погладил погибшего зверя, изо всех своих небольших сил служившего ему верой и правдой, и скрылся в толпе, направившись в самый центр площади.
Двоих карманников он нашел сразу, едва дошел до торговых рядов. Оба находились в десятке шагов друг от друга и, словно невзначай, вплотную притерлись к своим жертвам, запустив руку в чужой карман, пока ни о чем не подозревающие покупатели увлеченно торговались с купцами. Трэрг пробил обоим сердце ударами кинжала, даже не останавливаясь. К тому моменту, как прохожие спохватились, наткнувшись на лежащие тела, он уже достиг середины обширной площади, где толпа народа была еще плотнее. Там улов оказался богаче. Когда шаман пересек площадь полностью, на ее отполированных тысячами ног камнях лежали трупы уже восьмерых воров. Трэрг подавил в себе соблазн прогуляться по площади еще разок и отправился искать дом Диласена.
Найти его оказалось нетрудно, именитого купца в городе знали многие. Следуя подсказкам прохожих, он вскоре вышел к добротному каменному дому с украшенным статуями портиком, огороженному витиеватой решетчатой изгородью. На звонок в укрепленный у ворот ограды колокольчик никто не вышел, и Трэрг, легко перемахнув изгородь, постучался в дверь. Вскоре за ней послышались шаги.
— Сударь Диласен никого не принимает! — раздался тихий женский голос.
— Прошу прощения, сударыня, но у меня весьма важное дело, — возразил через дверь Трэрг, — и я настаиваю на разговоре.
— Сожалею, любезный сударь, но мы ничем не можем вам помочь. — Похоже, дверь даже не собирались отпирать.
— Мне проявить свою любезность и влезть в окно? — поинтересовался Трэрг. — Или есть еще какие-то способы склонить Диласена к разговору?
— Я скажу о вас мужу, — за дверью раздался тяжелый вздох, — не надо никуда влезать.
Через минуту к двери, судя по звуку шагов, подошло несколько человек. Раздался звук отпираемых засовов, и дверь наполовину отворилась.
— Чего вам угодно, любезный? — раздраженно спросил стоящий в окружении вооруженных охранников пожилой мужчина в дорогих одеждах, — человеческим же языком сказано — в настоящее время я не веду дел!
Увидев Трэрга, Диласен скользнул взглядом по его лицу, точащим из-за спины рукоятям мечей, затем по медальону Кэлорна, после чего голос торговца смягчился, и он продолжил уже более мягко:
— Прошу простить мне мою невежливость, милорд, но у меня сейчас настали не самые лучшие времена! — Он болезненно сощурился, словно пытаясь что-то припомнить: — Мы, кажется, знакомы?
— Нет, — Трэрг скрыл свое удивление. Этот вопрос за утро ему задавали второй раз, — я здесь впервые.
— Хм… — нахмурился Диласен, — примите мои извинения, милорд. Чем я могу быть вам полезен?
— Мне необходимо попасть в Чхон Чхун Кин, — ответил Трэрг, — сударь Румака рекомендовал мне поговорить об этом с вами, поскольку сам он более не ведет торговых перевозок.
— Значит, они все-таки достали его! — буркнул Диласен, мрачнея. — Тьма окутала разум людей, не иначе… — Он закряхтел и продолжил: — Милорд, мне очень неприятно вас разочаровывать, но я не организовываю караваны. Недавно у меня пропал мой единственный сын, и сейчас все мои возможности брошены на его поиски. Мне не до торговли. — Он печально покачал головой: — Позвольте мне пригласить вас на кубок вина, чтобы загладить свою невежливость, обычно я не держу гостей на крыльце, но с недавних пор мне приходится опасаться незнакомцев.
— Нет, благодарю вас, сударь, но мне необходимо идти. — Трэрг отрицательно кивнул. — Я и без того уже изрядно растянул все сроки.
С улицы за спиной послышалось бряцанье доспехов, и Диласен, скривившись, злобно прошипел, глядя куда-то за плечо Трэргу:
— Мирадис Искусный! Что понадобилось здесь этому к’Зирдову выкормышу?! — Глаза торговца запылали ненавистью.
Трэрг обернулся. К дому бегом приближался отряд из пяти десятков стражников. За ним на коне ехал воин в доспехах сотника, вслед за которым несколько конвоиров вели Румаку, закованного в цепи. Губы седого торговца были разбиты в кровь, под глазами красовались свежие кровоподтеки. Рядом с конвоирами двигалась группа подозрительно выглядящих личностей.
— Эй, ты! — Сотник ткнул обнаженным мечом в сторону Трэрга. — Стой на месте и не двигайся! — Он посмотрел на кого-то из группы бандитов: — Этот?
Тем временем десятки латников стражи выстроились перед домом Диласена в боевой порядок, изготовившись к штурму дома. Позади них приготовился к бою десяток арбалетчиков, взяв на прицел Трэрга и стоящих в дверях портика людей. Получив утвердительный ответ, сотник злорадно осклабился и обернулся к закованному в цепи Румаке:
— Это твой сообщник, которого ты укрывал? — Он кивнул конвоирам, и один из них сильно дернул за цепь, сбивая молчащего Румаку наземь. — Отвечай, подлец!
— Я не понимаю, в чем меня обвиняют, — слабо ответил торговец, поднимаясь на ноги и утирая сочащееся кровью лицо, — этот милорд зашел ко мне с торговым предложением, но я не смог ему ничем помочь. Я налил ему кубок воды. Потом он ушел. Я ни в чем не виноват…
— Заткнись, негодяй! — велел сотник. — Значит, ты признаешь, что укрывал этого чужестранца?!
— Он лишь посетил мою лавку, — обреченно просипел избитый торговец.
— Милорд Сибелид! — неожиданно громко произнес Диласен, обращаясь к сотнику, — в чем обвиняют этого уважаемого сударя, чья добрая репутация хорошо известна не только во всей Глеанне, но и в Королевской Торговой Палате?
— Этот подлец укрывал от правосудия своего сообщника, жестокого убийцу и отъявленного садиста, который стоит сейчас перед тобой, Диласен! — довольно оскалился сотник, — и если ты сейчас же не выдашь его законной власти, будешь так же признан сообщником садиста и убийцы!
— Я не понимаю, в чем моя вина! — устало повторил Румака. — Я не знал ни о каких убийствах или зверствах этого милорда.
— И вправду, влиятельный Милорд, — окрысился Диласен, — довольно неожиданно слышать о столь тяжких обвинениях в адрес всеми почитаемого сударя Румаки! Располагаете ли вы доказательствами вины этого милорда?
