Вера Камша - От войны до войны

Ознакомительная версия.

– Ты будил ушедшее? – Она резко повернулась, в глазах мелькнули испуг и восхищение. – Ты мог не вернуться с тайных троп.

– Я вернулся, но быстрее, чем нужно. Я ничего не узнал… Только имя Астрапа, если оно, конечно, оттуда. Мне привиделся золотой конь, но он меня сбросил, и башня, но я до нее не доскакал… Коня испугала молния, я упал… А потом случилось вот это, – Робер закатал рукав, обнажив браслет, – это твой браслет, но теперь на нем – молния. Енниоль ничего не говорит…

Тонкие пальчики коснулись червонного золота. Если бы он был художником, он бы это нарисовал. Хрупкая рыжеволосая девушка с огромными золотыми глазами, сияние свечей и блеск металла, ради которого глупцы лгут, предают, убивают… Истинное сокровище и ложное.

– Молния – знак огнеглазого Флоха, – Мэллит казалась потрясенной, – в прежние времена сыновья Кабиоховы говорили со смертными и избирали достойных, но они ушли… Теперь недостойная поняла, о чем говорил достославный из достославных.

– И о чем же он говорил?

– Что просыпается спящее и проявляется скрытое, что неведома нам вся мудрость Кабиохова и его детей и что оставили Они в глубине больше, чем на поверхности…

Выбитая шпага отлетела на несколько шагов, Дик бросился за ней. Четвертый раз за утро! Юноша поднял оружие и уныло повернулся к своему эру. Рокэ пожал плечами и внезапно переломил клинок о колено. Ричард, ничего не понимая, уставился на блестящий обломок в руке эра.

– И это вместо того, чтоб воспользоваться преимуществом, – в голосе Ворона слышалось раздражение.

– Эр… – начал было Ричард и замолчал. Нападать на безоружного было бесчестно, напоминать об этом монсеньору – глупо.

– Юноша, – вздохнул Рокэ, – во-первых, игра в благородство – штука заведомо проигрышная, а во-вторых, для начала попробуйте выиграть. Вперед!

Ричард с опаской глянул на Ворона.

– Ну же! – прикрикнул тот.

Дик бросился вперед, эр увернулся изящным, неторопливым движением. Ага, вот в чем дело! Ворон решил показать, как уклоняться от ударов, если их нечем отбивать, и все равно это Дику не нравилось…

– Соберано, вас спрашивают, – Хуан с полотенцами в руках показался в дверях дома.

– Кто? – Юноша видел, что Рокэ недоволен, а вот он был рад прервать тренировку.

– Просил передать, что долги платят даже тени. Он в привратницкой у Данго.

– Хорошо, – Алва взял полотенце и утер лицо, – юноша, идемте.

Джаниса Ричард узнал сразу. Вместе с ним был смуглый коротышка с толстыми губами.

– День добрый, господа, – Ричард лишний раз убедился, что его эр заносчивее всего держится с людьми порядочными, – как поживает Двор Висельников?

– Так себе, – бывший моряк явно был удивлен, – народу мало осталось…

– Ничего, – утешил Алва, – был бы город, а воры и грабители найдутся. Юноша, как там у Дидериха, когда Гэйбриэл пришел к Тени: «Привет тебе, владыка гордых?» или не «гордых»?

– «Вольных», – покорно подсказал Дик.

– Это почти одно и то же, так в чем дело, господа вольные?

– Монсеньор, – начал Джанис, – вы там… спрашивали… Ну, кто за вашего оруженосца платил. Так вот он, – Джанис кивнул на губастого, – кой-чего знает.

– Любопытно, – Рокэ скрестил руки на груди, – кажется, старик Дидерих берет реванш.

Джанис явно не понял про Дидериха, но решил, что это приглашение к разговору, и ткнул губастого меж лопаток. Тот пару раз моргнул и выдохнул:

– О прошлом годе я за Выдрой ходил.

– Выдра тот, кто за дело взялся, – пояснил Джанис, – а этот при старой Тени вроде как прознатчиком был. С теми, кто на сторону работал, чтоб долю не тихарили.

– Оно так, – кивнул прознатчик, – Выдра мой был. Короче, сговор там такой забили – сотня «ржавых»[41] – задаток, четыре – опосля. Дело Выдры было стоять, где скажут, и ждать, кого надо.

– И кто ж нанял покойного Выдру? – Голос Рокэ звучал ровно и лениво.

– Назвался бароном. Плащ на ем был и шляпа, на морде – маска, из-под нее борода торчала… Чернючая, токмо, сдается мне, невсамделишняя, – губастый из кожи вон лез, пытаясь припомнить, – сам вроде толстый, а верней всего, одеяло на себя навертел. Вот голос я, пожалуй, признал бы, а что другое – извиняйте…

– Как он Выдру нашел?

– Да кошки его знают, но по-глупому, видать.

Алва вопросительно поднял бровь, и Джанис пояснил:

– Если бы умно сделал, Выдра не стал бы Тени докладать, сделал бы втихую и делиться не стал.

– Хорошо, – кивнул Рокэ, – если где налетишь на этого, в одеяле, получишь сотню «ржавых». Тени с них налог я сам заплачу. Ричард, у Дидериха так полагается? Или я что-то путаю?

Ошалевший от слов Ворона прознатчик опять заморгал, на его физиономии явно читалось желание перерыть всю Олларию, но найти нанимателя Выдры. Наконец он изогнул большой и указательный пальцы левой руки в виде полумесяца и приложил к губам. Ворон засмеялся и ответил тем же, после чего подмигнул Джанису и вышел. Дик догнал эра лишь на пороге. Алва, не оглядываясь, бросил:

– На сегодня, юноша, урок окончен. У меня – дела.

Дик облегченно кивнул, возвращаться на внутренний двор и браться за шпагу не хотелось ужасно.

– Эр Рокэ, а что это за знак?

– Дидерих о нем не писал?

Ричард растерянно покачал головой. Рокэ то и дело подтрунивал над любимым поэтом Ричарда. После реплик эра некоторые пассажи великого барда и впрямь казались нелепыми, хотя Алва ничего обидного не говорил. А вот вопли Жиля Понси о том, что Дидерих – старье, а Барботта – величайший поэт Талига, у Дика вызывали то смех, то желание стукнуть Жиля пониже спины.

– Так как, юноша? Неужто в «Плясунье-монахине» нет ни слова о тайной воровской клятве?

– Нету.

– Увы, даже великие ошибаются, – наставительно сообщил Рокэ, – а может, не ошибаются, а боятся. Это знак слепой подковы, юноша. До Олларов за него рубили руку, но Франциск решил, что это расточительно. Висельники так клянутся в особо торжественных случаях. Кажется, это единственная клятва, которую они не нарушают. Теперь этот губошлеп до смерти будет искать твоего врага в одеяле.

– Эр Рокэ, а почему подкова?

– Из гонора, – Алва прижал к глазам ладони. – Это очень старый символ.

– Я слышал о ней, – Дик отчего-то застеснялся, – в Надоре. Давно, когда маленький был.

– Вообще-то эта пакость старше и Надора, и Алвасете, – обрадовал Рокэ, – ее боялись еще до эсператизма. Сказки менялись, страх оставался, а ворье всегда обожало пускать пыль в глаза. Отсюда эти их «Ночные тени», страшные клятвы и прочая чушь… Ричард, когда у вас появятся наследники, объясните им, что тот, кто чистит чужие карманы и отбирает куски у слабого, называется мародером и грабителем. Чести и красоты у него примерно столько же, сколько у ызарга. Мой вам совет, никогда не принимайте ызаргов за иноходцев, это неправильно.

Ознакомительная версия.