Аугустус Кейд, тощий, почти полностью лысый, постоял немного и пошёл в сторону, сел за стол, уставленный пластиковыми контейнерами для ампул или образцов. Даже мы хорошо видели, как первоначальный испуг переходит в маску "Здесь начальство я!". И постепенно я поймала себя на странном ощущении личного покоя: не осталось ненависти и жгучего желания вот так вот просто взять, поднять какое-то оружие и выстрелить. И — будь что будет потом… Это прошло.
— Я майор Брент! Вы доктор Кейд? — рявкнул Брент, наклонившись к тщедушной фигуре за столом.
— Я! — рявкнул тот в ответ. — Какого дьявола вас так долго не было?!
Секундная пауза майора: он переваривал поведение Кейда. И заговорил тоном ниже, но с отчётливой насмешкой:
— Если вы надеетесь на немедленный выезд с Персея, то лучше вам представить, что нас нет и сейчас!
Доктор Кейд откинулся на спинку стула. Тоже переваривал.
— Зачем же вы здесь?
— На данный момент наша задача — переправить уцелевших сотрудников комплекса в безопасное место. Чем мы сейчас и займёмся.
Лица "уцелевших сотрудников", испуганные, напряжённые, просветлели. Люди было задвигались — и вдруг замерли, уставившись на хозяина лаборатории, как кролики на удава. Тот, не шевелясь и не глядя ни на кого, кроме Брента, отчеканил:
— Никто никуда не будет переправлен. Все останутся здесь и продолжат работу. Я не могу оставить без контроля содержимое моей лаборатории. Оно слишком ценно. Поэтому вы, майор Брент, оставите мне вооружённую охрану и будете менять своих людей каждые сутки. И будьте добры обеспечить нас продуктами питания!
Майор пробовал мирно уговорить его, рассказав о бродящих вокруг комплекса "акулах" и оборотнях. Но мы все видели, как сникают плечи служащих лаборатории, а один из охранников, стоящий рядом с нами, с досадой прошептал:
— Зачем майор сказал об "акулах"? Теперь этот заставит…
Не дослушав, я обошла его и направилась к Бренту и Кейду.
Услышав шаги, Брент оглянулся. И даже смог машинально улыбнуться мне.
— Доктор Кейд, у меня к вам вопрос, который я хотела бы задать в комнате, где нас никто не услышит. — Он открыл было рот, но я быстро добавила: — Я одна из тех, кого похищали ваши люди для экспериментов.
62.
Мгновение Кейд бесстрастно смотрел мне в глаза, затем взглянул на Брента. Майор еле заметно пожал плечами и отошёл от стола.
В оглушительной тишине Кейд, раздражённый, но заинтригованный, встал из-за стола и пошёл к полуоткрытой двери — наверное, лаборантской комнаты. Я за ним. Краем глаза увидела, как Ник жестом просит у Бланш базуку, а насторожившийся Винсон упирает в колено свой гранатомёт; как тревожно оглядывается Матвей в поисках сына и, найдя, крупно шагает к нему; как заволновались, почти не показывая этого, профессиональные военные, интуитивно чувствующие атмосферу, а Брент открыл было рот что-то сказать мне вслед, но промолчал и отошёл к нашим; как резко зашипел и вдруг замолк Барракуда — и все оглянулись на него… У двери я тоже обернулась — на Брента: майор помедлил и кивнул.
Я вошла в просторную, пустоватую комнату и закрыла за собой дверь.
Доктор Кейд уселся на один из столов. Он, чуть выше меня, сейчас возвышался бы надо мной, подойди я ближе. Но мне необходимо расстояние. Поэтому первым делом прикинула: Кейд, примерно, в метрах трёх от меня, я от двери — метр-полтора.
— Ну! — резко, словно стегнул, спросил Кейд. — Что ты хотела спросить?
— Я энергогностик.
Он усвоил эту информацию.
— Во мне "акула".
Наверное, только дикое самомнение и бешеный эгоцентризм заставили его усидеть на месте. Но глаза блеснули холодным огнём, и я сообразила: мысленно он уже составляет план исследования подопытного образца. Всё. Я для него больше не человек.
— Вопрос у меня простой: как меня похитили?
— Откуда мне знать? Этим занимались служащие. Скорее всего, по обычной схеме: ты наверняка вышла из какого-нибудь супермаркета с покупками и села в первое же свободное такси. Затем достаточно газа из баллончика в лицо.
— У меня…
— Что — у тебя?
Но я замолчала намертво. Едва не вырвались слова о семье, о детях; о трёх годах беспамятства и страшных снах, когда с трудом подчинённая "акула" то и дело пытается выдраться из знаковой западни. Слова, похожие на попытку усовестить или разжалобить этого человека, перечеркнула фраза, которую высказал то ли внутренний голос, то ли подумалось самой: "А оно тебе надо? Говорить что-то человеку, которому любые слова как об стенку горох? Человеку, который тебя уже мысленно препарирует?"
— Это всё?
— Да. Кроме одного: во мне нет "акулы". "Акула" в тебе. Ты сам "акула".
Он ещё самодовольно ухмыльнулся тонким ртом на лице-черепе. Он ещё думал, что я ругаюсь, обзываю его — и ему понравилось, как его обозвали.
Поэтому он не сразу ощутил, что воздух в лаборантской резко загустел: несколькими щелчками пальцев я создала в пространстве структуру-паутину, которая стреножила бы любое существо с любым строением белка — даже таким трудноопределимым, как у тени. Три года я искала нужную структуру и тренировалась в создании паутины — с тех пор как поняла, что за тварь сидит во мне.
Ещё несколько щелчков — и Кейд уставился на мою правую ладонь: где-то в дюйме над кожей, словно лёгкий дымок от сигареты, лениво плавала почти невидимая тень.
Я подняла руку и дунула. Похоже на воздушный поцелуй.
До Аугустуса Кейда смысл происходящего дошёл, когда тень выплыла за границы защитной паутины. Но поверить не смог. Тень же сориентировалась мгновенно и буквально врезалась в лоб Доктора Кейда.
Дальнейшего я не стала дожидаться. Хватило мысли, что уж Кейд-то точно остался бы здесь хоть на несколько секунд, чтобы насладиться превращением человека в нечто, противное природе живого существа.
Очередь последних щелчков — и со всего комплекса сюда помчалась протеиновая пыль, в которую распались кости монстров. Жри, "акула"!
Я вылетела из комнаты, по привычке хлопнув дверью.
— Зоя! — окликнул Ник, подбегая ко мне, несмотря на шипящий вопль испуганного Барри. "Опять следил!" — с благодарностью подумала я.
Ник жёстко вбросил меня в толпу вооружённых людей.
Дверь лаборантской и высокая стена затрещали под напором гигантского тела. Насыщенная протеинами атмосфера — благоприятное условие для метаморфозы организма небольшого веса в существо, в десятки раз большее.
— Ата, что ты наделала? — горестно, но явно с наигранными интонациями вопросил Брент.
— Я? А что я? — впервые с нашего знакомства легкомысленно ответила я. — Он первый начал!
