Кошмар двадцать второй
Черный
Прежде всего, почитай бессмертных богов, соблюдая
Их старшинство согласно закону, и верным будь клятве,
Славных героев, подземных демонов чти по закону…
И представляй, что ты властвуешь этой вселенной,
Разум открыв свой, ее поглотишь в одночасье…
…Если ты, тело покинув, в эфир вознесешься,
Станешь нетленным и вечным, смерти не знающим богом.
Пифагорейцы. «Золотые стихи (Римская империя)»
Селена сидела на крыльце в кресле-качалке. (За прошедшие с нашей последней встречи годы она совсем не изменилась.) Тихонько покачивалась в такт моим шагам, пока я приближался. На мне были лохмотья — все, что осталось от формы королевского солдата, я был худ и страшен, а в глазах моих застыло неуверенное выражение — я пока не мог представить, что готовит мне встреча с Селеной. Вдруг она тоже обижена на меня? Вдруг она никогда не сможет мне простить смерть Габи? Пока я шел к крыльцу, ведьма на меня не смотрела. Потом веки ее задрожали, глаза приоткрылись, и Селена вдруг пристально уставилась на меня. Лицо ее было абсолютно спокойно и даже безразлично. Я ожидал увидеть гнев, раздражение, но только не спокойное выражение. Тогда я остановился, не зная, что предпринять.
— Здравствуй, Жак, — сказала Селена, — я ждала тебя.
Она поднялась с кресла-качалки и пошла мне навстречу. Я замер в замешательстве.
— Иди же ко мне! — Селена распростерла объятия. — Я знаю, что ты вдоволь настрадался. Ведь ты был слишком самонадеян и угодил в ловушку излишней уверенности в собственных силах… А после того как Тереса лишила тебя дара, ты едва не пропал — я видела все это… Мне это показали силы, с которыми тебе еще предстоит столкнуться…
— Но я уже не могу ни с кем сталкиваться, — я навалился на перила, — я безнадежно устал.
— Я знаю, мой мальчик, — с состраданием проговорила Селена, — я все знаю, но, поверь мне, ты должен был через это пройти, все пережитое тобой было частью испытания. Теперь ты наконец пришел домой, и я знаю: все будет в порядке, мой мальчик, в полном порядке.
— Да. — Кажется, я так расчувствовался, что дал волю слезам, они потекли по грязным щекам, оставляя светлые дорожки. — А Тересы здесь нет?
— Не бойся, мальчик, ее нет, она не возвращалась с тех пор, как мы потеряли Габи, — приговаривала Селена, поглаживая мою заросшую голову. — Она преследовала тебя, искала, хотела уничтожить… я верну тебе твой дар, мы снимем это заклятие, не плачь, мой мальчик, все будет в порядке.
— Селена, прости меня, — пробормотал я, — я вовсе не хотел убегать, я совсем не знал, что так получится с Габи…
— Ладно, дружок, ты слишком долго был в пути, теперь ты вернулся домой…
Ее слова поразили меня в самое сердце, я внезапно почувствовал стыд. Кажется, это чувство пересилило даже голод, который был моим спутником на протяжении долгих дней, недель, месяцев…
— Теперь ты знаешь цену могуществу, знаешь и то, что на любую силу найдется другая сила, гораздо более могущественная…
— Я хочу освоить мастерство до конца, хочу стать настоящим колдуном, хочу вернуть свой дар! — воскликнул я. — Все то время, что я шел сюда, меня вело это желание. Я хочу быть настоящим колдуном.
Селена подалась назад и придирчиво посмотрела на меня.
— Тебе надо принять ванну, — заметила она, — а я пока придумаю что-нибудь с едой.
Пока я плескался в подогретой заклятиями Селены ключевой воде и покрякивал от удовольствия, ощущая, как она ласкает мою огрубевшую от дорожного ветра кожу, колдунья вызвала ломившийся от яств стол. Лохмотья сменила светлая рубаха и темные кожаные штаны. На ноги я обул сапоги. Им я обрадовался больше всего — остаток пути я проделал босиком.
Когда я, обновленный, посвежевший, решивший во что бы то ни стало заслужить возвращение дара и возможность остаться в этом доме, вышел к столу, меня ожидал сюрприз. Несколько мужчин в странных одеяниях ожидали моего появления. Они сидели за столом, скрестив руки на груди, и воздавали молитву какому-то божеству.
«Это ловушка? — была первая мысль, промелькнувшая в моей голове. — Сначала Тереса отнимает мой дар, затем Селена заманивает меня в ловушку…»
— Это он? — спросил седобородый старец, быстро поднимаясь на ноги, словно ему было не семьдесят лет, на которые он выглядел, а двадцать пять.
— Нет никаких сомнений, — в тон ему ответил сухощавый тип в отливающих лиловым цветом одеждах, лицо которого пересекал длинный бордовый шрам.
— Он молод, — подал голос третий…
Этот выглядел весьма экстравагантно: из-под серой шляпы выбивались рыжие кудри, а малиновую рубаху опоясывал сделанный из свиной кожи оранжевый ремень…
Седобородый еще раз внимательно посмотрел мне в глаза.
— Это Черный, — заметил он. — Нет никаких сомнений — он лишен памяти, но он прошел испытание и теперь достоин…
— Какое еще испытание? — неуверенно перебил я его, раздосадованный тем, что, кажется, здесь все, кроме меня, понимали, о чем идет речь.
— Присаживайся, юный колдун. — Старец положил руку мне на плечо. — Впрочем, прошу прощения, магистр, ваш новый возраст заставляет меня быть несколько некорректным в общении, присаживайтесь, Черный Магистр. Мы все вам расскажем… И о вашем испытании тоже, и о нашем всеобщем призвании непременно. К сожалению, в прежних инкарнациях мы не были знакомы, но я уверен, что ваши деяния были потрясающи, Черный…
— Что они говорят, я не понимаю? — Я обернулся к Селене, надеясь на ее поддержку.
— Похоже, тебе следует кое-что уяснить, — заметила Селена. — Всем в это мире управляют темные боги, они направляют наши шаги, распоряжаются нашей судьбой, в том числе и судьбой магистров сфер — тех, кто влияет на судьбы этого мира.
Я уселся за стол и поглядел на Селену с искренним удивлением: что-то не припоминаю, чтобы она когда-нибудь так со мной говорила. В ее голосе я уловил новые нотки. Еще полчаса назад, когда я только появился, она общалась со мной, как и прежде, словно я все еще маленький мальчик, ее воспитанник, теперь же она говорила со мной как со взрослым. Но не только эти интонации были в ее словах. Я также уловил некоторую отстраненность, словно я был чужаком, а не вырос у нее на глазах. Или еще что-то, словно, пока я был в пути, она узнала обо мне нечто новое. То безразличное выражение лица, с которым она меня… Что-то оно значило… И кто эти люди, рассевшиеся за столом и рассматривающие меня с неподдельным интересом? Больше всего они похожи на добрых волшебников: лица приятные, даже морщины не портят их, а придают им особое благообразие. Чем-то они напомнили мне погибшего в обители святой Бевьевы брата Ариоро.
