Когда в минуту тяжких испытаний находится кто-то, готовый взять на себя командование, умирать от страха становится некогда. Идио молча вытащил из мешка арбалет и принялся закреплять тетиву, я сунул Яне восьмизарядник и взялся ("К Моргане "одуванчик"!") за "объятья бури".
— Я не уме… Несчастье?! — шепотом возмутилась сестра.
— Умеешь, — отрезал Зима. — Не пытайся — делай. И сможешь.
— Ага, — Яна закинула ему руку на шею и впилась в губы страстным поцелуем. — Всегда мечтала поцеловать вампира, — отстранившись, невинно пояснила она.
Зима хватанул ртом воздух.
— И как? — спросил я, бережно лепя в ладонях пульсирующий багровый сгусток.
— Кисло, — пожаловалась Яна, — щавель жевал… Та-ак! Теперь я зла. Ведьмак пришёл. Щас будет море крови и Курская дуга!
Ни о чём не подозревающие фэстеры вытащили из толпы двоих ребят и поволокли их в сторону, готовясь учинить публичную расправу. Какой-то бритоголовый мужик беспокойно расхаживал взад-вперёд, словно близкая смерть кусала его за пятки.
— Внушим же идеи милосердия, проредив ряды врага! — почти пропела сестра. — Пусть не путают идеи рабоче-крестьянского класса с вопросами религии!
Я всякий случай прощупав её на предмет поражения мозга. Патологии не нашел, но почти не удивился. Если кто и мог сходить с ума, находясь в здравом рассудке и твёрдой памяти, то это моя сестрёнка.
— На счёт "три"? — прижимая арбалет к плечу, деловито спросила у оборотня Яна.
Идио кивнул.
— Ветер. Целься выше и левее.
Они неслышно шагнули вперёд и в стороны, прицеливаясь. Удерживая уже готовое «объятье», я мысленно отметил конечной точку траектории. Зима положил мне на плечо горячую, неожиданно тяжелую ладонь, и руки перестали дрожать. Совершенно.
— Люди! Гнусные отродья Тьмы заполонили наш мир! — Ларс, Коготь отряда, ткнул пальцем в двух орков, которым его побратимы заламывали руки. На миг он представил, как забивает нелюдям в глазницы горящие угли, и не сдержал улыбки. — Хищные, тупые, похотливые, они рыщут вокруг, губя всё, до чего могут дотянуться их грязные лапы! Они отравляют смрадным дыханием наш воздух, топчут сапожищами нашу землю, бросают тела наших детей на алтари своих обманных божков! Доколе терпеть нам? Доко…
— Dwursh trall! — свирепо выругался Свиррел, нащупав новую проплешину — на сей раз за правым ухом. — Тхур'а'ёкк, шгабры тэ нхлар!
Полуэльф стряхнул с пальцев длинные светлые волосы, юное лицо исказила гримаса ярости. Роскошная шевелюра редела стремительно, но как-то чудно, «островками», отчего бедняга Свиррел напоминал жертву безумного цирюльника. Под серыми глазами залегли такие тени, словно он неделю пил без пересыху.
Кто-то, сам того не зная, отдавил полуэльфу любимый мозоль.
Эльфов Среброрукие терпели, но именно терпели. Тем не менее, Свиррел, прибившись к ордену сотню назад лет (попутно прибив двух высших чинов, норовивших его остановить, а один из них был мастером меча), не изъявлял ни малейшего желания его покинуть. Несмотря на робкие намёки и неробкие посылы. Как и становиться Когтем или Рукой, несмотря на мольбы верхушки ордена. И невесть почему всю эту сотню лет… впрочем, нет, это как раз «весть» почему, приказы строптивцу командиры начинали со слов: "Не соблаговолит ли воин третьей фаланги Свиррел?.."
— Дознаюсь кто, достану гада — наизнанку выверну!.. — Свиррел быстро взглянул в сторону леса, потёр уродливый шрам на щеке и, скривившись, прибавил: — Ларс, убей этих tarhi, а после говори. Darnet больше верят глазам, чем словам.
Сбитый с мысли Коготь сплюнул. Если б неделю назад ему сказали, что он обреет голову и пристрастится плясать с саблями вокруг костра, он переломал бы наглецу все кости и посадил на кол, вежливо объясняя, что этого не будет никогда. Так по…прать свою честь он мог только под заклятьем, а каждая собака знала, что проклясть Среброрукого нельзя. О том неустанно пеклись… неважно кто.
Но чтоб их демоны разодрали, если это не было проклятье!!!
Ларс отделался легко: одни его побратимы стали лысеть и обзавелись несходящими фингалами, другие не вылезали из кустиков и отхожих мест, потому что в брюхе крутились вихри и булькала Мухосранская топь, третьи мирно удобряли землю в оранжереях Ордена. Собой.
Коготь окинул кметов поскучневшим взглядом: хоть бы кто в драку полез, в самом деле… Он не любил лить кровь зря, просто день выдался скверный. И мерещилась всякая дрянь — словно кто-то плясал фьямму на его могиле.
— Куда не кинь — всюду выродки с порченной кровью, — негромко выговорил Ларс. Сам он считал зряшной возней втолковывать нелюдям, за что их режут, но традицию не обсуждают, её соблюдают. А речуга-талисман никогда его не подводила. — Но мы поможем. Покажем правду Серебряной длани. — "И снег, и дождь, и град, а кто не с нами — без лишних слов развесим на суках… Ну-ка, ну-ка! Шарки, съянгар… гвиннэд? Чудесно!" — Очистим мир от скверны. Огнём и мечом!
Кметы молчали. Мужчины сжимали кулаки, женщины пугливо прижимали к себе плачущих детей. Ларс поднял руку.
Воздух застонал. Огромный багровый шар с жутким грохотом ударился в землю в стороне от дороги, и все — Среброрукие, кметы, даже стоящие на коленях орки — невольно повернули головы. Там, где взорвался шар, закручивалась мощная вихревая воронка цвета запекшейся крови. Филин до хруста сжал амулет Смирения, гося "объятье бури"… и тотчас рухнул на землю с арбалетным болтом в спине.
Никто не успел опомниться, как вновь свистнули стрелы, и ещё двое Среброруких упали — первому болт попал в горло, второму вошёл в глаз. Мгновенно определив, откуда идёт атака, лучники без приказа развернулись и метнули в сторону леска серооперённую смерть. Побратимы кинулись к ним, пробуждая защитные амулеты и вздевая на руку щиты. Ларс припал к земле, перекатился вбок, под ближайшую телегу, и встал, пригибаясь, уже за ней. Рядом с ним, неслышно возник Свиррел с луком в руках, держа одну стрелу на тетиве, а две в зубах.
— Щиты поднять! — во всё горло заорал Коготь, выдирая из ножен ятаганы. Орочьему оружию он отдавал предпочтение перед людским, но эту слабость ему прощали: в вере он был твёрд, как кремень. — В укрытие, братья! В укрытие!
Пленники, сперва оцепеневшие, волной хлынули вперёд. Кулаки против мечей. Рубахи против брони. Любой Среброрукий мог рядком положить десяток кметов, но одно дело брать врасплох торговый обоз, и совсем другое — отбиваться от разъярённой толпы, ожидая бронебойной стрелы в спину. Ларс видел, как братья орки, ловкой подсечкой опрокинув на землю Айдана, рассекли ему глотку его же ножом, как смяли и затоптали ногами Ревля и Гица, как добили раненого Орша. В глазах у Когтя потемнело, и он на негнущихся ногах шагнул вперёд…
