Ознакомительная версия.
До самого рассвета несколько ратников, сменяя друг друга, «сканировали» остров, высматривая бежавших с поля боя викингов. Встречались и одиночки, но в основном пираты сбивались в группы по пять-десять человек. По приказу, то есть вплетенной в заклинание команде «Алга, комсомол» секиры взмывали в воздух, почему-то кружась, как вертолетные винты, и уносились вдаль… Не смейтесь – очень хорошие слова. В этом мире, по крайней мере, вероятность случайной активации грозного оружия практически сводится к нулю!
Через некоторое время викинги, ошарашенные, ничего не соображающие от ужаса, вываливались на пляж, где им профессионально вязали руки бойцы Кривова. Выключателем для секир служили слова «Ак-Барс» – чемпион». Вообще, мне «Магнитка» всегда нравилась, но после чемпионата по хоккею этой зимой грешить против истины никак невозможно…
Рудя, когда проснулся, спросил, почему я не поступил еще проще, позволив секирам работать самостоятельно? Я только отмахнулся: ага, тут на Радуге только бунта машин недостает! Не приведи Господь, летающие топоры начнут по собственному разумению жертвы выбирать!
Все-таки полезное дело – фантастика. Недаром писатели изводили бумагу: хотя бы на одного человека за всю историю их предупреждения подействовали достаточно сильно, и я даже мимоходом не обдумывал такой возможности.
Впрочем, вскоре выяснилось, что это и не нужно: викинги на острове наконец-то кончились. Летающие секиры привели только троих одиночек и – давно не виделись! – ван Хельсинга с ван Дайком. Про эту парочку я, признаться, совсем уже забыл. Наверное, зря: ратник, обнаруживший их при «сканировании» медной плошкой, сообщил, что знаток и победитель древних чудовищ с подручным готовят некое колдовское варево на костерке. Правда, приведенные и тут же допрошенные голландцы в голос заявили, что варили похлебку. Я еще, помнится, подумал, что Адальберт врет: очень уж явственно читалась в его глазах обида за погубленную репутацию, но разбирать детали мне было недосуг. Я передал голландцев Кривову, и тот определил их к отправке этапом на Сарему вместе со всеми.
Несмотря на то что о разгроме самого «движения» викингов говорить было рано, Петр Кривов заявил, что бесконечно благодарен и обязан мне: оказывается, столь крупной победы над морскими разбойниками уже давно никто не одерживал. Поэтому он, не чинясь, спросил, какой помощи я жду от него.
Первым делом мне хотелось очистить остров от тел погибших. Боярин, однако, ответил, что это за просьбу не считается, так как сами викинги уже объявили, что хотели бы предать павших товарищей достойному погребению.
Этим и занялись с утра. Отрядили половину пленных; почти весь день они носили на берег тела и укладывали в шлюпки. Несколько русичей перевозили их на драккары, предназначенные к почетному плаванию в Вальгаллу. Кажется, впервые в угрюмых лицах викингов, занятых скорбным трудом, мне удалось увидеть что-то человеческое…
А Кривов не унимался, и я собрал ребят на совет: чего желать будем?
– А что нам? И так все хорошо, – сказал Баюн. – Лично у меня одно желание: чтобы этих викингов как можно скорее увезли отсюда. А то котятков и гулять не отпустишь, боязно.
По-человечески я кота отлично понимал, но тут он, пожалуй, зря на викингов наговаривал. Котятки и без них способны найти себе на хвосты приключений. Лично я уже сбился со счета, сколько раз пришлось мне снимать их с деревьев и вытаскивать из-под коряг. Дымок, кажется, вообще рассматривал это как мою обязанность. Всерьез занятый подготовкой к службе разведчика, он с полной самоотдачей лез в самые труднодоступные места, и в среднем не проходило часа, чтобы я не отрывался на очередную акцию спасения.
– В погребении собратьев отказывать нельзя, – заметил погруженный в задумчивость Платон.
– Не спорю, – согласился кот. – Но ведь мы о желаниях говорим. Ты сам бы чего от Кривова пожелал?
– Я? Мне ничего не надо, – как-то неубедительно вздохнул Платон и замолчал.
– Я не считаю возможным просить что-либо за исполнение долга честного человека и рыцаря! – объявил Рудя. – Ибо нет ничего необычного в том, чтобы истреблять зло во всех его проявлениях везде, куда ни падет взор…
– Благородно, – остановил я его речь. – Благородно и убедительно. А ты что скажешь, Настя?
– Есть у меня мысль, – сказала девушка. – Зачем зря Цветок тревожить? Пускай викинги нам терем отстроят.
И как я сам не подумал об этом? Правда, ведь до того как совершится погребение, никто с острова не уплывет, это естественно. Конечно, можно было бы восстановить терем силой Цветка, но я понимал Настю. Она так и не загадала свое сокровенное желание, а «перешагнуть» через него не могла.
Я подошел к боярину и изложил нашу просьбу.
Сначала, когда викинги только выслушивали приказ, лица у них были кислыми. Порой жутковатый, но по большому счету необременительный плен расхолодил их, и перспектива работы не вдохновляла. Но потом кто-то из халландцев сообразил, что на суде боярин непременно припомнит их поведение, и пленники, пошушукавшись, изъявили страстное желание отдаться созидательному труду.
Платон как-то рассказывал, что знающая дело артель вполне добротную избу за день срубить может, причем буквально на пустом месте – ну за вычетом, конечно, времени, необходимого для совершения обрядов и под конец выполнения художественной отделки. А нам ничего, кроме добротной избы, и не нужно. В общем-то, если вспомнить, мы пользовались далеко не всеми помещениями терема.
Дворцом, если возникнет такое желание, как-нибудь потом обзаведемся.
Кривов, выслушав меня, согласно кивнул:
– Халландцы – бугаи здоровые, должны управиться.
И они действительно взялись за дело энергично. За полчаса расчистили пожарище, потом нарубили деревьев и стали рыть котлован. Ван Дайк, тоже снедаемый желанием выставить себя в наилучшем свете, услужливо сообщил, что на «Левиафане» имеется большой выбор шанцевого инструмента, необходимого, как он сказал, при роде деятельности Адальберта ван Хельсинга. И действительно, с галеона доставили достаточное количество орудий труда. Работа закипела. Полюбовавшись на деятельных викингов, я вернулся к своим делам.
Новый день показался мне еще более долгим, должно быть, потому, что был наполнен не только яркими событиями, но и превратившейся в рутину волшбой, не всегда успешной.
Например, хотя Платон вырезал великолепную шкатулку, довольно точно воспроизведя на крышке узор с расправившими крылья орлами, ни одно из положенных туда колец так и не стало телепортом. Я совершенно не представлял себе, какой ритуал должен сопровождать «магическое программирование». Даже не мог сообразить, основано ли создание колец на законе сходства или смежности.
Ознакомительная версия.
