Ознакомительная версия.
Улица оказалась едва ли не самой длинной в этой части города. Но Джаред не торопился. Дни стояли долгие, даже после заката тьма медлила подступать, при том, что совсем светлых, как в Эрде, ночей, здесь не бывало. От майских сумерек в Карнионе столичные вечера тоже отличались. Днем об эту пору на Юге жарко, люди сидят по домам, а к вечеру настоящая жизнь и начинается. Улицы заполняются людьми, кумушки громко болтают, степенные горожане чинно идут в гости, а то перебежками удаляются туда, где играет музыка, льется вино, игральные кости гремят о столешницы… В тримейнских кабаках тоже сейчас пьют и гуляют, и комедианты добывают свой хлеб, утерянный утром во время казни. За счет этой казни, небось, и восполняют. Придумал ли Матфре новую версию «Игры об отрубленной голове» – «Игру о пляске на виселице», например? Вряд ли. Он человек осторожный.
Но все же есть в тримейнских майских вечерах нечто опасное, разнеживающее… этот золотистый свет, размывающий четкие очертания, когда теряешь представление о расстояниях, но это тебя ничуть не тревожит…ты погружаешься в эти теплые мерцающие сумерки, точно муха в мед. Тьфу, придет же сравнение в голову!
Из-за ограды монастыря святой Гизелы слышалось пение монахинь. Джаред помедлил, прислушиваясь. Матфре рассказывал, что Дагмар с успехом представляла роль великомученницы, во имя которой выстроена здешняя обитель. Но Джаред этого не видел. И вряд ли увидит. С тех пор, как к ней вернулась память, Дагмар совсем потеряла интерес к ремеслу, еще недавно составлявшего смысл ее жизни. Она даже петь перестала. Прав Матфре – придется ему искать другую комедиантку. Дагмар свое отыграла. И это к лучшему.
Двухвратная улица сделала очередной поворот, и Джаред увидел большой дом из серого камня, обнесенный кирпичной оградой. От соседних домов его отличала крыша, выложенная не из черепицы, а из пластин дегтярно – черного сланца. Указанный барельеф являл собой отшлифованную прямоугольную плиту, от которой в разные стороны расходились полосы – надо думать, изображающие блестящие лучи. С правой стороны к «зеркалу» подъезжал рыцарь со щитом и копьем. На щите можно было разглядеть, с определенными усилиями, ладью и башню.
Джаред постучал в ворота и назвал свое имя. Открыл не привратник, а вооруженный стражник – один из тех, кто был с Кайрелом в Эрденоне. Еще один скучал у дверей дома. Это наводило на определенные мысли. Однако Джареду никто не препятствовал. И не провожал. Сказали – «господин наверху», и все. Должно быть, людей в доме было немного. А что касается дома, то болтливый гостинник был прав – отсутствие хозяев на нем отчетливо сказалось. Да и в прежние времена, похоже, порядок здесь правили не хозяева, а хозяйки, занимавшиеся домом, пока мужчины сражались. Потускневшие зеркала на стенах (может, одно из них прежде красовалось на фасаде), отражения в которых смахивали на призраки – сворачивая на лестницу, Джаред пару раз шарахнулся, не узнав себя. Обилие ковров на стенах и в проемах – карнионской, местной и еще какой-то работы, не позволявших определить размеры комнат и количество дверей – сколько десятилетий назад в столице господствовала подобная мода? Все выцвело, обветшало, некогда яркие сочные краски – синие, зеленые, коричневые – поблекли до состояния собственных теней… И не по бедности это, а от небрежности. В Эрденоне Кайрел жил в большем богатстве и уюте, хотя дом ему не принадлежал. Может, в этом и дело…
Расположение комнат в господских домах бывало неизменно, и Джаред без колебаний, откинув очередной облезлый ковер, шагнул направо от лестницы. Тут явно было обиталище хозяев, а не хозяек – судя по тому, что вместо зеркал на стенах развешано было оружие – трофеи каких-то давних походов. Уюта, разумеется, это не прибавляло, а безразличие к обстановке наблюдалось еще большее.
Стол, кресло и резные поставцы с серебряными кубками и кувшином как сдвинули к стене, когда последний раз мыли пол, так и оставили. А зачем трогать? Гости сюда не захаживают. Джареда, несомненно, к гостям не причисляют. Хозяину же достаточно и одного кресла. В нем он и сидел, вытянув ноги, и упираясь локтем в стол, повернутый под углом к стене. Может, ему такое расположение мебели о баррикадных боях напоминает?
– Где она? – спросил Кайрел ап Тангвен, едва Джаред появился на пороге.
– Кто? – Джаред был готов к тому, что здесь его встретят без радушия, но все же…
– Твоя сестра. Та, которую ты называл сестрой. Или это было очередное вранье?
– Я тебе не врал. А если не говорил всей правды, так ты и не спрашивал. – Предположим, это было не так, но Джаред не был склонен углубляться в подробности. Он начинал раздражаться. Посмотрел на Кайрела в упор. Тот выглядел злым и усталым, словно несколько ночей не спал. А волосы за год пребывания на Севере потемнели, и не казались такими пегими. Сейчас бы он за «голову, обожженную солнцем» не сошел.
– Скажи – она жива?
– А почему бы ей не быть живой?
– Ее нигде нет. Ни в Старом Дворце, ни в Новом! И никто не может внятно сказать, где она! Я ездил даже к этой дуре Эльфледе, а она на вопрос о Бессейре пустилась в слезы! Все кругом говорят – «уехала в свои владения». Может, в Тримейне такое и сойдет за правду, но я-то знаю, что Финнаун – это всего лишь деревня.
«А у Исдигерда спросить ты не сообразил», – подумал Джаред. – «Впрочем, ничего бы это не дало. Уж тот если от родной сестры скрывает, что служит посыльным между правителем и Бесс…»
– А правитель, которому вы так верно служите, правление свое начал с казни кровного родича. Положим, тот за свои дела смерть и заслужил, но его не из-за них на эшафот отправили, а чтоб возле трона меньше наследников было. И стоял я, когда Раднору голову рубили, возле Йорга-Норберта, будущего владыки нашего, и видел его лицо… Он не посовестится убрать тех, кто ему помог, и кто про него правду – худшую правду знает!
Джаред поискал глазами, где ему сесть, – понял, что приглашения не будет. Но второе кресло было слишком далеко, и вдобавок, повернуто к стене. Вот и спасай этим рыцарям жизнь. Сроду благодарности не дождешься. А еще правителя бранит. Правда, Кайрел не знал, что обязан Джареду жизнью, и что жизни его вообще угрожала опасность.
– Прежде, чем я отвечу тебе, скажи – как ты меня нашел?
– А я и не искал. Еще зимой велел своим людям за тобой приглядеть и доложить мне. А в «Вертограде» ты не скрывал, куда едешь.
Это была уже не беседа лекаря с рыцарем, а разговор шпиона-дилетанта с человеком, держащим собственную разведку. Что ж, будем считать, что Кайрел сквитался с ним за «названого брата» и прочие зимние сюрпризы.
– С чего это тебя вдруг стала так заботить судьба Бесс? – сказал он. – После того, как ты оскорбил ее, хуже, чем последнюю девку…
Ознакомительная версия.
