— Интересно, что он ему сказал, — сказал вдруг Ждан над ухом у Вели.
— Кто?
— Ну, старик этот, жрец.
— Не знаю. Хочешь, чтобы я спросила? — Велимира осторожно покосилась на задумчивого Дарена.
— Было бы неплохо, — честно признался парень.
Девушка вздохнула:
— И чего ты такой любопытный?
Тот почесал за ухом и хмыкнул:
— Таким уж вот вышел…
Закон подлости и на этот раз подтвердил всю свою репутацию. Когда стемнело настолько, что не представлялось возможным разглядеть дорогу даже в метре от себя, Дарен скомандовал останавливаться на ночлег. Но, естественно, никаких домиков уже рядом не было и в помине. Да даже если бы и были — высмотреть их в эту безлунную ночь было нельзя.
— Я боюсь идти в этот лес, — девушка поежилась, и Ждан физически почувствовал, как по ее телу победно пробежали мурашки.
— Мы не будем далеко заходить, — отозвался Дар, — только чтобы от дороги сильно не было видно.
Яромир покачал головой, но в кромешной тьме никто не мог заметить этого жеста: что поделать, южные ночи всегда отличались своей непроглядной чернотой…
Шли, спешившись, в полной тишине, нарушаемой лишь беспокойными вскриками птиц, вспархивающих с веток, да охами Велимиры, которая не переставала оглядываться по сторонам.
— Не нравится мне этот лес, — снова пробормотала она.
— Ты что-то чувствуешь? — насторожился Яромир, — что-то плохое?
Девушка нахмурилась, пытаясь отделить свои кошачьи чувства от простого девчачьего страха.
— Пока не могу разобраться.
Шатренец, повернувшись в сторону, заметил:
— Дарен, может быть, нам и правда стоит?..
— Нет, — раздался голос с совершенно противоположной стороны, — никаких возвращений. У нас слишком мало времени.
Веля лишь тихонько вздохнула, покрепче сжав руку идущего чуть впереди Ждана.
— Костер будем разжигать? — подал голос парень.
— Только если ненадолго, — помедлив, отозвался войник, — нам не следует привлекать внимания.
— А ужин? — вскинулся Ждан.
— Перебьешься. Веля, сделаешь бутербродов? У нас вроде должен был оставаться сыр.
— Представляю, во что он превратился после дня на таком пекле, — проворчал белобрысый и огрызнулся в сторону Дара: — сам жри свой сыр!
— Я сварю кашу! — пискнула девушка, пытаясь предотвратить начинающуюся перепалку, — это быстро!
— Хорошо, — проговорил войник, изо всех сил пытаясь не раздражаться на парня, — здесь остановимся, мы уже достаточно прошли.
Ветки собирали Ждан с Яромиром, оставив Велимиру около Дарена, напряженно застывшего на месте и держащего руку на рукояти меча.
— Ты что-то видишь? — тихо спросила девушка.
— Нет.
Когда вспыхнул огонь, на душе у нее стало чуть спокойнее, и она проворно стала вытаскивать из своей сумки котелки, миски и крупы.
— Быстрее, — поторопил ее Дар, не оборачиваясь.
Веля бросила на него короткий взгляд, и ее руки еще быстрее запорхали над котелком, в которой уже вылилась вода из огромной фляги, которую девушка таскала с собой еще со столицы.
— Откуда вода? — удивился Ждан.
— Я набрала с утра, — немедленно отозвалась Веля, и чтобы увести тему от кошки-Йены, сжавшейся у нее около ног, как бы невзначай спросила: — Дарен, а что тебе сказал жрец Осуд?
— Неважно.
— Почему неважно? — гречка вся оказалась в котелке с уже кипящей водой.
— Тебе не надо этого знать, — с нажимом повторил войник, не оборачиваясь.
Велимира насторожилась: ей с самого выхода из храма показалось странным его поведение. Неужели — все?
— Но тогда…
Дарен вдруг резко повернулся: его темные глаза сейчас горели, как у безумца.
— Что тогда, Веля? Что — тогда?! Почему ты вечно лезешь не в свое дело? Если тебе что-то не нравится — иди! Я тебе в няньки не записывался.
Яр и Ждан вскочили одновременно.
— Да как ты смеешь?! — парень сжал кулаки.
— Не мешай, — Яр неприязненно подвинул его и повернулся к Дарену: — Отойдем?
Войник, бросив короткий взгляд на Яромира, повернулся и пошел, провожаемый изумленным взглядом Ждана.
— Ты, паршивец, — с неожиданной злостью в голосе сказал вдруг Яромир, когда они отошли на достаточное расстояние, — у тебя с головой не все в порядке? Зачем ты на девчонку набросился?
— Она лезет не в свое дело, — нахмурился Дар.
— Так значит, ей вовсе не обязательно знать, во что она ввязывается благодаря тебе?
Войник досадливо скривился.
— Ты бы лучше спросил, во что мы ввязываемся благодаря ей!
— Эльга с тобой, Дар! — сузив глаза, прошипел шатренец, — не Велиной рукой было написано это пророчество! И не Веля создавала этот артефакт!
— Если бы я ее не встретил…
— …то гнил бы уже в тюрьме!
Дарен замолчал, зло глядя на друга, а потом нарочито спокойно бросил:
— Я не звал ее с собой.
— Ах, не звал? — прошипел шатренец, — тогда посчитай, сколько раз она спасла наши с тобой задницы!
— Дело не в этом, — глаза Дарена потемнели: его ответы больше походили на оправдания, а оправдываться ему было не за что.
— А в чем, Дар, в чем? Может, ты все-таки соизволишь нам поведать, чтобы мы не гадали вслепую, как смягчить падение твоей драгоценной заднице?!
И тут Дар не выдержал и все-таки заехал другу в челюсть. А потом еще раз. А потом… Яр тоже ответил ударом, и войник, поднявшись с земли, не стал продолжать драку — остановился.
— Полегчало? — ядовито поинтересовался Яромир, вытирая кровь с разбитой губы.
Дарен ничего не ответил: досадливо сплюнул под ноги и, повернувшись спиной, направился в лес.
— Иди-иди, — посоветовал ему друг, — может, какие мысли достучатся до твоей больной головы.
Сам шатренец пошел в противоположную сторону, обратно к костру, на ходу приводя в порядок растрепавшиеся волосы и пытаясь отчистить от липкой грязи правый бок. Но Велимира, бросив на него лишь один взгляд, тут же ахнула:
— Вы что, подрались?!
Яр промолчал, чтобы ненароком тоже не обидеть девушку, сел около костра и взял свою порцию каши.
— Приятного аппетита.
Пожелать-то пожелал, а приятного в еде с расквашенной губой — маловато.
— Больно? — участливо спросила девушка, откладывая кружку с ложкой, — давай я посмотрю.
— Не надо. Героя своего посмотришь.
— Он не мой! — вспыхнула девушка.
Яромир не стал возражать, лишь выразительно поглядел на нее, так и не донеся до рта ложку с кашей: мол, а сама-то ты в это веришь? И только вздохнула в ответ.
— А если с ним что-то случится?
— С Дареном? — одновременно вытаращились на нее две пары глаз.
