— Рад встрече, — один из магов, коренастый и с длинными вьющимися волосами, подпоясанный серебряным поясом, дольше остальных всматривался в Ланта. Маги быстро и многозначительно переглянулись. Поняв друг друга они разошлись.
У входа в тронную залу стояла стража. Во втором переходе воинов было уже куда больше. В третьем, под сводом огромной залы, отряд из двадцати вооружённых человек стояли в два ряда, опустив мечи книзу. Здесь Лант невольно затаил дыхание. Никогда прежде ему не доводилось видеть столь величественное сооружение, даже в стенах огромного Алфара. Отшлифованные стены уходили так высоко, что и конца им не видно. Пол покрыт тонкой резьбой, а в каждой нише располагалось по высокому узкому окну, увенчанному каменной головой.
В конце залы, где тёмным пятном виднелись двери и начиналась тронная зала — там, миновав чёрные с прожилками двери, Лант и увидел впервые Родера — короля северного государства Брасьен. Лицо государя было воплощением того страшащего благородства, которое так любили воспевать в легендах сказатели все времён и народов. Многое уже довелось повидать на своему веку Родеру. Не смотря на довольно молодые годы, а старше Ланта государь был не более чем на пятнадцать лет, во взгляде его уже поселился отпечаток былого. Светлые глаза смотрели пристально, но как будто хотели разгадать или понять. В них светился ум на грани мудрости. Держался Родер прямо. Весь его облик, настолько благородный и верный, взывал к благоговению.
После Голоса не так ожидал Лант увидеть правителя Брасьена. Он ожидал пышных одежд, а вместо того увидел простое платье, с простым вышитым серебреными нитями поясом. Возможно, он даже ожидал увидеть отпечаток суровой надменности государя. Родер же стоял против него и добродушно склонил голову. В ответ Лант сделал то же самое. Стоящий подле него Эмерет поклонился с неподдельным почитанием и выпрямился.
— Здесь Лант, Родер, — обращаясь к королю сказал маг.
— Спасибо, Эмерет.
Снова кивнув, маг развернулся. Взметнулась рдеющая алым пятном мантия. И вот в зале остались они двое, государь и Лант. Первые благосклонно смотрел на второго, второй ждал пока Родер заговорит.
— Я слышал о тебе, Лант, — чистый ясный голос мог бы вызвать умиротворение, только вот у Ланта в голове обухом всё стучало и с трудом он сдерживал себя, чтобы не заговорить и не потребовать ответов. Лицо вдруг залила горячка и с опасением Лант подумал, не видно ли того по нему.
— Я знаю, чего ты хочешь и что сейчас снедает тебя изнутри, — продолжил Родер. — Многое магам удалось увидеть, пока ты спал, но не всё и это их сильно удивило. Даже не смотря на то, что они слышали о битвы у стен Алфара. Даже Эмерет был немало изумлен, что твоё сознание не до конца поддалось ему. Да, знаю, каэл. — тут Родер умолк и пристально посмотрел на Ланта, будто собирался изучить его с головы до пят.
Не знал Лант к каким выводам пришёл Родер, но тот отвернулся и пошёл к окну, говоря:
— Каэл попал в Ураван и нет такого способа, чтобы забрать его оттуда. — В свете утреннего солнца лицо его было бело и светилось изнутри.
— Я должен забрать его, — с трудом процедил Лант, чувствуя, как напрягается всё тело.
— Почему?
— Он мой друг.
— Да, так мне и сказали. — Вымолвил государь и свет одним большим пятном стлался вокруг него. — Но Каэлы, Лант. — Он обернулся. — Не могут быть друзьями. Ты знаешь. Кто они?
— Я многое слышал и ничто из того не относится к нему. — Выговорил Лант, стараясь произносить слова как можно ровнее.
— В самом деле? А знаешь ли ты, что самый первый каэл, появившийся на нашей земле ещё во времена Завременной эпохи, делал то же, что делают все они и сейчас. Знаешь ли ты, что по природе своей они наполнены ненавистью и неискоренимой злобой по отношению ко всем людям?
— Вы знаете их природу, — сказал Лант, — каждого?
— Я знаю откуда они появились и почему. Всегда они стремятся творить зло. Есть легенда и не легенда вовсе. Она излагает события тех дней, когда ещё не началось наше время. Говорится в ней, что некогда земля была одна и то море, что омывало её, на самом деле её не разделяло. Тогда там, где сейчас море, стояла великая башня и в ней правили два человека. Были ли то мужчины, а может, женщины, стары или малы. Мы не знаем и легенда о том умалчивает. Но они были необычайно сильны и потому люди выбрали их оберегать порядок и мир одной единой земли. И вот однажды один из них не пожелал править вместе с другим. Был созван совет, на котором двое правителей и посланцы других народов и рас заседали много дней и ночей, не ведая ни сна, ни отдыха. Все они пытались уладить возникший спор и ни у кого это не получалось. Многое тогда было сказано, многое выстрадано, но тот, кто возгордился и не желал мириться с другим, отказался под конец подчиняться решению совета и тогда началась самая великая война, которую когда-либо знал мир. Отступником владела гордыня. Никому предатель не желал слушать и мир перестал быть ценен ему, только бы обрести своё.
Война длилась двадцать лет, пока в один день, в покинутой башне не столкнулись два прежних правителя и были они оба настолько сильны, что при каждом шаге их дрожал и раскалялся воздух. И никто не смел подступить более к ним.
Они схватились. Говорят, что илий пытался разнять сражавшихся, но не устояв перед мощью их был сильно покалечен.
Он лишился крыльев.
Сражающиеся же не успокаивались. Раз за разом каждый пытался победить противника. Тогда то и разрушилась великая башня, а вместе с ней раскололся надвое и мир, и то что было столицей — залило море, образовав пролив между одним краем и другим.
Те, кто поддерживал восставшего, ушли в одну часть — её то мы и зовём иным пиром. Другие же заняли эту часть суши. И с тех пор между нами и ними простирается море тумана. Башня — вся столица оказалась под водой. Поглотила вода и сражающихся, только и тот, и другой всё же сумели выстоять и уйти каждый в свой край.
Ненависть, что питал восставший ко второму правителю осталась и передавалась с кровью из веков в века.
Маги, наследники силы первого. Каэлы. — Глухо проговорил государь. — Каэлы — наследники начавшего войну. Он стал причиной раскола мира и принёс столько горя и отчаяния. В них живёт подобно вечному пламени всё та же ненависть к детям нашего мира. Им здесь не место.
— Но тогда почему они рождаются здесь? — горячо подступая к Родеру не удержался Лант.
— Никто не знает. Единственное, что нам известно — каждый каэл несёт в себе огромную угрозу нашему миру. В нём нет ни сострадания, ни правды. Он обманет и предаст как только почует, что то ему выгодно. То зло в чистом своём воплощении.
