Ознакомительная версия.
День пролетел незаметно, и я с ужасом смотрела на заходящее солнце. Еще час, и все. Почему-то в душе появилась стойкая уверенность, что сегодня в моей жизни решиться что-то важное, и это не банальное жить или умереть. Что-то гораздо более серьезное...
Ужин прошел в молчании, и дело было не в том, что мы за день исчерпали все темы для разговора. Молчание было не тяжелым, давящим, а скорее грустным. Мы надели принесенные серые тоги - ритуальная одежда для суда. Босые, волосы распущены... довольно странная картина.
Дан сел перед камином и уставился в огонь. Похоже, за нами должны прийти с минуты на минуту. Подошла, села рядом. Он даже не пошевелился, не взглянул в мою сторону. Только треск огня в камине...
Стража появилась бесшумно. Только не было никого и раз, стоят четверо эссиров, вежливо давая понять, что пора на выход. Дан легко поднялся, подал мне руку.
Я брела за ним следом, не поднимая головы. Сейчас меня мало интересовал декор дворца. Только легкие шаги идущего слегка впереди эльфа, держащего меня за руку.
***
Зал суда... Более величественного и прекрасного места я еще не видела. Казалось, мы находились в кратере вулкана или в чаше цветка. Пол, переходящий в стены, а затем в куполообразный потолок, был полностью выплавлен из темного стекла. Чем-то это место напоминало Колизей. Внизу арена, испещеренная символами и пентаграммами, а выше распалагались ложи. Тридцать три колонны шли по кругу, разных цветов, украшенных драгоценными камнями и рисунками, обозначавшими тридцать три стихии, послушные эссирам. Закрытая темным стеклом, как тонировкой, полностью непрозрачная ложа судий. И в противовес ей прозрачные кабинки для всех подсудимых внизу. Прозрачные камеры с двумя входными дверями: одна в коридор, другая на арену. Нас с Даном тоже разделили. Более того, как только я вошла в эту кабину-камеру, я даже чувствовать его перестала, и это было пугающе-страшно.
Я обвела взглядом трибуны. Здесь были все, с кем мы вчера ужинали, те, кого я в свое время видела на бале в честь моего наследования, и еще ряд знакомых и не знакомых лица. Даже Алекортиэля заметила.
Прошло около получаса, когда в центре купола вспыхнул алый шар. Он пульсировал, мигал, переливаясь всеми оттенками красного, постепенно темнея. В зале повисла тишина. И только когда он окончательно погас, и купол превратился в звездное небо, я поняла, что все ждали именно этого момента. Солнце село. Процесс начался.
- Солнце Ария погасло! - объявил звучный голос, идущий, казалось, со всех сторон, бьющий по ушам, вызывающий толпы мурашек и заставляющий ежиться. - Дверь зала суда отворена, а значит, до прихода нового дня, должен быть объявлен приговор. По завету богов тьма заберет преступивших закон, и первый луч солнца омоет их преступления. Да не перейдет их путь в новый день! Illfaen oller tronne asteorr!!!
- Огласить преступление!
- Попытка уничтожения и порабощения магических рас Ария. Попытка спровоцирования войны между Мирсаилэном и Шакризардом. Активизация эшарта. Незаконные магические эксперименты. Введение в Арий чужеродных объектов. Попытка убийства принца Дантариониэля орт Торсакар вирт Марионэль зорт Кассиоренда и княжны Аэлин шарр Аттера Сантор. Неизвестное количество жертв среди мирного населения. Предположение в провоцировании конфликта между обозначенными народами сорок лет назад.
- Достаточная ли причин для созыва суда Ария? - с венешней стороны затемненного стекла вспыхнуло тридцать три белых шара.
- Видящие и причастные присутствует?
- Да.
- Начинайте!
То, что происходило дальше, судом в нашем понимании никак назвать было нельзя. Над теми, кто сидел в ложах то и дело вспыхивали изумрудные шары, и тогда этот человек, эльф, дракон, эссир и так далее спускался вниз. Вставал в центр, начинавшей святиться пентаграммы, и выслушивал одинаковый для всех вопрос: "Вы слышали обвинения. Вы видете ложу причастных. Вас вызывали в круг суда Ария как видящего. Что вы знаете?". И все. Больше ни одного вопроса, ни одного ответа. Стоящего в пентаграмме окутывал стоб света, а под куполом начинали мелькать картины, отрывки с полным звуковым сопровождением. Это было странно и неприятно. Но единственное, чему я смогла порадоваться, что, кроме того, что относилось к делу, ничего больше не всплывало. Потом свет пропадал и вызываемый мог вернуться на свое место. Ни вопроса, ни ответа. Понятно, почему на суде нельзя соврать.
Таким методом перед нами прошли все эссиры, бывшие в ту ночь на поляне, незнакомые мне эссиры, эльфы, драконы, гномы и люди, Рагнарант, Самаэль, Алекортиэль, Шагнир, Ализор, Шиаза, Шермент, Ликаэль, Вистариэль, драконы и эльфы, сопровождающие нас в Мирсаилэн. Король Вилморт попытался избежать этой участи, но его буквально вынесло на арену. Теперь можно было не сомневаться, что он все знал, и молчаливо благоволил начинаниям жены и дочки.
Один за другим выходили вниз существа, открывая совету свои воспоминания. Все то, что они узнали, чему были свидетелями, становилось известно всем. В какой-то момент захотелось закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы избавиться от этой грязи. Я видела и себя в этих воспоминанях. Как за мной следили, что планировали сделать... Эти ...нелюди, недочеловеки, спокойно распоряжались моей жизнью, думая, как получше ее использовать. Боль, грязь, жестокость, пытки, подлость... все смешалось.
Только когда шар под куполом пожелтел почти на две трети, опрос "видящих" прекратился. Теперь пришла наша очередь. Для "причастных" вопрос формулировался немного подругому. "Вы слышали обвинения. Вы видели воспоминания "видящих". Вас вызывали в круг суда Ария как "причастного". В чем ваша причастность?". Первыми прошли те, кто просто служил Илье и Калиму, затем были наемники с Земли, Карсер, Рашиза и Шархат, Калим, Кларисс, Цицелия, Аскотор и, наконец, Илья. Здесь уже было легче. Многое я слышала, чему-то была свидетель и участник. Хотя сцена, где Кларисс стонет под ласками Калима у какой-то стены во дворце и рассказывает, какая ей пришла идея с зельями, заставила меня сжать кулаки. В этот момент, если бы меня не сдерживали стены камеры, я, наверно, убила бы обоих. Такое чувство омерзения и предательства, которое я испытала в тот момент, трудно было передать.
Самым интересным было то, что не все воспоминания были полными. Например, как меня нашел Калим, или наш разговор с Ильей и Аскотором. Все вопросы, касавшиеся меня, будто были вырезаны. И это было странно, но обнадеживающе.
Но больше всего меня волновало то, что могут увидеть в моей памяти или памяти Дана. Когда произнесли мое имя, меня уже била крупная дрожь. Если будут просматривать мои воспоминания, то увидят кто я, откуда... меня еще во время допроса Калима и Ильи чуть удар не хватил, но каким-то образом эти моменты не просочились. А теперь моя очередь...
Ознакомительная версия.
