ожидать. Я подарил ему жизнь и семью, а также то, для чего он пришёл в этот мир. Он мне отплатил той же монетой.
— Ты романтик.
— Это достоинство или недостаток?
— Достоинство, — улыбнулась я.
— Тогда не спорь со мной.
— Я и не спорю, просто я очень испугалась.
— Я тоже… — признался он. — Но всё кончилось хорошо. Пока…
— Почему пока?
— Да потому что снова могут прозвучать трубы…
— Не надо! — запротестовала я. — Не надо о трубах. Лучше уж о Колодце, раз уж ты снял с этой темы табу. Что это было?
— Я не физик, дорогая, и не знаю, как это назвать по-научному, но если говорить коротко и не точно, то с помощью этого колодца древние балары уходили в собственное прошлое. Но возвращались они из него потерянными, поэтому колодец и был закрыт.
— Что значит потерянными?
— Пережившими какое-то страшное потрясение, после которого они утрачивали интерес к жизни.
— Но с нами ничего такого не случилось.
— Конечно, потому что это мы, и потому что наша ситуация существенно отличалась от той, в которую попадали они. Понимаешь, они возвращались в прошлое не для того, чтоб просто посмотреть и вернуться назад. Они шли с какой-то целью, что-то изменить, исправить.
— Петля времени? Но, видимо, не замкнутая, если они не натыкались на себя.
— Умница! — улыбнулся Кристоф. — Расхождение порядка десяти минут за каждый цикл. Но представь себе, этот балар возвращается в прошлое, и что он видит, если уход вглубь времени не слишком значителен?
— Себя… — ответила я, вспомнив женщину в «хамелеоне» и маленького анубиса на дороге посреди диктионского леса.
— Конечно себя. Но это не культурный и разумный землянин, а дремучий и замкнутый на себе балар. Он видит не призрак, не самозванца. Он видит себя, конкурента на своё же место. И что он делает?
— Он делает то, что совсем недавно сделал один земной мальчик, получив идентичного двойника. Он пытается от него избавиться.
— Дети и древние не слишком развитые существа обладают схожей реакцией. Этот балар убивает себя-второго, вернее первого. Но именно это и наносит ему глубокую душевную травму, ибо он не только дремуч, он ещё и суеверен. У него возникает чувство, что он убил себя настоящего и превратился в призрака. В общем, от этого колодца был сплошной вред, и король Эктра закрыл его для всех непосвящённых. Но я думал, что его тайна утрачена, а она, оказывается, хранилась в королевской семье.
— Так в чём же была эта тайна?
— В элементарном расчёте. Ещё в самом начале я узнал, что пространство колодца, если его можно так назвать, разделено на сектора, слои, выводящие в прошлое. В конечном итоге, значение имел угол, под которым тело входит в пространство колодца, и точка вхождения. Теоретически я разобрался во всём…
— Для тебя это было подвигом, — серьёзно заметила я.
— Учитывая мои гуманитарные наклонности и ненависть к точным наукам, безусловно, — без улыбки подтвердил он. — Я выяснил всё, но у меня не было главного: величин углов и точки вхождения. Будь у меня много времени и опыта, я бы, может, ещё мог выяснить это всё экспериментальным путём.
— Не представляю, каким.
— Не будем дискутировать. В данном вопросе я могу и ошибаться. Но у меня не было ни опыта, ни времени.
— И ты решился на самоубийство.
— Опять всё сначала! Но если тебе нравятся громкие фразы, то я решил принести себя в жертву. Не только ради баларов, но прежде всего ради тебя. Покушение было лишь началом, а ждать продолжения я не имел права.
— И чем ты рисковал?
— Очень многим, наверно, — признался он. — Я думал о том, чтоб попытаться войти в колодец под углом, но он оказался очень узким и глубоким.
— Подожди. Выходит так… — я начала чертить пальцем на песке. — Если угол маленький, то уходишь на короткий срок назад. Чем больше угол, тем дальше погружаешься, так?
— Судя по тем манускриптам, что мне удалось отыскать, — да.
— А если уходишь вертикально или под углом, близким к вертикали, то?..
— Не знаю.
— Знаешь… — упавшим голосом возразила я. — Уходишь в прошлое, не смыкающееся с настоящим. То есть в чёрную дыру, где нет ни жизни, ни смерти. А если нет смерти, то нет и перерождения. Ничего нет…
— Я старался не думать об этой возможности, Лора. В конце концов, это только гипотеза… Зачем о таком думать…
Он снова заглянул в колыбель и поправил завязку на распашонке у Алика.
— Я понимаю, что просить тебя об этом бесполезно, — тихо произнесла я, — но пожалуйста, впредь пытайся найти другой выход… если…
— Да пытался я… — пробормотал он. — Но, знаешь, я, пожалуй, буду теперь пытаться с большим рвением. Чтоб не пришлось снова вот так смотреть тебе в глаза, уходя бог знает куда, и думать о том, что никогда не увижу сына.
Какое-то время мы молчали, глядя на спокойно спящего малыша.
— Ну, ладно… Всё обошлось. И не стоит больше об этом, — наконец произнёс он. — Мы снова вместе и стали ещё сильнее. И, кажется, всё-таки выросли, — он улыбнулся Алику. — Кстати, я опять потерял те десять сантиметров роста.
— Зато мне не приходится вставать на цыпочки, чтоб поцеловать тебя.
— Это плюс, — согласился он. — А кто будет исследовать Диктиону? Это уже решили?
— Да. Все материалы передали Алкору, но они начнут не раньше, чем в следующем году, и будут действовать под контролем Объединения Галактики. К тому времени уже закончится последнее вторжение баларов. Я поговорила с Ясеневым. Он обещал связаться с алкорскими медиками. Может, они ещё успеют спасти Кибелла.
— Хорошо бы… Но, к сожалению, такие личности чаще остаются в эпохе легенд.
— А планету баларов отыщут ещё не скоро.
— И слава Богу! Я смогу написать книгу, и она успеет вылежаться у редакторов различных издательств и еженедельников.
— А если её вообще не найдут?
— Тогда я зря трачу время.
— Найдут, — успокоила я его. — Узнают о ней на Диктионе и будут искать целенаправленно.
— Вот и пусть ищут целенаправленно и научно. Не всё ж нам энтузиастам из шкуры лезть… Джейми! Оставь краба в покое! Слушай, он его домой поволок!
— Теперь я поняла, почему вчера всё покрывало на постели было мокрое и в песке.
— Они там телевизор, что ли, на пару смотрят?
— Кстати, о телевизоре! Сколько времени?
— Шестнадцать-шестьдесят три, а что?
— Кто-то собирался сегодня в шестнадцать-сорок семь детектив смотреть.
— Забыл!
Он вскочил и нагнулся над колыбелью.
— Оставь ребёнка!
— Это мой ребёнок, — проворчал он. — Пойдём, малыш, девяносто шестую серию смотреть, а то мы с тобой, итак, семьдесят пропустили…
Ясная жемчужина Тейли
