– Околдовали? – недоверчиво переспросил Илья, пытаясь перекричать Женькины проклятия.
– Само собой. Слышишь, что она несет?
– Ясно, – Илья обозрел поле боя, и заключил: – Отличная работа.
Затем он вынул из кошеля на поясе небольшой мешочек с травами и сунул Женьке под нос.
На девушку, едва вдохнула пряный аромат, накатила апатия.
– Эх ты! – уже совершенно спокойно вздохнула она. – А он еще тебя спасал!
Женьке все стало безразлично, и Елисей осторожно усадил ее на мокрый пол. Вокруг мелькали дружинники, все как один здоровые, плечистые, в кольчугах, и разглядывали мертвую нечисть. Елисей рассказывал, как все было, и практически не лгал. Он отдал должное Женькиному героизму, и все, даже Илья, начали поглядывать на девушку с заслуженным уважением. О вмешательстве Кощея он тоже не солгал, однако тут же сообщил, что все это злодей проделал, чтобы спасти собственную шкуру и разделаться с собственными врагами, которые лишь по совпадению оказались и врагами Руси.
– Вот ты гад! – равнодушно заметила Женька.
– Ты все поймешь потом, когда чары развеются, – ласково пообещал Елисей, склонившись над девушкой. – Все будет хорошо.
– Зеркало из подвала принеси, – попросила Женька.
– Что? – Елисей ушам своим не поверил.
– Зеркало. Из подвала. И поставь туда, между дверями. Или мне самой?
Покачав головой, Елисей списал данное желание на последствия успокой-травы, но спорить не стал и тут же отдал соответствующее распоряжение двум дружинникам.
Похоже, его зауважали. Даже не оглянувшись на Илью за подтверждением странного приказа, дружинники шустро отыскали подвал, притащили зеркало и водрузили куда сказано.
Никто не собирался потрошить замок Кощея. Во-первых, были сильны суеверия, во-вторых, замок, сразу видно, и так пострадал от воды, в-третьих, очень торопились обратно. Правда, Елисей попытался поднять меч-кладенец, но тот словно врос в пол. Не то что поднять, его даже с места сдвинуть не удавалось. Будто не меч это, а барельеф.
– Еще столько обратно гнать, – досадливо заметил Илья, сбегая по ступеням и натягивая на ходу рукавицы.
– Три дня, – отмахнулся Елисей.
– Сколько? – замер Илья. – С чего ты взял?
– Подслушал, когда Майлз, вон тот мертвяк, трепался о местоположении замка. Просто Кощей тропу путал, а на самом деле, если через лес на юг по прямой, три дня, самое большее.
– Растешь, – Илья уважительно похлопал брата по плечу. – Быть тебе великим воеводой. Погнали! – крикнул он своим, и вскоре холм с одиноким замком опустел.
Дорога промелькнула быстро. Боясь, как бы Женька «под заклятьем», не натворила бед, предусмотрительный Илья давал понюхать мешочек с редкой травой, и девушка послушно тряслась в седле, сидя перед Елисеем, и лениво созерцала пейзаж.
К вечеру второго дня Елисей, наученный Кощеем, попросил брата вывести его на поляну и привязать к дереву.
Ломка продолжалась до самого утра, пока луна не скрылась. Сменив повязку на шее, Елисей взгромоздился в седло и кое-как погнал в рысь. Однако передать Женьку под опеку другого отказался наотрез.
На последней ночевке Илья перестал давать наркотик.
Утром, когда показались стены Бранска, Женька окончательно очнулась, но продолжала вести себя тихо. Лишь взглядом отыскала Кощея.
Зрелище, как и следовало ожидать, оказалось печальным. Смотанный цепями, он валялся на телеге, предусмотрительно взятой в одной из деревень, и по-прежнему не подавал признаков жизни.
Решив дождаться аудиенции у Еремея, Женька сцепила зубы. Не воевать же, в самом деле, с толпой дружинников, да еще и с Ильей, к которому питала инстинктивное уважение.
– Очнулась? – прозвучал над ухом голос Елисея. – Брось. Я же вижу.
– Он тебя спасал, – процедила Женька.
– Он не меня, он себя спасал, – снисходительно пояснил Елисей. – Вдвоем-то проще с заморскими справиться.
– Дурак, – презрительно выдала Женька. – От тебя толку было, как от таракана. Ты траву приложил?
– И вытяжку попил, – кивнул Елисей. – Считаешь, я был для красоты?
– Нет. Но Михал Николаич и без тебя бы справился. Ты его просто не знаешь.
– Зато ты, похоже, знаешь слишком хорошо, – ревниво заметил Елисей.
На том разговор иссяк и возобновился только на следующий день, когда все отдохнули, выспались, и Женьку представили пред светлые очи царя Еремея.
Впрочем, аудиенция закончилась ничем. Как ни пыталась Женька вступиться за Кощея, избегая упоминать имя Чернобога, ей не верили. Еремей согласно кивал на все аргументы, даже высказал свое уважение, когда Женька поведала, как победили саму принцессу и предотвратили войну, но все пропало втуне.
Как и царевичи, Еремей был уверен, что все было проделано с целью укрепить собственное положение.
– Да он и так нормально жил! – вспылила Женька. – Да, ему было не выгодно засилье иноземцев, но ведь и вам тоже!
– Согласен, – ответил Еремей, почесывая нос. – Ты сама подумай, ради кого он старался?
– Ну… – замялась Женька.
– Вот именно. Я, в общем, готов пожать ему руку, но только пусть он будет в цепях. И в каземате. Нечего было деревни рушить, царевен красть да смуту наводить.
Все аргументы растаяли у Женьки на языке. В самом деле, заявлять царю, что все это делалось для пресечения более крупных беспорядков, примирения с соседями и объединения царств, было глупо. Не поверят, сочтут «под заклятием» и еще бог знает что.
Пока же ее приняли на «ура». А после того как Пресловут подтвердил все Женькины слова, ее сразу же записали в невесты Елисея. Похоже, никому и в голову не могло прийти, что после столь замечательного спасения из Кощеева плена может сложиться по-иному.
Вот так и тянулись дни.
Кощей очнулся в подвале, прикованный цепями к холодному камню, и единственным его развлечением были смена дня и ночи, видимые сквозь узкую щель под низким потолком, а Женька, решив ступить на тропу партизанской войны, до поры до времени стала воплощением скромности.
Она выходила с Елисеем на прогулки, обряженная в сарафан, и, гуляя рука об руку, выслушивала рассказы об охоте, дружине и как царевич поймал давеча «во-от такого» сома. Однако вывести его на разговор о Кощее не удавалось.
Был Елисей красив, как и прежде, вести себя стал более вежливо, обходительно, но прежних эмоций не вызывал. Сколько Женька ни пыталась вызвать воспоминания о том, как лихо примчался царевич на белом коне, чтобы ее спасти, и как красиво гарцевал на мосту, ничего не получалось. Сразу всплывала картинка, как Елисей, со спины, рубит мечом Кощея. И это после того как они вместе сражались со старками и колдунами и Михаил Николаевич его спас!
