— О чёрт, — вырвалось у Гарава. — Да это же ангмарцам на полчаса работы.
— Думаешь? — усмехнулся Эйнор.
— Ну я понимаю, — Гарав огляделся. Эльфийские всадники, перекликаясь и даже распевая, скатывались рысью по вымощенной красным камнем дороге к мосту, словно и забыв про людей. — Ну да, они воины. Но ты ж сам видел, какое там войско! И это мы ведь ещё не всех рассмотрели…
— Князь Элронд хозяин этих мест, — сказал Фередир, подъезжая (он чуть приотстал). — Если он захочет…
— Не надо говорить о том, что он захочет и чего он не захочет, — резко оборвал оруженосца Эйнор. — Не нам об этом судить… Но, Гарав, Фередир прав. Это место защищено куда лучше, чем ты думаешь и чем это может показаться с первого взгляда.
— Что же вы остановились, друзья? — весело спросил вернувшийся к людям Фарон и взмахнул рукой: — Добро пожаловать в Имладрис, дом мастера Элронда, именуемый так же Последней Приветной Обителью!
Гарав поймал себя на том, что улыбается. Этот дом разные люди могли называть по–разному. Для него же это было местом, где жила Мэлет.
«Мэлет, я пришёл», — подумал он. И в этот миг, как ни дико, был благодарен Ангмару, чья воля двинула войска на Имладрис — и заставила Эйнора изменить пути на юг.
* * *
Вблизи Гарав несколько примирился с действительностью. Во–первых, оказалось, что дом Элронда обладает каким–то странным свойством — он словно бы был изнутри больше, чем снаружи. Во всяком случае, Гарав почти мгновенно запутался, пока они следовали за проводником–эльфом — поставив коней на конюшню и волоча вещи (волочили Фередир и Гарав). Переходы выводили в какие–то залы, где одной стеной служил водопад… или на тропинки в рощицах, внезапно превращавшиеся в отделанные камнем светлые коридоры с окнами в форме цветочных бутонов… или на террасы, над которыми склонялись лиственные каскады ив, а где–то под ногами журчала вода… или в комнаты, прямо через которые протекали ручьи… Фередир вертел головой, всякий раз вздрагивая, когда навстречу попадались эльфы. Сколько их было — Гарав не взялся бы объяснить (он с трудом держал закрытым рот), потому что они казались такой же частью этого места, как водопад — частью зала. Сперва–то он сразу же хотел спросить про Мэлет… но через минуту бессовестно про неё забыл, поражённый тем, как можно построить дом, не разрушая то, среди чего он стоит — природу. Для человека это было бы непостижимо.
Наконец эльф–провожатый предложил оставить вещи, сказав, что комнаты для гостей — вот они, рядом, и вещи доставят по назначению и сложат аккуратно… а вон там — вооон там, видите? — там можно помыться. Мальчишки охотно поставили сумки — и все трое начали вылезать из доспехов. Эльф, терпеливо ждавший, поинтересовался, как у Гарава плечо и предупредил, что сразу после купания можно будет показать его лекарю. Гарав поблагодарил… и хотел было спросить о Мэлет — но внезапно смутился и промолчал. Вместо этого он осторожно подвыдвинул Садрон из ножен и погладил клинок. Наверное, в мире Пашки это показалось бы смешным.
Но тут был другой мир. Лучше.
«Я так подумал?!» — поразился Гарав. И сказал эльфу:
— Будь с ним повежливей, хорошо?
— Конечно, — серьёзно ответил эльф…
… — Нам сюда, — подтолкнул Эйнор оруженосцев в спины, когда эльф с ещё одним появившимся товарищем легко унесли и одежду, и доспехи — и все трое прошли вперёд и свернули за колоннаду. Колонны в виде дубов были сделаны из полированного гранита — алого с ветвистыми черными прожилками, и Гарав передёрнул плечами — вспомнил вдруг тот сосновый бор на границе Ангмара и Рудаура, через который их гнали весной.
За колоннами в большом квадратном бассейне — шагов по десять каждая сторона — мягко побулькивала и плыла паром вода. Со всех четырёх сторон спускались в воду широкие ступени из чёрного мрамора. По углам из сифонов в виде драконьих голов текли струи — две холодных, послабей, две горячих, посильней. Вдоль стен помещения шли скамьи — тоже каменные, чёрные. Неуютные, подумал мальчишка и вспомнил деревянные, тёплые и даже мягкие на вид полки в русских банях. Интересно, можно будет как–нибудь тут построить такую?
— Фух, вода, — выдохнул Гарав и стал поспешно раздеваться, бросая одежду на скамью (а она оказалась тёплой!) — Ну наконец–то!
Сперва он хотел прыгнуть в воду, но потом вдруг понял, что не хочется. Совсем. Хотелось тишины и покоя. Мельком посмотрев на плечо (рана хоть и разошлась, но — наверное, из–за бальзама — поджила и не кровоточила, а вот шрам теперь обещал быть некрасивым, широким и глубоким), мальчишка вошёл в горячую воду по ступенькам — по грудь, в бассейне так и было — по грудь. Потом чуть вернулся и сел на лестницу — так, чтобы вода доходила до горла. И даже застонал от наслаждения — громко, с подвывом. Фередир его поддержал, а Эйнор рассмеялся и поплыл по кругу.
Помогу тебе по силам,
Только пользуйся–ка мылом…
Да не жри, а мойся им!
Ну, в дорогу! Что стоим?!
— проговорил Гарав, растягиваясь на ступеньках удобнее.
— Это что? — заинтересовался Фередир, усаживаясь рядом, вытягиваясь и давая телу подвсплыть. Пошевелил ногами.
— А, не знаю, — пожал плечами Гарав и хотел сделать то же, но сидеть так было очень уютно, и он остался неподвижным. Эйнор между тем, фыркая, выбрался на один из драконоголовых сифонов с холодной водой и устроился там, свесив ноги и отжимая волосы. — Может, стихи какие будут, а может — так останется…[96]
— А петь ты стал здорово, — вспомнил Фередир. — Даже завидно, — признался он после недолгой паузы. — Может, подашься в барды?
Гарав несколько секунд всерьёз обдумывал эту возможность. Потом помотал головой:
— Нет, я рыцарем буду. Если силы найду отсюда выбраться. Из бассейна, в смысле.
Эйнор между тем переместился поближе к горячей воде и тщательно промывал волосы — именно с мылом. Оруженосцы непочтительно захихикали.
— Эйнор, а что, мыло невкусное? — невинно осведомился Гарав. Он потянулся, зевнул широко — и тут же кусок мыла, приятно пахнущий фиалками, угодил оруженосцу точно в рот. Гарав возмущённо плюнул — мыло рыбкой ушло на глубину. Фередир хохотал, колотя ногами по воде.
— Ныряй, — невозмутимо сообщил Эйнор, начиная смывать с волос синеватую пенную шапку.
— Да пожалуйста, — Гарав лениво сполз со ступеней, перевернулся и ловко ушёл на дно, где и разлёгся, пуская пузыри.
— Подумаешь, — сказал Фередир, когда Гараы вынырнул через минуту с лишним, держа в руке мыло. — Я могу вдвое больше под водой быть. Дай мыло…
