— И тебе всего самого наилучшего, Бирка! — Принцесса была уже в седле.
И как только маленькая девочка умудрилась заново приладить ее седельную сумку, да еще под неусыпным оком родных?
Помахав рукой своей спасительнице и ее наставнице, девушка поскакала на север. Что ж, по крайней мере, она успела плотно поужинать.
Со стороны деревни доносился заливистый собачий лай и истошные крики Фирры:
— Яуссес, йо хандерар юсе алеви! Йоз такенарал мина праэз, тупас! Нер йот вредф юс вит? Вернес!
Из-за зеленой изгороди вылетели три всадника; Стелла знала, что их целью была она, знала, что их гораздо больше, и снова, и снова нахлестывала лошадь.
И зачем только она поверила в дакирское хлебосольство, почему ее сразу не насторожило поведение местных жителей, как она могла забыть, что этот народ чаще лжет, чем говорит правду? Из-за фатальной ошибки она снова убегала от смерти, второй раз за день.
Окрестности стремительно погружались в темноту, ориентироваться на местности становилось все сложнее.
Положившись на удачу, и на слух определяя разделявшее ее и преследователей расстояние, принцесса наконец добралась до старого вяза. Ее всю трясло, будто от лихорадки.
Так, куда теперь, где эта королевская дорога? Глаз выколешь в этой темноте!
Девушка прислушалась. Вроде бы тихо, но они где-то рядом, рыщут по полям.
С одной стороны, темнота мешает ориентироваться, превращает ее в выброшенную на берег рыбу, но, с другой, они ее не видят.
Расслабляться было рано, и, поминутно прислушиваясь, Стелла свернула на север.
Ей казалось, что копыта слишком громко отбивают быструю дробь по дороге — то ли еще будет, когда она выберется на булыжное покрытие? Настоящий гром, который услышит не только она, но и они, те, кто идут по ее следу.
По обеим сторонам дороги зажглись светлячки. Светлячки и светлячки, обычные мигающие зеленые огоньки, ничего особенного. В придорожной траве что-то копошилось, может, мыши? Над головой с уханьем пронеслась сова; выхваченная тусклым, рассредоточенным облаками лунным светом тень скользнула по земле, всполошив ночной животный мир.
Добравшись до нужного перекрестка, принцесса остановилась. Ей бы сейчас пригодился указательный столб, но его не видно, да и искать было некогда: не она одна бродит по ночным дорогам.
То, что не одна — это верно: вдалеке зажглись фонари.
— Чудесно, по крайней мере, теперь я знаю, где они, — подумала девушка, лихорадочно решая дилемму, куда ей податься.
И тут ее внимание привлек легкий щелкающий звук.
— Что бы это могло быть? — Стелла наблюдала за реакцией Шарара, неподвижно вглядывавшегося в поля справа от дороги.
Потом раздалось тихое мелодичное рычание, окончательно сбившее ее с толку. Большая кошка? Рысь? Но она не встречала здесь рысей. И что тогда щелкало? Какая-то птица?
Пес попятился, пригнувшись к земле. Кого же он видел?
— Берегись, мантикора!
А это еще кто? Кто сказал…
Додумать она не успела: в поле зрения возникло странное существо размером с лошадь. Но эта была не лошадь, это было что-то странное, непонятное — существо с головой человека, телом льва, крыльями дракона и хвостом скорпиона. Оно так внезапно выросло перед ней, что Стелла даже не успела понять, откуда оно появилось.
Рот с тремя рядами зубов оскалился; хвост издал характерный щелкающий звук.
А принцесса смотрела на него, как парализованная.
Мантикора оторвалась от земли; Стелла поздно сообразила, что перед ней хищник, и она — его цель. Полет был стремителен, остановить его было невозможно — но кто-то все же остановил. Прохладная серебристая субстанция пронеслась перед лицом девушки, заслонив ее от смертоносных зубов.
Призрак девушки с фонарем пронесся мимо испуганной Стеллы и насквозь прошел через тело мантикоры. Ей это не понравилось. Чудовище приземлилось на лапы и, утробно урча, попятилось к обочине.
Только теперь принцесса поняла, насколько близко была от нее смерть — на расстоянии ладони.
— Зачем тебе одна? — заговорил вкрадчивый голос призрака. — Посмотри туда, — она указала на поле, по которому блуждали огоньки фонарей, — их там целая дюжина. Они гораздо больше и вкуснее, ты подкрепишься на месяц вперед.
Скорпионий хвост защелкал; горящие глаза уставились на девушку. Похоже, мантикора сначала намеревалась закусить ей, а потом плотно подкрепиться ее преследователями.
Рука невольно потянулась к мечу.
— Бесполезно, — покачала головой девушка-призрак, — она все равно быстрее. Лучше не раздражать ее. Кажется, она не голодна, я попробую увести ее.
— Кыш, кыш отсюда! — Призрак несколько раз прошел через голову мантикоры. — Лети туда!
С недовольным ворчанием, клацнув тремя рядами страшных зубов, мантикора удалилась, так же стремительно, как и возникла на пустынной королевской дороге.
— Повезло! — с облегчением вздохнула призрачная девушка и по воздуху подплыла к вспотевшей от страха Стелле. — Обычно никто не выживает после встречи в мантикорой. Она прирожденный убийца.
По небу промелькнула тень и спикировала на блуждавшие по полю огни. Послышались громкие крики; фонари хаотично заметались по окрестностям и затерялись вдали.
Принцесса поежилась: пусть у нее не было оснований любить тех людей, что травили ее весь сегодняшний день, но и такой смерти она им не желала.
— Она вернется? — шепотом спросила девушка.
— Мантикора? Нет. Теперь в ней проснулся инстинкт хищника: она не может не преследовать убегающую жертву. Им повезет, если они успеют добраться до деревни.
— Разве в деревне она их не тронет?
— Нет, там харефы, а мантикора боится трех вещей: заклятия, призраков и харефов.
— Спасибо, Вы спасли мне жизнь, — пробормотала девушка, не сводя взгляда с темного поля, на котором затерялась мантикора.
— Не за что, я всегда рада помочь.
Призрак зажег свой фонарь и осветил дорогу и побелевшее лицо принцессы.
— Позвольте, я провожу Вас.
— А тут еще много… всяких духов, оборотней? — собравшись с духом, спросила Стелла.
— Нет, только я одна. — Она рассмеялась и, словно не заметив, проплыла через дерево.
— А Вы добрый дух?
— Я не дух, я призрак.
Подняв фонарь, призрачная девушка повела ее прочь от пиршественного стола мантикоры.
— А есть разница? — простодушно спросила принцесса.
— Ну, в какой-то степени я тоже дух, низший дух, самый-самый низший. В таких, как я, превращаются те, кого разлучили с телом, у кого еще остались не доделанные на земле дела, кого не хотят, или кто сам не хочет присоединиться к огромной армии душ, ждущих перерождения.
