— Это крышка канализационного люка, — протрубил голос. — Здесь можно выбраться наружу.
Даже несмотря на наличие освещения, мне так и не удалось разглядеть обладателя голоса. Он должен был находиться поблизости, прямо передо мной, но я никого не видел. По узкой железной лестнице мы взобрались наверх, приподняли крышку и очутились в темном переулке, выходящем на большую улицу, бурлящую обычной городской жизнью. Голос смолк.
— Человек-невидимка! — пояснил Гемлут.
— Человек-невидимка?
— Га. А ты что, его видел?
Решив не вдаваться в подробности, я молча отправился вслед за Гемлутом на Илстатна, одну из самых оживленных улиц города. Было самое время подумать о завтраке. Гемлут вел себя подозрительно тихо, возможно, ему все-таки было стыдно за то, что из-за него мы влипли в такую историю.
Он прилагал все усилия, чтобы собрать хотя бы пару пирас и задобрить меня, угостив завтраком в одной из шахматных забегаловок добраньских быков. Те уже с утра пораньше восседали за своими досками, провожая прохожих неприветливыми взглядами.
События прошлой ночи окончательно убедили меня: чтобы выжить в этом городе, нужно, по крайней мере, иметь крышу над головой. А для этого требовались деньги, а чтобы получить их, нужно было сначала найти работу. Так что я твердо решил, не теряя времени даром, заняться ее поисками. Гемлуту эта идея, правда, не очень понравилась.
— Рабо-ота? — протянул он, даже не пытаясь скрыть отвращения в голосе. — Уж лучше выступать на улице. Я буду петь, а ты — танцевать.
— Я что, по-твоему, цирковой медведь, да?
— Ну ладно, ладно, не кипятись, — вздохнул он.
Работа. Получить работу в Атлантисе оказалось совсем несложно. Сначала мы с Гемлутом несколько недель работали в мехочёске. Там постоянно требовались подмастерья, в обязанности которых входило: вычесывать застрявшие в зубьях расчесок пучки шерсти, сортировать их по типу и длине, а затем отправлять в специальные мастерские, где из них изготавливали шиньоны и парики. День и ночь мы старательно вытаскивали из расчесок волоски троллей, приводили их в порядок и раскладывали по пакетам. Работа, конечно, не из приятных, кому понравится возиться с жирной, спутанной шерстью бывших пещерных жителей, особенно когда тебя за пальцы кусают блохи.
Поэтому вскоре мы перешли на работу в одну из круглосуточных плевательных, где требовались работники сгребать с пола отвратительные, пропитанные наплеванной слюной опилки и засыпать на их место свежие. В общем, ничего сложного, только уж больно противно. Да еще приходилось постоянно увертываться от плевков, что было непросто, поскольку гости, как правило, намеренно целились в обслуживающий персонал.
Донорский пункт. Затем мы устроились работать на донорский пункт. Здесь мы делали специальные отметки на емкостях с кровью, чтобы разные ее сорта не путались и не смешивались между собой. И это была уже, можно сказать, интеллектуальная работа, наметившая начало нашего восхождения по карьерной лестнице. Я ощущал себя кем-то вроде продавца винного магазина. Нужно было хорошо ориентироваться в предлагаемом ассортименте, знать происхождение, группу и год консервации каждой емкости с кровью, а также ее донора, была ли это кровь тролля или гнома, ведьмы или кого-то другого.
Имелась здесь и зеленая кровь ирландских кобольдов, и белая фламандских водяных, и голубая натифтофской знати, и желтая демонов-рикш, но больше всего, конечно же, было крови естественного красного цвета, различных оттенков и густоты, от темно-бордовой, почти черной, крови минотавров до полупрозрачной розоватой дальнезамонианцев, именуемой в народе «киселек».
Неприятнее всего на донорском пункте было наблюдать за работой вервольфов, которые обычно держали эти заведения. Продававших свою кровь они не жаловали и обращались с ними соответственно. Я сам однажды, еще до того как устроился сюда на работу, пытался продать свою кровь. Помню, как я сидел на грязном, грубо сколоченном табурете, а вервольф возился рядом, раскладывая инструмент. Потом наклонился ко мне и спросил:
— С анестезией?
— Да, пожалуйста, — попросил я.
Последним, что я запомнил, был его кулак, нацеленный мне в нос.
Кабинет восковых фигур. А потом мы работали в «Комнате страха». В городе, где йети и демоны-рикши считаются полноправными гражданами, напугать кого-то совсем не просто, так что можно себе представить, к какой изуверской фантазии приходилось прибегать, чтобы посетители «Комнаты страха» трепетали от ужаса. Мы прятались за занавеской и, если какой-нибудь посетитель не выказывал должного беспокойства, вопили истошным голосом, чтобы у него душа ушла в пятки.
Первые два дня мы от души веселились, а потом начали терять голос. Работа оказалась еще и небезопасной. После третьей взбучки, полученной от семейства йети, мы решили оставить это место.
Короче говоря, кем мы только не работали, легче, наверное, перечислить те места, где мы не успели отметиться. Мы были подметальщиками улиц и фонарщиками, распространителями рекламы и могильщиками, половыми в шахматных и зазывалами в плевательных, разносчиками газет и мусорщиками. И это только малая часть того, что мы перепробовали. Правда, ни одна из этих должностей не требовала высокой квалификации. А мне так хотелось иметь возможность продемонстрировать всю глубину своих знаний, полученных в Ночной школе, но это оказалось куда сложнее, чем я ожидал.
Для того чтобы стать учителем, требовался диплом, обзавестись которым можно было, лишь пройдя все ступени сложнейшей образовательной системы Атлантиса, на что ушли бы долгие годы, для иной серьезной должности необходимо было разрешение какого-нибудь загадочного министерства, и, конечно же, ничего не делалось без рекомендации специальной натифтофской комиссии, получить которую можно было лишь путем многодневного простаивания в бесконечных очередях, ценой внушительного размера взятки или же предоставлением бесспорного доказательства своего родства с натифтофами. Все контролировали ужасающие своим размахом и запутанностью структуры, то есть и здесь царил характерный для Атлантиса хаос. Поэтому, пока соответствующее уровню моего образования место не свалилось само мне на голову, приходилось довольствоваться временными работами, самой полезной из которых стала должность помощника повара в одной из гаянских пиццерий (Гемлуту, кстати, досталось место моего ассистента).
