Вирусы захихикали:
— Подождите несколько минут, мы соберем нужную сумму.
Геринг нахмурился, но продолжал держать шарик в руках. Обращение жидкости у одноклеточного намного лучше, чем у людей и, он был спокоен. В конце концов, гравиодетонатор можно поместить в специальный зажим.
Проходит десять минут, затем пятнадцать. Адольф не выдерживает первым:
— Сколько можно, вы, что разучились считать?
— Нет! Но нужно некоторое время, что бы открыть сейф и рассчитать не достающую сумму. Ведь вы затребовали слишком много.
— Ну не испытывайте нашего терпения. Мои нервы слишком напряжены. — Руки у Геринга и в самом деле задрожали.
Снова пауза — она длиться пять минут. Генри напустил на себя равнодушный вид, а вот Адольф вне себя.
— Да рви ты их! Как говорят русские, дважды не помирать. — Бывший гангстер Шифер кидается на Геринга. Однако его ярость наигранная, он явно хочет лишь запугать радиоактивных "монстров". Эфора это понимает и в ответ начинает свистеть:
— Успокойтесь. Деньги уже собраны и вот-вот их доставят к вам на борт.
Время продолжает идти. Геринг сам уже не на шутку разозлился, правда Генри пытается их успокоить.
— Может черт с ними с этими деньгами. Нам и тех, что есть, хватит, а лучше на всех скоростях рванем отсюда. Я чувствую, нам готовят ловушку.
— Не бойся, ты американишка, мы с них еще и не такое выдавим. — Геринг попытался состроить рожу, правда, у него не очень получилось. Тогда он проорал:
— Я на вас налагаю штраф. За медлительность с вас еще пятьдесят миллиардов.
Верикорол ответил спокойным тоном:
— А не слишком ли сочно одноклеточный.
— Нет, самый раз радиоактивный мусор. Да и предупреждаю, моя рука затекает, могу и выронить.
Эфора ответил со смехом:
— На сей раз это уже не имеет значения. Можешь засунуть детонатор себе вовнутрь — паразит.
Геринг вздрогнул и разжал пальцы. Вдали за бортом что-то вспыхнуло, катер слегка тряхнуло гравиоволной.
— Верно одноклеточный. Используя свои паранормальные способности, я снял с цветка "бомбошку" и выбросил ее за борт.
После чего вы стали безопаснее инфузории.
Геринг задрожал, он понял что проиграл:
— Ну ладно, можете стрелять по нас. Живыми мы все равно не дадимся. Видимо наше существование в этой вселенной закончилось.
Адольф и Генри схватили и навели бластеры, готовые дорого продать свою жизнь.
Снова режущий ухо смешок:
— Убить вас слишком просто. Да и ваша душа не погибнет, а всего лишь переселится в другой мир. Нет, мы придумали иное. Пришла пора испытать боевую мощь "Цимаду" и мы это сделаем на вас.
Адольф взвизгнул:
— Не хочу быть подопытным кроликом.
Их ударили антигравитационным лучом, когда они пришли в себя, катер "Преон" уже отстыковался от звездолета. Геринг подскочил к лазерной пушке и открыл огонь. Однако это напоминало попытку комара укусить слона. Даже аннигиляционная установка была бессильной. Отчаянно подергавшись, Адольф и Генри вцепились в гашетки, предельно сдавив их. Мартышкин труд, вражеский крейсер окутался силовым полем.
— Как это глупо и жалко. Вот так висеть, ожидая, когда тебя поразит неведомое оружие.
Генри разорвал молчание:
— Эфора мы все-таки были друзьями и напарниками. Расскажи нам, как действует цветок "Цимаду".
— Еще чего! — ответил противный голос — выдать секрет, за которым охотится сразу дюжина галактик. Скажу лишь одно, это связано со временем и пространством.
— А когда ты нанесешь удар? Не томи!
— А вот, что вас достало. Ожидание казни, хуже самой казни! — Эфора рассмеялся. — То, что вас ждет, я и сам толком не представляю. В любом случае ваша жизнь изменится.
Генри прошептал на ухо Герингу:
— Они хотят помучить нас и потянуть время. Не дадим им подобного удовольствия. Давай на всех скоростях рванем от сюда.
— Я все время пытаюсь это сделать, но их силовой луч держит слишком крепко. Двигатели трещат от перегрузки. — Геринг в досаде сплюнул.
Пауза затянулась, и бывший эсесовец принялся ругаться матом. Затем перешел к оскорблениям Кварри и их ублюдочной расы. Геринг, таким образом, провоцировал нанесение смертельного удара, так как терпеть пытку ожиданием, не было никакой мочи. Вскоре к ним присоединился Адольф, лишь Генри Ропата скрестив конечности, замер в неподвижности. Его рот слегка шевелился, было видно, что вирус молится.
Когда иступленные ругательства достигли апогея, что-то явно переменилось. Стены катера стали сужаться, полился какой-то сумасшедший неестественный оранжево-фиолетовый свет. Все предметы стали искажаться, конструкция поплыла, а тела вирусов растянулись, напоминая червей. Все это сопровождалось дребезжанием циркулярной пилы и нарастающей какофонией. Геринг, возможно впервые в жизни испугался по настоящему, до этого страх был не ведом солдату — Третьего Рейха. Затем все смешалось как каша, предметы, рычаги, приборы, тела вирусов — превращаясь в студень и жидкость.
Наконец все сплелось в единый сплошной ком, кипящий как суп. Вирусы одновременно ощущали себя и катером, и креслами, казалось, жили друг в друге.
Затем Геринг увидел себя как бы со стороны, уже не в форме вируса, а человека распятого на кресте. Потом он же, но уже под колесами танка "Тигр" — гусеницы крушат кости, вот он горит в печах Освенцима, в полной мере испытывая ту боль, что терпели сожженные, такими же эсесовцами как он сам, люди. Одновременно его рвала на части акула, избивали и плевались школьники, в плоти воробья клевали вороны, в плоти косули грызли волки, в плоти цыпленка глотала лиса. То он как червь висит на крючке, ему больно и крупная жирная рыба заглатывает его лицо. Вот он насекомое, что отчаянно бьется в сети паука, и коварный членистоногий вонзает жало в его глотку. То он грудной младенец, которого живьем бросают в огонь. Одновременно топчут ногами и разрезают живот. Вот он привязан к пыточному столу и некто с, до боли знакомой физиономией методично терзает его тело. Включает ток, постепенно повышая напряжение, лязгают зубы и трещат кости. Геринг подымает глаза и узнает, это он сам. Вспоминает, как в бытность эсесовцем сам пытал и истязал людей, в том числе и женщин с детьми. А видения с реальной болью не оставляют, вот его вешают советские партизаны, вот он сам голодает за колючей проволокой и рад съесть хлеб, облитый помоями. То его окунают с головой в фекалии, то в кишащую червями мусорницу. Кошмар за кошмаром. И, наконец, падение атомной бомбы, слепнут и вытекают глаза, выпадают волосы, зубы, кожа покрыта язвами, плоть заживо гниет. И он, превращаясь в труп, постепенно рассыпается.
