В Груваале я вновь зашёл к Софье.
Бабки не было на месте, пришлось ждать. Она появилась с испариной на лбу, долго отдувалась, предложила мне отвар из трав и на этот раз я отказался.
— Могу я попросить об услуге?
— С какой стати?
— Потому что я хороший, — выпалил я.
— Ах ты жулик, — рассмеялась Софья. — И всё равно малец, ты мне определённо нравишься. Был у меня такой ученик, уверенный такой, девки по нему прям сохли. Он же внуком был, да в том далёком мире и остался.
— Значит в память о внуке. Дело плёвое, — я протянул бумагу. — Нужно передать рыцарям, которые сюда приедут. И ахеллота отдать Марсенасу де Луизу.
— А ты куда? Отдохнул бы, скоро снова кровью харкать начнёшь.
— Есть одно дельце.
Я шагал за пределы Грувааля, через вырубленный лесок, когда меня окликнули.
— Стой, кто идёт?
Голос Ганса.
— Не поверишь пока сам не увидишь, — развернулся я.
— Гарри! — выкрикнул Ганс и на усатой широкой морде засияла улыбка. Он ускорился, побежал ближе ко мне, не забывая поставить автомат на предохранитель. — У нас тут такое было! Я бы их всех… Ну ты понимаешь. Но тебя не было, я решил слушать Айко.
— И правильно решил, — кивнул я, вспоминая Ворвуса и девять трупов. — Не зря я с вами через такие трудности прошёл. А что было, то всё знаю.
Я замялся, хотел спросить про похороны, но передумал.
— Умершие верили в тебя. Не так, как я. Они будто тебе молились. Их тела до сих пор лежат за деревней. Вроде сегодня собираются прощаться.
— Скажи им, чтоб повременили прощаться, пока те, кого увели, не прибудут обратно.
Ганс не скрыл своего удивления, но кивнул.
— Помощь тебе нужна сейчас? — спросил вдруг он.
— Нет, выполняй свою службу.
Я пошагал дальше в лес, прислушиваясь к своему следу. Этот след уводил меня всё глубже, к топким местам, где сложно было пробираться сквозь густой подлесок. Силы мои хоть и восполнялись, но медленно.
«Помогите мне, молитесь», — бросил я в пустоту.
И шёпот голосов затуманил мысли, а тепло от магии, разливаемой по телу, было сродни успешному умозаключению — кайф. Я помотал головой, принимая только столько, сколько нужно было и почувствовал себя намного бодрее, хотя всё ещё восполнил только часть своих запасов.
Впрочем этого хватило чтобы среди деревьев обнаружить смердящий магией страха круг, в котором расположились двое: смазливый алхимик с тоненькими усиками и козлиной бородкой и совсем ещё юный парень. Они сидели и переговаривались о чём-то на тему алхимии, разбирали свойства алого рубида.
Меня они даже сразу не заметили.
— Привет, Микель, — крикнул я, подходя ближе.
Микель медленно встал и замер.
— Ты… — выдавил он и подавился. На лице было смятение. — Мы с тобой боремся с общим врагом, мы не враги друг-другу. Ты ведь умный, ты должен понять. Хаосу нас не перехитрить.
— О чём ты? — сыграл я дурачка.
В руке у Микеля что-то было и стоило проявить лишнюю осторожность.
— Я борюсь против Хаоса, иду против воли Сестёр, а ты нарушил законы, — стал втолковывать Микель, — и это был план Хаоса, которому ты случайно стал следовать. Ты тоже борешься с Хаосом, но он победил, поставил меня на путь, в котором я…
— Чушь мелешь, — буркнул я.
— Не чушь. Гарри, мы уже с… тобой, — он старался разговаривать со мной по моим правилам, — уже говорили об этом. У Порядка есть свои законы, и только Хаос может их нарушить, а мне казалось, что ты нарушил и потому я отправился спасать Порядок, чтобы не дать воплотиться сущности Хаоса в тебе.
Я шагнул вперёд, вытянул меч.
— Стой, подожди.
— Ты отличный алхимик, которого сложно будет отыскать во всём Аленое. Кладезь бесценного знания. Так уж вышло, что алхимия — не самый сильный мой навык. Но видит Творец, то, что ты тут устроил, без внимания оставлять нельзя.
— Так это ведь твой план! — вдруг поменял мнение Микель. — Ты же сам хотел, чтобы я разобрался с этим, не так ли? Ты дал мне подсказки, не прогнал с демонстрации сил, не остановил, когда я пошёл к гроссмейстеру. Ты всё знал, но ничего не сделал. Так же ведёт себя Хаос?
— Микель, вот скажи, чего ты опасался? Кем я стану? Новой Адельгейдой? — рассмеялся я.
Уве стоял немного в стороне, пятясь к дереву и случайно даже покинул круг. Взмахнув руками, он побежал по лесу, пока не скрылся за деревьями, там он замер, тяжело дыша.
Микель же на моё высказывание улыбнулся.
— Может быть этими жертвами мне удалось помешать твоему воплощению?
— Может быть. Скорее всего я бы никогда не воплотился, но ты своего добился, верно?
Я спрятал меч в ножны, подходя ещё чуть ближе.
— Нет, — ухмыльнулся алхимик и швырнул пробирку.
Я не стал разбираться, что в ней, воплотив совсем рядом с рукой алхимика временный щит. Пробирка разбилась, громыхнуло, со всех щелей полезло пламя и Микель завопил, хватаясь за лицо. Одежда на нём горела.
— Знаешь, у меня вчера умерло тринадцать идиотов, но они были тихими, — стал втолковывать я ему под его вопли. Я испытывал некоторое непонятное самому мне наслаждение в подобном отмщении. — А ты мало того, что идиот, так ещё и инициативный.
Я затёр круг страха носком сапога. Микель катался по влажной траве в надежде сбить алхимический огонь, который он знал, что будет гореть, пока не выгорит полностью.
— А! Потуши, пожалуйста-а…
— К тому же ты ещё и маг. Ну, алхимик. А значит авторитет для тихих идиотов. А с идиотами одна беда — они всегда считают, что умнее всех остальных. Такие пойдут по головам и напролом, не задумываясь о последствиях, о тех тринадцати жизнях…
Тело забилось в конвульсиях, источая смрад горелого мяса и жира.
— Не успел. Уве, подойди сюда!
Из-за деревьев мелкими шагами вышел бледный как смерть парень.
— Хочешь быть самым крутым в Аленое алхимиком? Ты ж, надеюсь, умнее господина Эдамотта.
Усталость доканывала. Не дай Творец ещё и этот тип на меня кинется… Придётся его убить только потому, что на другое сил нет.
Но Уве, на удивление, посмотрел на своего бывшего наставника, на его обуглившееся, всё в алых волдырях, лицо, побледнел, сглотнул и кивнул.
Вечером я стоял у кострища, на которое было сложено три тела. Собралась вся деревня и дабы не смущать аэльев, освобождённых мной, я принял другую личину. Низушка и трое женщин с факелами подошли и под рыдания подожгли дровницу. Алые языки быстро ухватились за сухое дерево, заплясали, выбрасывая в небо снопы ярких искр.
— Ким мой маленький, мальчик мой… — рыдала Камилла. — Этот урод у меня заплатит! Бог, ходящий среди людей, но ничего не делающий, очень уж плохой бог.
За плечи её обнимал её муж полуэльф, с невыносимо кислым выражением лица, но он держался. Его задачей было приободрить, утешить, что-нибудь объяснить, и я ему откровенно сочувствовал.
— Жизнь такая, что закон даже детей не щадит, — обронил я.
Женщина на меня уставилась полными слёз глазами и для неё я снял личину. Она подавилась слезами, замолчала, глядя на меня с открытым ртом, не в силах поверить, что видит перед собой.
Я же достал кубик с идеально чистыми гранями и хотел уже было швырнуть в огонь, но передумал.
— Тушите! — крикнул я. — Живо!
Низушка и женщины переглянулись, схватились за вёдра. Камилла уставилась на меня полными ненависти глазами, готовая кинуться и вцепиться в меня, перегрызть мне глотку.
— Падай на колени и молись как последний раз в жизни, — приказал я не только ей, но всем, кто меня слышал. — И, возможно, в этом мире будет на одного мертвеца меньше.
Вода зашипела, потекла по обожжённой коже мёртвого тела, а я уже провалился.
Мотыльками ко мне слетались молитвы, неся крохи силы. Они питали меня, проходили через меня, я их вдыхал и поглощал, они переполняли меня. Магия души легла легко, будто я всю жизнь её знал, хотя до этого момента ни разу так и не воспользовался. Я позвал. Это было похоже на стихотворение на непонятном языке, и оно разнеслось далеко окрест.
