Тьма поглотила меня. Я увидела только вспышку зелени и золота, а затем тепло тела Тамлина врезалось в меня и наши губы встретились.
Я не могла целовать его достаточно глубоко, не могла прижаться к нему достаточно тесно, не могла вдоволь прикасаться к нему. Слова были излишни.
Я рвала его рубашку, нуждаясь в ощущении его кожи в последний раз, и мне пришлось задушить зародившийся стон, когда он схватил меня за грудь. Я не хотела, чтобы он был нежен — потому что то, что я к нему чувствую, с нежностью не имеет ничего общего. То, что я чувствовала — дикое, сильное, сжигающее — и именно таким он и был со мной.
Он оторвался от моих губ и укусил меня за шею — укусил так же, как в Огненную Ночь. Я стиснула зубы, чтобы удержаться от стона и не выдать нас. Может, я в последний раз его касаюсь, последний раз, когда мы можем быть вместе. Я не упущу его.
Мои пальцы вцепились в пряжку его ремня, его рот снова нашёл мой. Наши языки плясали — не вальсы и менуэты, а танец войны, танец смерти костяных барабанов и кричащих скрипок.
Я хотела его — здесь.
Я забросила ногу ему на пояс, нуждаясь в близости, он сильнее прижался ко мне бёдрами, впечатывая в ледяную стену. Я рванула пряжку ремня и ослабила его, Тамлин прорычал своё желание мне на ухо — низкий, пробирающий звук, от которого перед глазами заполыхали красные и белые вспышки. Мы оба знали, что будет завтра.
Я отбросила его ремень и нащупала штаны. Кто-то прокашлялся.
— Какой позор, — мурлыкнул Рисанд, и мы обернулись в сторону слабого света, проникающего сквозь дверной проём. Но он оказался позади нас — дальше по коридору, а не у двери. Он пришёл не из тронного зала. Похоже, он прошёл сквозь стену с помощью своей способности. — Просто стыдно, — он неторопливо направился к нам. Тамлин не отпускал меня. — Только посмотри, что ты сделал с моей любимицей.
Тяжело дыша, никто из нас не ответил. Но воздух холодным поцелуем обдал мою кожу — обнажённую грудь.
— Амаранта крайне огорчится, узнав о том, как её маленький воин развлекался с её человеческой прислугой, — продолжил Рисанд, скрестив руки. — Мне любопытно, как она тебя накажет. Или, возможно, она не станет изменять своим привычкам и накажет Люсьена. В конце концов, у него всё ещё есть один глаз. Как знать, может, она и из него сделает кольцо.
Очень медленно Тамлин убрал от себя мои руки и шагнул в сторону из моих объятий.
— Рад видеть в тебе здравомыслящее существо, — сказал Рисанд, и Тамлин оскалился. — А теперь будь умным Высшим Лордом и застегни ремень и приведи в порядок одежду, прежде чем вернуться в зал.
Тамлин посмотрел на меня и, к моему ужасу, сделал, как сказал Рисанд. Мой Высший Лорд не сводил с меня глаз, пока поправлял тунику и волосы, затем вернул на место и застегнул ремень. Краска с его рук и одежды — краска с меня — исчезла.
— Наслаждайся вечером, — мелодично пожелал Рисанд, указав на дверь.
Тамлин продолжал смотреть в мои глаза и его зелёные глаза мерцали.
— Я люблю тебя, — мягко сказал он.
Даже взгляда не бросив в сторону Рисанда, он ушёл.
Я ненадолго ослепла от пролившегося света, когда он открыл дверь и ускользнул в зал. Он не оглядывался на меня, дверь с щелчком закрылась и в тусклый коридор вернулась тьма.
Рисанд усмехнулся.
— Если ты так отчаянно хотела расслабиться, попросила бы меня.
— Свинья, — огрызнулась я, прикрывая грудь тканью платья.
В несколько непринуждённых шагов он преодолел разделяющее нас расстояние и прижал мои руки к стене. Мои кости заныли. Я могла бы поклясться, что призрачные когти врезались в камни рядом с моей головой.
— Ты на самом деле хочешь оказаться в моей власти или ты действительно настолько глупа? — в его голосе переплетались чувственность и ломающая кости ярость.
— Я не твоя рабыня.
— Ты дура, Фейра. Ты хоть представляешь, что могло случиться, если бы Амаранта обнаружила здесь вас двоих? Тамлин может отказываться быть её любовником, но она держит его при себе из надежды, что она сломит его — подчинит себе, как она любит поступать с нами.
Я молчала.
— Вы оба дурачьё, — прошептал он, его дыхание было неровным. — Как ты могла не подумать, что кто-то обязательно заметит твою пропажу? Лучше поблагодари Котёл, что очаровательные братья Люсьена не следили за тобой.
— А тебе какая разница? — грубо спросила я, его пальцы так сжали мои запястья, что я понимала — ещё немного и мои кости разлетятся в щепки.
— Какая мне разница? — выдохнул он, гнев заострил его черты. Крылья — эти перепончатые, потрясающие крылья — распахнулись за его спиной, сотканные из теней. — Какая мне разница?
Но прежде чем продолжить, он оглянулся на дверь и снова обернулся ко мне. Крылья растворились так же быстро, как и появились, а затем его губы впились в мои. Его язык проник в мой рот, врываясь силой туда, где я всё ещё чувствовала вкус Тамлина. Я толкалась и билась, но он держал твёрдо, его язык прошёлся по нёбу, по зубам, словно ставя клеймо на моих губах, на мне…
Дверь распахнулась настежь и в проёме показалась точеная фигура Амаранты. Тамлин — с ней был Тамлин, его глаза немного расширились и напряглись плечи, пока губы Риса продолжали сминать мои.
Амаранта рассмеялась, а лицо Тамлина превратилось в каменную маску, бесчувственную, в ней не было ничего от Тамлина, с которым я была несколько минут назад.
Рис спокойно отпустил меня, скользнув языком по нижней губе, когда за Амарантой столпились Высшие Фэ и подхватили её смех. Рисанд послал им ленивую, самодовольную усмешку и поклонился. Но в глазах королевы что-то вспыхнуло, когда она смотрела на Рисанда. Шлюха Амаранты — как они его называют.
— Я знала, что это только вопрос времени, — сказала она, положив ладонь на руку Тамлина. Вторую она подняла — подняла так, чтобы глаз Юриана мог увидеть. — Вы людишки все одинаковы, не так ли.
Я держала язык за зубами, хоть и хотела умереть со стыда, хоть и до боли хотела объясниться. Тамлин должен понимать правду.
Но мне не выпала роскошь выяснить, понял ли всё Тамлин, Амаранта прищёлкнула языком и отвернулась, уводя за собой своё окружение.
— Типичные человеческие отбросы с их непостоянством, глупые сердца, — сказала она, ни к кому не обращаясь — довольная словно кошка.
Вслед за ними, Рис схватил меня за руку и потащил обратно в тронный зал. Только выйдя на свет, я заметила пятна и мазки краски — размазанные рисунки на моих запястьях и животе, и краску, таинственным образом появившуюся на руках Рисанда.
— На сегодня я устал от тебя, — Рис слегка подтолкнул меня к главному выходу. — Возвращайся в свою камеру.
