— Пришло время забыть прежние раздоры и создать новый союз.
Глазами она дала понять эльфу свой замысел, и он незаметно кивнул в ответ.
Снова в скалтума ударила молния, но чудовище снова уцелело, лишь дико дернувшись от боли. Но это движение помогло ему еще больше освободиться от хватки ели.
Однако удар Мерика дал Нилен силы, чтобы сменить песню. Нюмфая воздела руки, и корни, выползшие из земли, опутали ноги скалтума, затягиваясь все туже и впиваясь в проклятую плоть.
Нилен продолжала удерживать чудовище и сверху. Главное — парализовать теперь и лапы.
Мерик снова ударил, но удар не дошел до земли, угаснув в воздухе над самой головой скалтума. Эльф развернулся на пятках, и длинные серебряные волосы окутали его сверкающим плащом.
Он старался, как и она. Лица их побледнели, тяжелое дыхание с хрипом рвалось из груди. Такая сильная магия выматывала обоих.
Теперь нюмфая стояла уже на обоих коленях, и все тело ее сотрясалось от усилий. Некоторые ветки стали медленно клониться назад, к стволу, освобождая чудовище. Следующая атака Мерика тоже оказалась лишь вспышкой света, даже без громового удара.
Второй скалтум, видя, что нападение эльфа и нюмфаи слабеет, бросился на помощь к соплеменнику, обрывая оплетшие ноги корни. Нилен охнула от боли и упала на руки.
Они были обречены на поражение.
Как только второй скалтум бросился на помощь, Крал тотчас увидел, что у чудовища обнажен бок, и решил ударить туда. Горец знал, что чудища ему не убить, но отвлечь его внимание можно, отвлечь на себя и не дать выпутаться второму.
Описав широкую дугу, топор вонзился в бок.
Крал даже не ожидал, что лезвие прорубит плоть и из раны повалятся черные внутренности, как длинный язык изо рта умирающего.
Человек и чудовище неподвижно и удивленно смотрели на эти вываливающиеся внутренности. Топор был в крови до верха древка.
Неожиданно скалтум перевел взгляд на горца и, пронзительно завизжав, бросился на него.
У Крала едва хватило времени, чтобы снова занести топор и отразить когти, метнувшиеся к его горлу. Однако на второй замах времени уже не оставалось, и проклятая тварь переломила бородатому гиганту ногу, бедро хрустнуло.
После чего, не успел Крал даже опомниться, скалтум поднял его в воздух. Но прежде, чем потерять сознание, Крал сумел все же сделать свое сердце камнем, непроницаемым для боли.
Он скала. А скалы не чувствуют боли.
Вися в воздухе, он изогнулся и почти наобум ударил топором куда придется. Удар пришелся по запястью, и топор вздрогнул, рассекая кость. Тем не менее Крал не смог почувствовать победу — гигант упал, сильно ударившись головой о землю.
Оглушенный, но не выпуская топора, он умело откатился от того места, где стоял скалтум. Кровь из разбитой головы лилась потоком, заливая глаза. Кое-как приподнявшись на колено здоровой ноги, он просто стал размахивать и крутить топором перед собой. Но топор горца свистел в пустоте. Крал, наконец, отер кровь и увидел, что скалтум, зажав обрубок кисти под мышкой, другой лапой пытается остановить фонтан черной крови, хлещущий из раны.
Крал с недоумением взирал на раны скалтума. Как же его простой топор вдруг смог победить черную магию? Почему? Горец мысленно возблагодарил своих богов. Теперь, как бы то ни было, он и в самом деле имеет шанс смыть свой позор. В прошлый раз он ускользнул от чудовищ с помощью своего хитрого трусливого языка, но сегодня он покажет им свое настоящее лицо!
Скалтум, наконец, понял тщетность усилий и бросил отрубленную кисть. Кровь из запястья текла уже густая, и чудовище снова с каким-то недоумением уставилось теперь на обрубленное запястье.
За скалтумом Крал вдруг четко увидел лицо Елены, с которой не сводил глаз тот, который пытался высвободить ноги из корней, а передние лапы из веток. Сейчас угрозы он не представлял, но раненый все еще был силен; у него была сильная рука с острыми когтями, ноги и полный зубов рот, и потому прежде, чем бросаться на помощь девочке, надо было обезоружить его полностью. Теперь тварь все время держалась начеку и вместо того, чтобы слепо нападать, стала обдумывать свои действия. Теперь от него нечего было ждать безрассудного нападения.
Но Крал знал, что делать. Надо подманить чудовище как можно ближе к себе. И, набрав полную грудь воздуха, горец вспомнил костры родины и позволил магии покинуть сердце. Он больше не был скалой, а стал снова живой и ранимой плотью. Раненое бедро вспыхнуло мучительной болью, разрывая жилы и кости. В голове у горца помутилось, и он рухнул в грязь.
Правда, гигант еще из последних сил сохранял сознание, но бороться с подступающей болью с каждой секундой становилось все труднее. Сквозь пелену надвигающегося беспамятства Крал услышал довольное хихиканье скалтума, нацелившегося на свою беззащитную жертву:
— Вот уж порадуюсссь твоему мясссу, горный червяк, — прошипел скалтум.
Крал заставил себя открыть глаза. Он лежал на боку и видел прямо перед собой когти, прочно вцепившиеся в землю на расстоянии всего лишь ладони от лица. Горец еще успел вовремя отвернуть голову, и нацеленные в его горло зубы промахнулись, а потом, превозмогая боль, рывком откатился прочь, подняв руку и широким полукругом занеся топор.
Оставался последний шанс, и он знал, что топор попал по скалтуму, но как и куда?
Спустя несколько секунд горец остановился и посмотрел на свою работу: скалтум, вытянувшись, лежал неподалеку. Голова его валялась поодаль.
Хвала богам!
Крал снова привстал на колено, но это усилие стоило ему всех сил, и черная пелена обморока едва не поглотила его. Мерик и Нилен были не в лучшем состоянии. Нюмфая лежала, скорчившись у самого основания ели, одной рукой бессильно хватаясь за ствол. Ель еще слабо шевелилась, но толку теперь от этого было мало. Мерик тоже стоял на коленях, полностью измотанный. Никакой свет не исходил больше из его худой фигуры.
Второй скалтум уже благополучно рвал последние удерживающие его корни и освобождался от слабых ветвей дерева. Еще секунда — и он свободен, Елена лежала в двух шагах от него и в ужасе занесла над головой дрожащую руку. Крал видел, как блестят на ее глазах слезы.
Горец понимал, что девушка находится почти в таком же полубессознательном состоянии от страха, как и он от боли. Но его темнота обжигала, а ее обещала прохладу вечного успокоения.
«Не теряй своего сердца!» — мысленно крикнул ей гигант и поднял топор в последний раз. Добраться до Елены невозможно, как и до скалтума. Но что не может сделать он сам, сможет его топор!
Нужно только найти силы, чтобы бросить его!
Заводя руку назад, горец молил богов, чтобы они исполнили это его последнее желание, и, закрыв глаза, напряг все мускулы плеча и спины. Топор выскользнул из руки, послушный приказу мысли и тела.
