Но разве не за этим вчера отправился в путь доблестный отряд замковой стражи? Разве не это приказала им хозяйка, которую лучше не сердить? Разве не ее повеление обсуждали «черно-синие» в «Посохе чародея»?
И разве что-то изменилось оттого, что проводник оказался обманщиком?
Да. Изменилось.
Стражники и раньше не горели желанием сцепиться с лесной бандой. А уж теперь — униженные, одураченные — они и вовсе потеряли боевой дух. И только страх перед хозяином и хозяйкой (которые в гневе друг друга стоили) не позволял им отправиться восвояси.
К тому же наемники понимали, что лесная шайка и впрямь уже взялась за оружие. И готовы драться с яростью крысы, загнанной в угол.
— Пошляемся по лесу да вернемся, — тоскливо предложил кто-то.
— Угу, — зло уронил наррабанец Дэрхи, — а Спрут велит всех перепороть.
На «пророка» никто не цыкнул.
— "А будь вы подружнее, — вдруг громко сказал молчавший до этого Тагиджар, — могли бы от кнута отвертеться. Ни Спрут, ни его ведьма за нами в лес не потащились. Откуда им знать, нашли мы разбойников или нет? Была драка или не было?.. Ну что вы на меня таращитесь? Если толком договориться, чего соврать… да чтоб ни одна паскуда не пробрякнулась…
«Черно-синие» разом качнулись к своему командиру. Еще никогда они не чувствовали себя таким сплоченным отрядом, никогда их так тесно не объединяла общая мысль и общее желание.
— Да ты что, старшой? Да какая может быть паскуда?..
— Ежели у кого язык поганый, так мы гада насмерть задавим!
— Ну Тагиджар! Ну голова!
— Слышь, парни, а если хозяин спросит, почему из наших никто не убит и не ранен?
— Ну, легкую-то рану можно… ежели бросить жребий…
— Ага! Этот раненый еще и в героях потом ходить будет!
— А шкатулка? Что мы ведьме про шкатулку скажем?
— А что говорить? Какая, к Болотной Хозяйке, шкатулка в горящем разбойничьем лагере? Где бы мы ее там отыскали?
— Ты, баранья башка, при госпоже не ляпни про горящий лагерь! Может, она снова… это самое… на разведку махнет. Глянет сверху — а домишки разбойничьи целехоньки! Ведьма тебя тогда заживо сожрет.
— Верно, Комар! Не дошли мы до лагеря, на полпути на нас разбойники напали. Их вдвое… нет, втрое больше нашего было, а мы побили почти всех. А которые остались — унесли трупы своих дружков…
— И ты, сын ишака, думаешь, что господин поверит этой сказке? Без доказательств?
— Ребята, ведь наррабанская черномазина дело говорит. Доказать бы хоть чем-то хозяину, что мы герои и молодцы…
— А ну, всем заткнуться! И слушать меня!
Отряд тут же прекратил галдеж и с надеждой воззрился на командира.
— Все знают, — неспешно начал Тагиджар, — что в шайке верховодит чужеземная колдунья. Могла она напустить на нас всяких чудищ? Могла.
«Черно-синие» молчали, еще не понимая, к чему клонит их старшой.
— Вы в «Посохе чародея» кислым вином булькали, я слушал, о чем хозяин с гостями толкует. И рассказал Кринаш, между прочим, занятную историйку. Пару дней назад одного путника за каким-то демоном носило по берегу…
И Тагиджар поведал подчиненным о передряге, в которую угодил Эйнес. История была порядком искажена в двойном пересказе, но убитый тролль в ней все-таки фигурировал.
— Эти тварюги вдоль Большой реки каждую зиму шастают. Мы их повадки мало-мальски знаем. А кто в наших краях недавно, — Тагиджар покосился на Дэрхи и Комара, — для тех скажу: тролли для мертвых сородичей костра не разводят. Заваливают трупы камнями, да еще вокруг выкладывают кольцо из мелких камней.
— Ну и что? — не удержался самый молодой стражник.
— Давай, давай, щенок, учись перебивать командира, далеко пойдешь! — осадил юнца Тагиджар. — Если найдем захоронение — нечего хозяев бояться. Ну, сами посудите: подлая чародейка Уанаи натравила на нас троллей. Мы выдержали бой с целой оравой. Одного убили, остальных разогнали. А в доказательство приволокли господину башку тролля!
Если Тагиджар надеялся на восторженные вопли, он их не дождался.
— А… а если на троллей нарвемся? — неуверенно спросил кто-то.
— На ватагу мы не полезем, а они не полезут на отряд. Не настолько они тупые. А если поймаем одиночку… ну, тогда и труп искать не надо. Его башка вполне сгодится!
* * *
Зачем таращиться в окно, если знаешь, что отряд, посланный на поимку разбойников, вряд ли вернется так рано? Да и в окно-то виден двор, а дорога — лишь краешком, за серыми зубцами стены…
Но даже это помогает пригасить нетерпение. Лютое, беспощадное нетерпение, заставляющее пальцы шевелиться, словно они уже перебирают вожделенные бусины…
Открылась дверь, в комнате резко запахло смородиновым отваром.
— Поставь на стол и убирайся, — ровным голосом приказала Вастер и через несколько мгновений услышала легкий стук поставленного на стол подноса.
Все было правильно и обыденно… однако Вастер внезапно вздрогнула, обернулась.
И увидела, как служанка, оставившая поднос на столе, повернулась и спокойно пошла к выходу. А за ней, движение в движение повторив поворот, двинулась хрупкая фигурка с растрепанными снежно-белыми волосами.
Вастер оцепенела, распахнутые глаза словно покрылись льдом. Она ни разу не видела эту особу, но ксуури ни с кем не спутаешь. Проклятая чужеземная ведьма, разбойница!
Госпожа не закричала. Она сразу поняла, как опасно сейчас поднять тревогу. Эта дрянь невидимкой пробралась через весь замок. Живы ли те, кто случайно ее заметил?
Служанка преспокойно вышла за порог — а ее белесая тень осталась в комнате.
Ксуури тронула дверь — плотно ли прикрыта? — и с подчеркнутым почтением поклонилась госпоже. Вастер заставила себя кивнуть в ответ.
Молчание явно не тяготило гостью: она непринужденно и с интересом оглядывала комнату. («Можно подумать, она тут в первый раз!» — зло подумала Вастер.)
Сначала хозяйка удивилась: чего ждет белобрысая змея? Но почти сразу сообразила, в чем дело: разговор должен начать тот, кто знатнее. Ксуури соблюдала силуранский обычай, но в ее вежливом молчании было что-то издевательское.
— Какой неожиданный визит! — Голос Вастер был ровен и приветлив. — Приказать слугам принести вина?
— Госпожа очень любезна, — прочирикала в ответ наглая лесная тварь переливчатым, птичьим голоском. — Я не пью вина. Но охотно отведала бы меда. — И взглядом указала на поднос, где возле кувшина со смородиновым отваром стояла мисочка с золотымпрозрачным медом, в котором купалась деревянная ложка.
— Угощайся, — продолжила Вастер изображать любезную хозяйку.
