— Понимаете, я и мои чернокожие друзья-подданые увлекаемся гонками на носорогах. Это, конечно, не обычные дикие носороги, они неким образом гено-модифицированы, и не имеют такого уровня агрессии, как их вольные собратья, — чинно произнес зулусский барон, потом посмотрел прямо мне в глаза и выдал: — Во время последней «Кьючьямалья» вами был задействован некий предмет, который я бы хотел использовать в следующей гонке. Цена значения не имеет, как вы понимаете.
— Только не это, якорный батор… — непроизвольно вырвалось у меня.
Потом я стойко отказался от повторного визита в мир Ворк, в который пытался снарядить меня Джон. Хоть он и сулил неимоверные барыши — но еще не напечатано в подлунном мире такое количество денежных знаков, за которые я бы добровольно отправился к бабе Торе поинтересоваться, откуда у старушки появилось столь ценное седло, и нельзя ли достать где-нибудь второе такое же. Во-первых, бабка, скорее всего ничего уже и не помнит, хотя честно признаюсь — это я больше для самоуспокоения говорю. Ибо главное тут, во-вторых — если я заявлюсь к бабуле-хорошуле с разговорами о седле (от одной только мысли об этом меня всего передернуло!), то я столько нового и интересного узнаю о своей персоне, сколько мне знать точно без надобности!
— …так что он был загрызен орками, потом упал со скалы и разбился насмерть, а останки были съедены лесными котами, — закончил я придуманную на ходу историю о человеке, который продал мне драконье седло в мире Ворк. — Как теперь добыть достоверные сведения о происхождении седла, я просто не представляю. Извините, Джон — но в этой ситуации я бессилен.
— Получается, что эта вещь уникальна? — с блеском в глазах тихо спросил зулусский барон, но я тот момент не придал никакого значения зловещим признакам, занятый одной мыслью — как бы отделаться от заказа.
— Да, — сказал я, и сам чуть не заплакал от безысходности (все-таки во мне умер великий актер!).
— Монголы говорите… — многозначительно протянул Джон.
— Да, — нажаловался я с интонациями детсадовского ябеды (а не надо было Едигею на меня не вовремя звонящих кретинов с седлами натравливать!).
— Спасибо, Тим. Я остался доволен работой с вами в прошлый раз, уж извините, что не поблагодарил тогда. Если созреет новое предложение — обязательно вам позвоню, до свидания, — попрощался Аурум, вежливо дождался моего ответного «пока-пока» и дал отбой.
О дальнейших событиях я узнавал, в основном, из Интернета, хотя кое о чем поведал Борис Кузнец, каждый раз делая зверское выражение лица и испуганно оглядываясь по сторонам. Сначала юристы Джона Аурума вышли на представителей хана Джамуха с деловыми предложениями. Сделки не состоялось, при этом стороны не пришли к взаимопониманию не только по вопросам бизнеса, но и по всем остальным вопросам. Вскоре в монгольских степях начали орудовать банды чернокожих ребят на носорогах, а в ответ по африканской саванне проскакали табуны огромных мохнатых коней с узкоглазыми наездниками на спинах. Южноафриканская республика и Монголия, до этого не замечавшие друг друга на протяжении всей истории человечества (как будто эти страны вообще находятся на разных планетах), впервые обменялись официальными нотами протеста, после чего разорвали дипломатические отношения. При этом боевые отряды на лошадях и носорогах продолжали вторгаться на чужие территории и иногда сталкивались между собой в жутких верховых схватках. Одно из таких боевых столкновений было заснято экстремальными операторами и ненадолго стало хитом недели во всех средствах массовой информации (что характерно — как носороги, так и огромные мохнатых лошади были оседланы одинаковыми предметами). Поговаривают, что напряженность между двумя странами достигла взрывоопасной ситуации и от партизанских диверсионных действий, которые сейчас проводят на степных и саванных просторах летучие боевые отряды на носорогах и гигантских конях, грозит перейти в небольшую локальную войну. Седло оказалось гораздо более опасным предметом, чем я решил поначалу, и боюсь, как бы оно не спровоцировало чего-нибудь и вовсе серьезного, несравнимого с войной двух небольших государств — вроде мирового апокалипсиса, падения гигантского метеорита, вспышек смертельных эпидемий или новую волну женского феминизма.
Меня, впрочем, война наездников практически никак не задела (седло, наверно, решило, что с меня пока хватит), хотя мобильник продолжает разрываться от желающих «оседлиться». Теперь на один звонок «слона», желающего приобрести «Камень света», приходится три «верблюда», которым позарез необходимо драконье седло. Впрочем, и те, и те по-прежнему не желают покупать пылесосы и плохо относятся к средствам для похудания, так что я до сих пор умудряюсь существовать, не меняя номера мобильника.
И вот, наконец, все кончено! В конце-то концов, конечная, из конца-то в конец…
(объявление водителя троллейбуса на последней остановке маршрута)
Последующие дни полетели мимо меня со свистом, как болты из арбалета Кузнеца при выстреле очередью. В один из обычных дней решил я потренироваться, зашел к сэнсэю и начал спокойно разминался на ринге, никого можно сказать не трогая. В углу зала Андрей беседовал со своей любимой ученицей — той самой блондинкой, которая сделала мне замечание во время последней тренировки. Потом я отправился в мир Ворк и забыл о девчонке — вспомнил о ней только сейчас. Сэнсэй смотрел на меня с обычной беззаботной улыбкой, а девушка хмурила бровки на обаятельном личике, грозно внимая словам Андрея.
— …законченный бездельник, — услышал я слова сэнсэя, которые он, улыбаясь, произнес своей подружке.
— Надо больше тренироваться, — гнула свою линию девчушка.
Настроение у меня было подходящее, и я тоже решил поучаствовать в полемике.
— Да куда уж больше, — начал плакаться я, ехидно поглядывая на Андрея. — И так сам уже не тренирует, дал группу новичков, чтобы меня быстрее со свету сжить.
— Этот научит, — сердито буркнула девушка сэнсэю, неодобрительно глядя на меня.
«Что-то новая пассия Андрея много себе позволяет», — пронеслась в голове мысль, впоследствии лишний раз убедившая меня в том, что я не очень хорошо разбираюсь в людях.
— Ну, уж куда нам, — ехидно сказал я, заканчивая растяжку. — С моими почти ста килограммами.
— Не только в килограммах дело, — поучительно изрекла блондинистый профессор, вызвав у нас с учителем улыбки. Как позже выяснилось — улыбались мы совершенно по разным поводам.
