ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Кейн разбудил Герцера задолго до рассвета и сообщил ему, что на него возлагается ответственность за приготовление завтрака: малоприятное известие. Герцер изо всех сил постарался сдержаться, чтобы ничего не ответить, и ушел в предрассветную тьму. Ему выдали все необходимое, а потом Кейн снова ушел спать.
В лесу Герцер научился разжигать огонь с помощью кремня, на сей раз у него это получилось то ли с десятой, то ли с двадцатой попытки. Несколько раз огонь уже занимался, но тут же гас. Но вот наконец огонь разгорелся, можно варить кашу. Он принес ведро воды из ручья, налил ее в котелок, повесил его над огнем, а сам снова пошел к ручью. Теперь надо было решить, сколько класть кукурузной крупы. Закипела вода, он бросил в нее крупу и пошел за дровами.
К тому времени, когда он вернулся, оказалось, что каша «выбежала» из котелка и залила огонь.
Осталось лишь несколько горячих угольков, он осторожно раздул их, чтобы опять развести костер, принес еще дров, и все началось заново. Когда перед ним возник Кейн, на весело потрескивающем огне кипела готовая кукурузная каша.
– Что ты в нее добавил, кроме крупы? – спросил Кейн, отведав блюдо.
– У меня тут были кое-какие проблемы, – признался Герцер, словно можно было не заметить залитые кашей остатки первого кострища.
Кейн взял костер на себя, а Герцера отправил кормить лошадей. Табун был большой, и, как во всех табунах, здесь присутствовала строгая иерархия. Кейн раздобыл где-то большое количество сена, и Герцер попытался просто разложить его перед лошадьми при помощи вил, но старшие кобылы съели свою порцию, когда он выкладывал десятую, и теперь пытались оттеснить лошадей более низкого ранга, в том числе и его Дьябло. Лошади становились все агрессивнее, и Герцер уже начал опасаться, как бы чего не произошло.
– Так не пойдет. – К нему подошла Алисса. Она зевала на ходу, было понятно, что ее разбудил шум, который подняли лошади, но Герцер не очень-то из-за этого расстроился – он не мог бы справиться без ее помощи. – Когда лошадей так много, сено надо просто сложить в одном месте, – пояснила Алисса. – Лучше, чтобы они могли подойти к нему со всех сторон.
Она зашла в кораль с недоуздком и вернулась, ведя на поводу одного из ханарских скакунов. Потом она впрягла его в небольшую повозку. Вместе с Герцером они нагрузили сено на повозку, и Алисса повезла его в кораль, а Герцер тем временем пытался отогнать лошадей, которые старались прорваться в открытые ворота. Внутри загона Герцер встал позади повозки и принялся скидывать вилами сено. Алисса рассказывала ему о каждой лошади, она всех знала по кличкам, знала их индивидуальные особенности и место в иерархической лестнице табуна.
Когда они вернулись, уже проснулись все остальные наездники. Они сидели вокруг костра и переговаривались насчет каши.
– Черт побери, Кейн, – ворчал один. – Ты и сам некрасив и готовить совершенно не умеешь. И как только Алисса вышла за тебя замуж?
– Да, готовить я не умею, – с улыбкой признался Кейн. – Но эту кашу варил Герцер. А когда Алисса выходила за меня замуж, ее совершенно не интересовали мои кулинарные способности.
– Ого, Герцер, – прибавила Алисса. – Если путь к сердцу женщины лежит через ее желудок, тебе серьезно не повезло.
Герцер сам попробовал кашу и поморщился – она явно пригорела.
– Да, не повезло, – согласился он.
Про себя он выразил надежду, что на этом его утренние неудачи закончились, быстро позавтракал и отправился искать своего коня.
Дьябло, казалось, совсем был ему не рад, и Герцер уже свалил все на игру в поло, которая накануне измотала всех. Но когда он дал коню вкусной кукурузной крупы, тот оттаял.
Герцер вывел его из загона и оседлал. Он все делал сам и даже не забыл о том, что перед затягиванием подпруги лошадь должна втянуть в себя живот. Обычно лошади, когда им на животе затягивают подпругу, вдыхают воздух, «надуваются», а потом, когда они этот воздух выпускают, подпруга оказывается подогнанной неплотно. Дьябло в этом отношении ничем не отличался от остальных, да и понятно – подпруга для лошади то же самое, что корсет.
С другой стороны, если подпруга не затянута, седло может сползти с крупа и тогда всадник упадет на полном скаку.
Герцер затянул все ремешки и вскочил в седло, хотя мышцы до сих пор болели. Но верхом на Дьябло он расслабился, вскоре успокоился и сам конь. Герцер переходил с шага на рысь, потом на галоп и так далее, чтобы конь размялся, а в конце легким галопом направил его в лагерь.
– Готов? – спросил его Кейн. Он как раз вышел из сарая с какими-то вещами и длинным копьем в руках.
– Разогреваюсь, – ответил Герцер. – Когда загонщики будут здесь?
– Они уже на ногах с самого утра, но им нужно пройти несколько миль. Наверное, им понадобится часов пять, а вышли они на рассвете. Кое-где им придется бежать, так что нам нужно быть на месте примерно через час. Но мы с Алиссой хотели тебе кое-что показать, а потом еще всем рассказать о том, что мы должны делать.
Герцер спрыгнул на землю, снял с коня седло и уздечку, вычистил Дьябло щеткой. Лошади как раз линяли после зимы, и Дьябло понравилась жесткая щетка. Затем Герцер покормил коня, ведь тому придется много работать.
Когда он закончил, Кейн уже оседлал своего коня и повесил у седла несколько странного вида вещей. Оказалось, что это чехол для копья и крючки для другого оружия. Вместе с копьем Кейн прихватил и длинный боевой топор и меч. Герцер не совсем понимал, в чем заключается разница между копьем и пикой.
Тем временем Алисса оседлала одного из небольших арабских скакунов. Ее седло было украшено гораздо изящнее, чем седло Кейна, но в то же время было вполне практичным. Сбоку от седла свисал странный предмет прямоугольной формы. Герцер не сразу понял, что это налучье, но Алисса сама открыла футляр и достала лук, с которого была снята тетива. Натянуть тетиву оказалось делом нелегким, большую часть работы пришлось делать Кейну. Сначала Алисса извлекла из футляра длинную тетиву, по толщине скорее напоминающую веревку, с каждого конца на ней были специальные затягивающиеся петли, сделанные из кожи. Кейн согнул лук, причем от напряжения у него тут же выступил пот на лбу, а Алисса аккуратно надела петли на лук. Кейн медленно отпускал лук, пока он не оказался полностью натянутым. Герцер не мог не задуматься над тем, как же Алисса будет стрелять из такого лука, тем более сколько раз она сможет натянуть тетиву – ведь со стороны казалось, что для одного выстрела нужно приложить усилие не меньше чем в шестьдесят килограммов.
Несколько наездников более старшего возраста устанавливали мишени, кое-кто принес копья и штативы. Лук был только у Алиссы.
