Ознакомительная версия.
И услышал:
— У меня был брат.
Некромант сказал это так, будто упомянутого брата он лично прикончил.
— И?
— И он умер. Когда мы были детьми.
Я пожал плечами. Ну что ж, невезуха ему с братьями. Наверное, в отца.
Шавка, то ли почуяв свежую кровь, то ли унюхав бродившего за деревней волка, разбрехалась совсем яростно.
Я был так поглощен упоением собственной глупостью, что не сразу понял, отчего за спиной раздалось сдавленное шипение. Все же некромант очень плохо переносил боль, что при его занятиях довольно странно.
— Давайте руку.
Я обернулся. Иамен сграбастал мою окровавленную ладонь. Сплел пальцы с моими и подставил бутылку. Тяжелые капли медленно, неохотно растворились в болтающейся на донышке сивухе. Ровно на два глотка.
— Надеюсь, хотя бы клятву произносить мы не будем?
— Не будем.
С Ингри и Ингвульфом мы просто хлебнули бражки и торжественно обещали друг другу вечное братство. Никаких кровавых ритуалов — но и мы были тогда подростками, и все повидавшее озеро Хиддальмир, принявшее наши обещания, казалось достаточно надежным зароком.
Я глотнул из бутылки и передал ее Иамену.
— Self-served Bloody Mary, — мрачно усмехнулся он, и все же выпил.
Отбросив пустую бутылку, некромант лег на спину, закинул руки за голову и снова уставился на небо. Смотрел он так долго и пристально, что мне вдруг стало не по себе.
— Что вы там высматриваете?
— Запоминаю, как расположились в эту ночь созвездия. И жду рассвета.
Восток и вправду уже наливался предутренней синью. Стало еще прохладней. За невидимой рекой быстро собирались тучи, с воды поднимался белесый туман. Соловей умолк, и умолкла собака. Ручейки тумана протянулось от низин, топя улицу под нами в молочном озере. Когда солнечная макушка вырвалась, наконец, из-за темной кромки приречных берез, тучи отразили малиново-алое зарево — так вспыхивает световая дорожка на море.
— Смотрите, Ингве. Такой красоты вы больше не увидите.
Я обернулся на голос некроманта и ахнул. Улица исчезла. Исчезло все, кроме маленького пятачка крыши под нами, молочного тумана внизу и туч наверху — и там, в облаках, отражались тысячи и тысячи рассветов. Облака были разные: кучевые, перистые, клочковатые, легкие, как пух, и тяжелые громады, в которых уже посверкивали искры грозовых разрядов. И плещущий сквозь них свет тоже был разный: желтый, малиновый, алый, оранжевый, зеленый, багряно-красный и пронзительно-голубой. Нас окружил сверкающий тысячегранник, гигантская линза сияния.
— Что это, Иамен?
Некромант обернулся. Глаза его горели тем же переливчатым светом, что и купол над нами. Он задумчиво проговорил:
— Мне рассказывали, что, когда старые пути обрываются или заканчивается, утром первого дня мир зависает на перепутье. Размышляет, куда бы податься. И тогда, если солнце встает в облаках, можно увидеть отражения всех рассветов над Садом.
— Каким еще садом?
— Садом Расходящихся Тропок, Ингве, каким же еще?
Иамен улыбнулся чему-то и кивнул на небесное зарево.
— Выбирайте, куда бы вам больше хотелось.
Я всмотрелся. Все восходы показались мне одинаково прекрасными, даже те, где свет едва пробивался сквозь грозу… Нет, не все. Слева от нас, между аквамариново-синим и алым солнцем, тучи сбились в сплошное черное полотнище — и из центра пятна била корона ослепительно-белых солнечных копий. И тучи, и, особенно, слишком яркие лучи мне почему-то совсем не понравились.
Иамен проследил направление моего взгляда и усмехнулся.
— Я так и предполагал.
Он легко вскочил, закинул за плечо катану и подошел к самому краю крыши, где языки тумана откатывались и вновь набегали ленивым прибоем.
— Прощайте, Ингве.
— Вы что, правда уходите? Туда?!
— А почему бы и нет? Там, кажется, забавно… А по здешним счетам, как говорится, уплачено. Даже по тому, который я никак не рассчитывал оплатить.
Тут некромант покосился на свою разрезанную ладонь. И добавил:
— Вы, я так понимаю, со мной не идете?
Я подумал. И медленно покачал головой. Он не стал настаивать, лишь пожелал:
— Тогда удачи.
Иамен уже отворачивался, когда я крикнул: «Постойте!» — и подтолкнул к его ногам Тирфинг.
— Возьмите меч.
Тирфинг обиженно заворочал, а я чуть не прыснул. Всего-то восемь месяцев назад я так же пытался всучить некроманту свежевыловленный из озера Наглинг. Всего-то восемь месяцев и две-три смерти назад, какая малость… какая сволочная, черная дыра.
Бровь некроманта удивленно поднялась.
— Вы решились расстаться с семейной реликвией? Я вас не узнаю.
— Он мне больше не нужен.
— Откуда такая уверенность?
Уверенности не было — но, Хель побери, очень хотелось надеяться, что в новом прекрасном мире дела свои я решу и без убийцы-меча…
— Спасибо за предложение, — серьезно ответил некромант. — Но, во-первых, эта железка выбрала вас, во-вторых, мне в дороге ни к чему лишняя тяжесть. И потом, я уже говорил, что вполне доволен своей катаной.
Значит, вспомнил и он. Вот и помянули на дорожку.
Я понимал, что следующий вопрос задавать не стоит, и все же не удержался:
— Мы больше не встретимся?
— А вам бы хотелось?
— Пожалуй, да.
— Тогда, пожалуй, встретимся. А пока счастливо оставаться.
Иамен шагнул вперед и по щиколотку погрузился в туман. И пошел к свирепому солнцу за тучевой громадой. Справа и слева, спереди и сзади тепло светились другие восходы, но ему непременно надо было туда, где небо наливалось свинцовой тяжестью… И, что самое обидное, я так и не понял до конца, зачем: спасти? Добить? Не понял и теперь уже почти наверняка не пойму, кем был этот невысокий человек, уходящий во мглу… Через несколько шагов туман за ним почти сомкнулся, и некромант превратился в плоский силуэт, отбрасывающий целый ворох разноцветных теней — и на секунду мне показалось, что к каждому, синему, зеленому и алому зареву шагает свой Иамен. И вдруг мне смертельно, до крика захотелось сорваться с места и кинуться за некромантом. Я схватился за меч и уже привстал — и тут настоящее земное солнце вырвалось из облаков и все расставило по местам.
Я сидел на ободранной крыше сарая. Внизу пробуждалась деревня. В одном из домов включили радио. Тявкнула собака, взрыкнул мотор грузовика. На площади тетка в сиреневой кофте снимала щиты, загораживающие витрину ларька. Пусто и слепо блестели окна сельмага, отражая красный солнечный шарик. И низко-низко — к дождю — стригли воздух чернявые ласточки.
Ознакомительная версия.
