Ознакомительная версия.
— Я уже говорил вам, что с возрастом оценил мудрость поговорки «тише едешь — дальше будешь». Это тот самый случай. Если бы ключ нашелся слишком быстро, это не произвело бы должного впечатления. Люди не ценят то, что легко достается, — даже такие незаурядные люди, как ваш отец. А за три года он успел очень сильно захотеть найти ключ от двери в подвале. Решил, что для него это чрезвычайно важно. И вольно или невольно, но передал эту информацию вам. Разумеется, лично вам ключ и даром не был нужен, но вы знали, как много усилий потратил на его поиски ваш отец, и относились к этому предмету с уважением. К тому же, если бы за ключом приехал сам Карл Оттович или любой другой человек, игра не состоялась бы. Нам нужны были именно вы.
— Потому что я первым увидел эту дверь?
— Совершенно верно. Потому что вы ее нашли, о чем ваш отец, конечно же, рассказал своему приятелю Иржи Шнипсу. Поэтому я сразу попросил моего юного друга Дмитрия навести о вас справки…
Я был так потрясен, что даже не заметил, как мы взлетели. А ведь обычно этот роковой момент вселяет в меня трепет.
— И надо сказать, ему удалось сделать очень немного. — Лев развел руками. — Если бы я не знал его так хорошо, решил бы, что парень халтурит. Однако это не тот случай. Вы словно бы поставили перед собой задачу потихоньку стереть данные о себе из всеобщего информационного поля. А себя, надо думать, с лица земли. И не то чтобы преуспели, но сделали в этом направлении немало. И тогда я понял, что иметь с вами дело будет очень непросто. Но к счастью, все оказалось не так страшно, как я думал.
— Вот как? — холодно переспросил я.
Мне было ужасно стыдно. Это же надо быть таким доверчивым лохом, довольствоваться лапшой, которую чудо-сыщик Dmitry Shuttikhin вешал мне на уши, и даже не заподозрить, что на самом деле он следит не за таинственным пражским колдуном Черногуком, а за мной. Исполняя очередное задание своего постоянного заказчика. И заодно впаривает мне тенденциозную информацию об этом самом заказчике — тщательно отмеренными, заранее согласованными дозами. Хотя, вообще-то, можно было догадаться. Не самая сложная интрига, честно говоря.
— На самом деле Дмитрий следит за нами обоими, — улыбнулся Лев, явно угадавший ход моих мыслей. — С меня он уже много лет глаз не спускает, совершенно бесплатно, очень мило с его стороны. Не удивлюсь, если и сейчас тоже…
Я ничего не сказал, но подумал, что тоже не удивлюсь. Хотя ни одной боливийской крестьянки в салоне самолета не было — вопиющее пренебрежение моими пожеланиями. Ну да чего еще от него ждать.
— Я, разумеется, внимательно следил за расписанием гастролей вашего отца, — как ни в чем не бывало продолжил Лев. — И появился на форуме кагофилов незадолго до его отъезда в Швейцарию. Когда Карл Оттович возжелал мой ключ, я сказал, что готов совершить сделку в начале следующей недели. А потом скорее всего надолго уеду в Южную Америку, так что лучше не затягивать. И тогда он послал в Прагу вас, а я перевел дух: сдача состоялась, игра пошла. Сейчас, когда дело почти сделано, я поражаюсь своему тогдашнему оптимизму. Мы с вами, Филипп Карлович, совместными усилиями совершили нечто невозможное.
— Вообще-то, мое «невозможное» все еще впереди.
— Нет-нет. Впереди у вас не невозможное, а неизбежное. Этот ключ все сделает сам. Вот увидите. И я увижу. Своими глазами увижу, как открываются Врата Гекаты. Надо же. До сих пор не могу поверить.
— Может быть, вы хоть что-нибудь знаете о том, как это бывает? — Мой голос предательски дрогнул, но я взял себя в руки и продолжил: — Что случается с тем, кто… Ну, у кого ключ.
— Могу сказать вам только одно: это хорошее событие. Вас не принесут в жертву злые жрецы, не растерзают черные псы, перед вами не разверзнется ад — хотя бы потому, что его не существует. Но ничего более конкретного я сказать не могу, потому что просто не знаю. Хотя посвятил этому вопросу почти всю свою жизнь. И мои учителя знали не больше. Зато я совершенно точно знаю, почему это так. В смысле, почему никто ничего не знает.
— Потому что дао, выраженное словами, плохо себя ведет? — усмехнулся я.
— Дело не только в словах, Филипп Карлович. Когда отворяются Врата Гекаты, мир меняется. Я отнюдь не восторженный сторонник грубой классификации вещей и событий как «хороших» и «плохих», однако в данном случае вполне можно пойти против собственных правил и сказать: мир меняется к лучшему. При этом, когда дело сделано, всем кажется, будто так было всегда. Даже тем, чьими совместными усилиями отворились Врата Гекаты. Понимаете?
— Это как во сне, когда, казалось бы, остаешься самим собой, но при этом знаешь, что родился в Южной Африке, в семье охотника на бегемотов? А потом просыпаешься — вроде бы все тот же человек, но с другими воспоминаниями, вернее, с другим знанием о себе?
— Да, очень похоже.
Я невольно содрогнулся.
— Боюсь, вы пропустили мимо ушей самое главное, — сочувственно улыбнулся Лев. — Это действительно очень хорошее событие. Считайте, что все это время вам снился кошмар, хуже, чем в краковском поезде. До сих пор, собственно, снится. Но скоро вы проснетесь у себя дома.
— «У себя дома», — вслух повторил я, пробуя на вкус это словосочетание.
В тот же миг наши бортовые небеса разверзлись, и с них раздался усиленный динамиками глас, сулящий дамам и господам скорую посадку в городе Вильнюсе и приятную температуру ночного воздуха — целых четырнадцать градусов выше нуля. Судя по всему, нетерпеливый мир уже начал меняться к лучшему, не дожидаясь, пока я доберусь до подвала и затею там возню с древним дверным замком.
— Слушайте, а кто был этот Макс? — спросил я, пока самолет неспешно, по мере сил щадя наши уши и головы, шел на снижение. — Небось какой-нибудь ваш великий магистр?
Лев нахмурился.
— Господь с вами, Филипп Карлович, в Братстве Гекаты нет никаких «великих магистров». А о ком вы сейчас говорите?
— Ну как. Человек в жокейской кепке, который сидел в кафе у пани Гражины, а потом вдруг объявился в Карродунуме.
— Где? Что такое Карродунум?
— Ну как же. Древний Краков, вернее, поселение, которое было на том месте задолго до… Погодите. Вы хотите сказать, что это — не часть вашего хитроумного плана? А Макс не ваш… коллега?
Лев помотал головой.
— Мне самому теперь ужасно интересно. Что за Макс? И как вы оказались в этом кара… карро… поселении?
— В Карродунуме? Проще простого. Вышел вечером из гостиницы, собирался погулять по городу, но вместо этого очутился в сумрачном лесу. А в сумрачных лесах, как известно, водится хищный зверь Вергилий. И мне был явлен отборный экземпляр, в кепке с таким длинным козырьком, что лица я толком не разглядел, поэтому до сих пор не знаю, были у него окровавленные клыки или обошлось. Вел он себя вполне традиционно: вышел из-за ближайшей елки и любезно вызвался быть моим проводником. Однако в ад мы не пошли, ограничились прогулкой к реке Висле. Там властелин кепки рассказал мне нечто настолько мудрое, что у меня в голове оно не задержалось. А заодно научил одному чрезвычайно полезному фокусу.
Ознакомительная версия.
