«Я сам», — подумал простой и несчастный человек, которого люди назвали Убивцем. Рука решительно легла на застежку кобуры. И в голове, и в душе было пусто — ему уже ничего не было нужно от этой жизни, да и жизнь ничего не могла ему предложить. Ни любви, ни ненависти, ни страха — ни-че-го.
Рука потянула холодный металл «гюрзы» из уютного кожаного гнезда, но тут на ладонь легли теплые пальцы.
— Не надо.
Ему очень хотелось верить, что это не галлюцинации, но, увы, ничем, кроме проявления безумия, голос за спиной оказаться не мог. И все же он оглянулся, хотелось — хоть в бреду — в последний раз увидеть любимые черты.
Всегда аккуратное лицо Нади сейчас было испачкано какими-то черно-серыми разводами и пылью, к тому же имелась пара свежих царапин. И все это как-то не вязалось с версией о сумасшествии и бредовых видениях.
— Ты?!
— Я.
— А?..
— Это, наверное, Вика, наша горничная.
— А?..
— Я не могла уснуть и, когда Мазай ушел, перебралась в лабораторию, там меня и застал взрыв. С тобой все в порядке? — обеспокоилась Надя, рассматривая перекошенное судорогой, посеревшее лицо Андрея.
— Вини, — повернулся к другу князь, с трудом осознавая реальность.
— Щас, — понятливо кивнул егерь и влепил товарищу звонкую пощечину.
— Спасибо, — тряхнул головой Андрей, посмотрев вокруг осмысленным взглядом. И только после этого на его лице проявилась робкая улыбка. — Вот теперь все в порядке.
— Ну тогда я пошел, а то у меня тут дела нарисовались, — обратился к обнимавшейся парочке егерь, но они его уже не слышали. Сашат пожал плечами и, медленно разгоняясь, побежал в сторону ночного леса.
Андрею казалось, будто он закрыл глаза секунду назад, но, проснувшись, увидел в окне армейской палатки розоватые лучи восходящего солнца. Рядом спала Надя. С перепачканным в пыли лицом, поцарапанная и немного опухшая, но самая прекрасная в мире.
Андрей осторожно высвободил руку из теплых ладошек и встал. Они рухнули на походное ложе не раздеваясь, даже не умывшись, и моментально уснули.
Несмотря на уже наступившее утро, вокруг палатки княжеской четы царила практически абсолютная тишина, и это наводило на определенные подозрения.
Андрей резко откинул полог и вышел наружу. Как он и подозревал, все, кто проходил поблизости от палатки, старались не только не разговаривать, но и вообще передвигаться едва ли не на цыпочках.
Летнее солнце и улыбки, которыми одаривали проснувшегося князя люди, согревали до самых темных уголков души. Андрей улыбался, оглядываясь вокруг, но, как это часто бывает, в бочке меда имелась и небольшая ложка дегтя. Взгляд, бесцельно скользивший по окрестностям, неожиданно наткнулся на мрачную, можно сказать, средневековую картину — прямо у развалин бывшего княжеского обиталища стояли три наспех сколоченные виселицы, в которых уже болтались три тела.
Тотем внутри сердито шевельнулся. Увидев идущего навстречу Гаврилова, князь недовольно нахмурился и пошел навстречу.
— Что это, блин, за самосуд?
— Я бы сказал по-другому: это — суд Линча, — невозмутимо ответил пограничник. — Андрей Андреич, прими все как стихийное бедствие. Быстрицкий, конечно, нехороший человек и зря разболтал результаты следствия, но я, если честно, его не осуждаю.
— Так, еще раз, и внятнее, — приказал Андрей, стараясь держать себя в руках.
— После взрыва все, кроме Быстрицкого, впали в ступор, а он сразу начал копать.
— Копать надо было раньше.
— Совершенно верно, но все мы хороши. Так вот, подозрения у него имелись, а взрыв расставил все по местам. И все же он, как и все мы, сильно расстроился и, вместо того чтобы заняться арестами и допросами, просто допустил утечку информации. Честно, Андреич, я даже сделал попытку успокоить толпу, но вовремя понял, что праведный гнев — штука не просто малоуправляемая, но и очень опасная, особенно если становиться у него на пути.
— Ну и кто там висит? — спросил Андрей, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, его радовала любовь народа, с другой — имел место явный непорядок.
— Да все те же заговорщики: бывший полковник Пантелеев, криминальный пособник Скворцова Метла и сам подрывник. Был еще некий Бирюк, но его пристрелил Беня при попытке поднять бунт. — Закончив перечислять «успехи», Гаврилов немного смутился. — Вот только сам Скворцов ушел, зараза. Я разослал патрули, но пока никаких новостей.
— Забудь о Скворцове и отзови патрули. Они нужны будут для прикрытия хуторов. Пока мы не будем уверены в том, что в лесу спокойно, нужно будет патрулировать дороги и все поселения. И еще, Федотыч, передай Быстрицкому, чтобы попридержал коней, мне здесь второй Малюта Скуратов на фиг не нужен. Какими бы ни были его мотивы. А это все убрать, — ткнул он в сторону виселиц.
— А как же Скворцов? Что, просто так возьмем и отпустим?
— Ну я думаю, что он далеко не убежит, — хитро улыбнулся Андрей и пошел в сторону «Пентагона». Впереди его ждало не просто море тяжелой работы, а целый океан.
Дважды бывший партийный лидер Скворцов бессильно рухнул на мягкий лиственный наст у толстого дубового ствола, с трудом переводя дыхание. Он находился на последнем издыхании, и ему казалось, что часто стучащее сердце вот-вот лопнет. Радовало одно — ему все же удалось оторваться от погони. Бывший кабинетный работник никогда не думал, что сможет пройти за одну ночь больше тридцати километров, и все же это ему удалось. Еще немного — и он выйдет с территории княжества и уже тогда начнет думать, как обосноваться на новом месте. В том, что ему легко удастся найти себе теплое местечко, Скворцов не сомневался — воспитанные на советских лозунгах и демократической рекламе люди были, есть и будут легко внушаемыми, и охмурить их опытному манипулятору не составит труда. А уже потом, окрепнув, он покажет этим уродам из княжества, где раки зимуют.
— Вот вам, суки, — злорадно прохрипел Скворцов и выставил в сторону уже далекого города оттопыренный палец.
— Фу, как некультурно, — раздался над головой тихий шепот, можно даже сказать, шипение.
Скворцов посмотрел вверх, и его затрясла мелкая дрожь — на нижней ветке приютившего беглеца дерева сидел тот, кого называли Сашатом. Монстр был спокоен и даже улыбался, но эта улыбка не сулила пойманной добыче ничего хорошего.
— Воспитанный человек, а такие знаки показываешь. К тому же нерусские. Мог бы хоть фигу скрутить. — Сашат легко спрыгнул на мягко пружинивший слой прошлогодней листвы и посмотрел на беглеца, слегка склонив голову набок. — Я даже не знаю, что с тобой сделать, затейник ты наш. Фантазии не хватает. Ну да ладно, что-нибудь придумаю.
