«Вот так „бог“, изумлённо подумал Вадим. – „Великий и ужасный“. И кто ж его транспортирует – Слуги? А кто поклоняется?»
– Ща я тебя в брызги! – посулил Гризли, вскидывая гранамёт.
– Погоди, – остановил Вадим. – Кажется, мы договоримся.
– Вот с ним? – изумился верзила. – А оно соображает?
– В достаточной мере, чтобы оценить свою выгоду.
– Тогда пусть попридержит своих ангелочков-головорезов!
– Это – первым делом, – согласился Вадим. – Как акт доброй воли.
Оставшаяся пара Слуг уже выбралась на воздух и как раз собиралась спуртовать вниз по склону, когда новый приказ обратил их в безобидные чучела-коротышки. Вообще Зверь оказался на удивление сговорчив и, видимо, останется таковым, пока не подвернётся случай напакостить. Можно ли считать это разумом?
– Держи его под прицелом, – сурово сказал Вадим. – При первом шорохе – пали!
Мысленно окликнув Оксану, а затем послав ей очередную картинку-пожелание, он опять пробрался через кусты и потрусил к знакомым воротам, рядом с которыми застыли лохматые «гномики». Не успел с ними поравняться, как из потайной калитки возникла девушка, обрадованно потрясая связкой троса. Следом за дочкой приковылял колдун, уже не такой озверелый, как недавно, и сообща они повязали Слуг со всей надёжностью.
Затем Оксана убежала обхаживать раненого пса, Михалыч наконец занялся собой, бинтуя подживающие (как на собаке?) раны. А Вадим на симпатичном грузовичке подкатил к лужайке, в третий раз продравшись сквозь заросли. Вместе с Гризли они загрузили Зверя в кузов и доставили в гараж, под грозные очи Михалыча, развалившегося в складном кресле. Рядом с колдуном уже хлопотала Оксанка, колдуя над изувеченной кистью. (А интересно, как у него с регенерацией?)
– Что будем делать? – спросил Вадим сразу у всех. – Сложность в том, что я обещал Зверю жизнь, лишь бы не сцепиться со Слугами. Если бы остался в силе его последний приказ, на уничтожение… Ну, сами понимаете.
– Н-да, – буркнул Гризли. – Проблема.
Уж он понимал, что значит в серьёзных делах слово. И если крутарская его составляющая (полукупец-полубандит) что-то забудет, то богатырская растолкует в подробностях.
– К тому ж в этом гаде заложено столько! – добавил Вадим. – Если его как следует раскрутить… Может, сам и займусь, когда освобожусь. Не засыпать же такой колодец?
– А не омут ли это? – тихонько вставила Оксана. – Нет?
– И всё ж таки, – хмурясь, спросил Михалыч, – насколь Зверь опасен в неволе?
– Примерно, как Соловей-разбойник, – ответил Вадим. – Главное: не позволять мерзавцу свистеть. И, конечно, Слуг ему не оставим.
– Чёрт, не тащить же идолище в город? – рассердился крутарь. – Мало там забот без него!
– В город – нельзя, – согласился Вадим. – И здесь не оставишь, иначе Зверь обратит в Слуг самих хозяев, капая на мозги ночь за ночью. Однако радиус его воздействия вряд ли превышает километр: больше-то ни к чему. Отыщется у вас местечко на отшибе, подальше от дорог и с надёжным чуланчиком, куда не вломится ни одно пришлое чудище и никто из окрестных придурков?
– Допустим, сыщем, – сказал Михалыч. – Чего дальше?
– Ещё Зверя придётся кормить.
– Сколько ему потребуется?
Вадим пожал плечами:
– Взрослого хватало на месяц.
– Кило в день, не считая костей, – прикинул бородач и кивнул: – Сдюжим.
– В брызги его, в брызги! – подзуживал Гризли, коварно ухмыляясь. – Чтоб неповадно было.
Впрочем, он снова насмешничал, довольный, что всё устроилось без лишних хлопот.
– А с этими как? – Михалыч показал на «ангелов», застывших вдоль стены, словно отключённые роботы. У одного из обрубка конечности ещё сочилась вязкая сукровица. «У него-то с чего? – удивился Вадим. – Не иначе, радушный хозяин всё же понаставил в доме капканов».
– А эти и вовсе травояды, обходятся листьями да плодами, – ответил он. – Их мы прихватим с собой, если не возражаете.
– Станем на них приёмы отрабатывать, – поддержал Гризли. – Не хуже сэнсэев будут и куда пошустрей! Хватит на это их автономии?
– Если будешь приглядывать за ними, как за собственным барбосом. – Вадим огляделся: – Ну что, кажется, разобрались?
Вернувшись в гостиную, распалённая компания «богоборцев» ещё с полчаса восстанавливала за столом душевное равновесие и потраченные калории, обмениваясь впечатлениями, предположениями, догадками. А там день окончательно сошёл на нет, и опившийся нездешним чаем экипаж нехотя вернулся к застоявшемуся бэтру. Через распахнувшиеся ворота тот выехал в темноту и поплюхал прочь от гостеприимного блокгауза, причём Вадим увозил с собой подаренную Оксанкой картину, свёрнутую в жёсткую трубку, и узелок с гостинцами, а Гризли оставил хозяевам все сохранившиеся в вездеходе припасы, как обещал. Довольно скоро, ещё до разразившегося, как обычно, дождя, они выбрались из топей на бывшее шоссе – не такое шикарное, как давешняя магистраль, но вполне сносное, – и по нему с ветерком докатились до города, хоть на этот раз обойдясь без приключений и даже поспев к гаражам ещё до начала комендантского часа.
3. «Привычны руки к топорам»
Оставив Гризли в подробностях отчитываться перед Броном, Вадим быстренько переоделся, наспех распрощался с обоими и на облегчённом двуколёснике, вручённом ему в качестве премии, с комфортом помчался домой – чтобы отоспаться за оба дня, доставивших ему столько хлопот. Во избежание пересудов оставил машину по соседству с общагой, в одном из брошенных домов, поглубже загнав в подъезд. Потом забросил на плечо потяжелевшую сумку и прогулочным шагом двинулся через парк, расслабляясь в здешнем спокойствии. Но почти сразу притормозил, поражённый странной картиной.
Добрейший дядя Проша, местный дворняг, всегда приветливый со всеми, не только с верзилой Вадимом, задыхаясь и сыпля проклятиями гнался за скачущим на трёх лапах окровавленным кошаком, норовя его звездануть здоровенным дрыном. Наверное, с пяток раз он уже беднягу достал, приперев в каком-нибудь тупике. Кажется, и приручённый, выдрессированный «зверёк» дяди Проши наконец нашёл добычу по силам.
Увидав Вадима, злосчастный кот неожиданно прибавил, из последних сил бросаясь ему в ноги.
– Держи гада! – азартно завопил дядя Проша, набегая. – Держи, ну!
– Держу, – подтвердил Вадим, осторожно поднимая котейку на руки. Только сейчас он признал в избитом, перепачканном кошаке своего давнего знакомца – Жофрея.
– Дай сюда! – уже пыхтел рядом дворняг, изготовив потемневший дрын. – Слышь, Вадя? Дай!
– Сейчас, – тем же ровным голосом произнёс Вадим, отводя в сторону кулак.
– Чего ты! – Проша шарахнулся в сторону, немедленно перетрусив. – Он у меня котлету стянул, понял?
