— Нет. С чего ты взял? — посмотрела я, прилаживая к поясу ножны с метательными кинжалами. Ведь знаю, и все равно спрашиваю.
— Он ночью такое устроил! — округлил глаза-вишни Бали. — Подозреваю, что у многих возникло желание поскорей сдаться в плен Хананелю, лишь бы не попасться под горячую руку Наследнику. Малышка, что ты натворила?!
— То что должна была, — малодушно отвернулась я. Плакать аватара не умеет, так же как и прятать чувства или играть чужие роли.
Я залезла на спину единорога и провела пальцами по густой блестящей гриве. Калгн подался на ласку, как кошка потераясь об руку.
Люди, асуры и эльфы расступались пред скачущим во весь апорт единорогом, едва замечали в его седле кравноволосую сияющую девушку. Прямо над нашими шалыми головами парил огненный демон, всем и вся давая понять, мешать мне — себе дороже. Мы со всего маха вылетели перед идущим войском и проскакав еще с десяток метров, боком загарцевали к ведущим строй. Молодой единорог все же ни мог удержаться от еще одной возможности покрасоваться и встал на одно колено. Показушник!
— Лилит? — удивился Олеандриэль рассматривая непривычную аватару.
— Боюсь что сегодня не столько Лилит, сколько все остальные. — Я ослепительно улыбнулась. — Есть вещи о которых я знаю куда больше девушки-мага.
Не удержавшись, я все же куда пристальней оглянулась, не обнаруживая во главе колонны Данте и Заквиэля.
— Проверяют все ли в порядке, — подсказал Аскар. Смотри-ка, и этот туда же, проницательный мой. Только голос больно напряженный, врет?
— Как обстановка?
— Не серьезная стычка на границе, — начал докладывать Бальтазар. — Часа два назад нас пытались остановить по-серьезному. Но думается нам — это только проверки. Основная битва впереди.
— Да. И больше всего мне интересно как близко нас к себе подпустит Хананель.
— Ну, это тебе лучше знать.
Я вздрогнула, в груди что-то екнуло, хотя какое у аватары сердце?
— Он хранит свои тайны, — постаралась как можно спокойней ответить я. Старанья пошли зря.
— Конечно! — Демон спланировал сверху на воздушных крыльях. К нему тут же бросился черный единорог, на которого Данте и уселся, забавно поджав под себя длинный хвост. Вместо привычной кисточки, на нем красовался тяжелый роговой наконечник.
Встряхнув свою память, я выудила нужные знания. Демоны срезают кончики хвостов, выходя на войну. Это верный признак, что шутить они не намерены и будут драться в полную силу. Так что спасайся кто может.
А мне кисточка нравилась. Я вообще волновалась за длину волос этого вредного асура.
— Карту Вольска никто не догадался захватить?
Олеандриэль вздохнул и махнув рукой выдал мне вполне сносную карту полупрозрачной пленкой повисшую перед нами.
— Мы находимся здесь, — указал он на цветную точку, мерцающую на полотне карты.
Осмотрев все еще раз, я ухмыльнулась.
— Вышел Нагос из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе водить. Пусть сам побегает за нами. А мы встанем вот здесь, — указала я. — Все-таки это мое королевство и я не позволю кому-то диктовать мне условия. Здесь находиться небольшая деревенька Орлия, и свободное место для любого маневра. Надо будет выслать отряд предупредить жителей. Да и Хананеля тоже.
— А надо ли, его предупреждать?
— Что ты хочешь этим сказать? — оскалилась я на синеокого демона.
— Лишь то что сказал, — просквозил он меня взглядом.
Ну, надо же! Я ожидала всего чего угодно, от сцен ревности, до попытки сделать вид что ничего не заметил, но никак ни этого. Мне потребовалось много сил что бы открыть ту связь между нами, и дать почувствовать сильные мужские объятья, и напористые умелые поцелуи которыми так щедро одаривали его жену. Да, пусть я жестока, пусть я намеренно делала больно обоим демонам. Но только так у меня есть шанс спасти и спастись.
— Я делаю то что хочу! — рявкнула я так что черный единорог напряженно застриг ушами.
— Я уже заметил.
Поговорили!
Задрав нос, я чуть заметно сжала ногами бока Калгана, и тот ринулся вперед с запредельной для обычного коня скоростью. Вслед за нами на мощных крыльях скользил по воздуху Заквиэль. Едва мы остановились, он завис рядом и посмотрел на меня.
— Лилит!
— Не надо, Зак.
— Я просто хотел сказать, что ты рискуешь остаться вдовой, еще не выйдя замуж.
— Нет. Я делаю все, что бы избежать этого.
— Как-то ты это странно делаешь. Ты ведь и сама знаешь, Данте может долго сдерживаться, но однажды его терпению приходит конец, и не дайте никому боги попасть под руку.
Отвечать на это я не стала. Просто прошептала призыв и уже через минуту на мой палец села ворона, черная как ночь.
— Место за мной. Я буду ждать. У Орлии.
Закончив диктовать послание, я стряхнула птицу с руки и проследила за ее полетом.
Орлия, родная деревня Вадика. Где он, мой блондинистый друг?
— Данте запретил тебе говорить, но ты должна знать, — посмотрел на меня мудрыми глазами асур. Заквиэль всегда казался мне немного старше, чем был на самом деле. На фоне вечно юного Аскара, заводного Бали и вздорного, избалованного Данте, это было особенно заметно. — Утром Хананель заявил, что уйдет и оставит Наследнику его трон, если тот откажется от своей невесты и разорвет обручение. Если Данте отдаст тебя ему, понимаешь?
— Понимаю. И что этот упрямый демон?
— Послал его в Аидову пустошь нетопырей ловить, — возмутился Зак, заведенный то ли моим непониманием, то ли самим предложением.
— Дурачок, — усмехнулась я, однако, чувствуя, как в груди разливается тепло. — Надо было соглашаться.
— Лилит!
— Я бы даже не умерла, просто ушла. И вернулась. Не так уж высока цена за ваши жизни.
— Может быть… если бы мы были людьми. Но мы демоны, мы асуры, малышка. И мы не отдаем то, что любим.
— Это вам только кажется. Но я даже рада, что он не предал меня. За это стоит бороться.
Заквиэль осторожно сжал кончики моих пальцев, и покачал головой.
— Прости.
— За что?
— Мы втравили тебя в эту бойню. Ты… не должна была столько страдать. И… — Впервые Заквиэлю не хватало слов. Вместо этого он поднял на меня лиловые глаза. — Ты не должна была платить за чужие ошибки.
Мне хотелось кричать. Они обвиняют себя, не зная, насколько велика моя вина.
Что же я наделала? Стоит ли это того? Стоит ли прекращение агонии одного существа стольких жизней? Стоит ли одна душа бессмертия? Стоит ли все это его боли?
Я прикрыла глаза рукой — как же хотелось жить!
