— Поправляйся. Поправляйся скорее.
Олиф проснулась от звука какого-то копошения рядом. Открыла глаза, повернула голову и увидела, как мужчина слезает с лежанки — очень медленно, осторожно переставляя руки и двигая ногами.
— Ты чего? — опешила девушка.
Лекс повернулся к ней. За ночь синяки под глазами стали еще темнее.
— Проснулась? Вставай, пора уходить.
— Ты что, собрался куда-то идти в таком состоянии?!
— Плебейка, поднимайся живо. Либо мы уходим сейчас, либо эта овца приведет охрану, и тогда ты уже никуда не уйдешь. Никогда.
Мужчина поморщился от новой порции боли, но пересилив себя, слез с печи, подошел к ведру с водой, и брызнул на лицо несколько капель. Лекс чувствовал себя просто отвратительно: все тело ныло, глаз начал заплывать, скулы болели так сильно, что тяжело было говорить. Радовало одно — ребра были не сломаны: он дышал спокойно. Про себя мужчина усмехнулся. На тренировках, в родном доме, его, бывало, били и посильнее. Даже на Боях иногда доставалось похлеще.
Но тогда у него было время восстановиться, а сейчас нет.
Лекс поднял голову, глубоко вдохнул, чтобы собраться с силами. Опасные раны зашиты, а те, что не опасны, скоро затянутся. Все будет нормально. Мужчина повернулся к сонной девчонке, схватил ее за руку и потянул на себя, заставляя спрыгнуть с высокой лежанки. По-хорошему, им нужно было уходить раньше, но Лекс не мог заставить себя встать. Ему бы полежать еще денек, другой, но, увы, выбравшись из жестокой пустыни, они встретились с жестокими людьми.
Как будто и не уходили никуда.
В отличие от Олиф, мужчина не особо наслаждался переменой вокруг. Не потому, что был циничным эгоистом, он просто не понимал этого. Не умел восхищаться. Он знал, вернее, давно понял, что Песчаники не сильно отличались от людей: все они жаждали зрелищ. И если бы там, в подземелье, вместо Песчаников, были люди, они бы устроили те же развлечения в виде Боев. Лекс не мог похвастаться особой добротой и наивностью. Он знал, что пустыня от их мира отличается только пейзажем.
Мужчина потащил девушку к выходу, окинув удивленную хозяйку дома (она-то надеялась, что этот оборванец даже встать с лежанки не сможет) холодным взглядом, и вытолкал плебейку за дверь. Уже на улице с каким-то злорадным удовольствием похлопал себя по уцелевшему карману штанов и не смог сдержать усмешки, правда, тут же поморщившись от боли.
Этой тетке стоило бы получше следить за своими деньгами.
— Ты идти-то можешь? — жалобно спросила Олиф.
— Я в порядке, — огрызнулся Лекс, и добавил: — Как там твое село называлось?
— Называется, — поправила девушка. — Чернь. А что?
Мужчина нахмурился.
— Нужна карта. — Остановился. Огляделся вокруг, и кратко приказал: — Пройдись по городу, поищи купеческие лавочки. Выискивай самые неприметные и недорогие. Там купишь карту Правского княжества, поняла?
— Я? Но почему я? А ты? — опешила Олиф.
— У тебя только царапина на лбу, и пара синяков. Ты будешь незаметнее. На, иди, — мужчина протянул ей горстку монет. Он врал. Олиф тоже привлечет внимание — в таком-то коротком платье. И с такими ножками.
Девушка вылупилась на него так, словно впервые увидела.
— Откуда они у тебя?!
— Одолжил, — коротко ответил Лекс, и вздохнул, понимая, что теперь придется тратить драгоценное время на объяснения.
— Как это одолжил?! У кого?! — не могла понять Олиф.
— У той сволочной бабы.
— Что-о?! Это же воровство! Нужно вернуть их немедленно!
— Ты что, издеваешься?! — даже восхитился Лекс. — Тебя жизнь вообще ничему не учит?! Эта дура выгнала тебя, больную и немощную, — эти слова мужчина подчеркнул особенно, — на улицу просто потому, что у тебя не было денег. И ты ее оправдываешь?!
— Я просто… это ведь неправильно.
— Неправильно — это требовать с людей взятки, а забирать эти взятки у таких людей — как раз правильно! Все, иди.
— Она ведь ничего плохого нам не сделала, — не сдавалась Олиф.
— Хорошего тоже, — отрезал Лекс. Подошел к девушке, взял ее за плечи и насильно повел вперед, в деревню. — Иди уже, хватит убиваться совестью.
— Лекс, — Олиф уперлась ногами в землю, но мужская сила, была, естественно, больше (даже несмотря на такое потрепанное состояние), — мы не должны так поступать. Из-за меня умирают люди! И звери. А мы воруем?!
— Я ворую, не ты.
— Ну и что?! Я иду покупать карту на ворованные деньги!
— Ладно, — неожиданно остановился мужчина. — Давай пойдем к той тетке, скажем, что мы так сильно раскаиваемся, что готовы вернуть ей все, до копейки. Она нас примет с распростертыми объятиями, угостит чайком с пончиками. А потом мы пойдем… ммм… постой-ка, куда же мы пойдем? — иронично вопросил Лекс. — Ах ну да! У нас же нет карты, поэтому и идти нам некуда, — свою речь он закончил таким убийственным голосом, что Олиф сразу поняла: деньги он не вернет. И если она не пойдет за картой сейчас, он сделает это сам.
Девушка вздохнула, про себя обругнув подлого мужчину нехорошим словечком, развернулась и пошла в сторону деревни.
— Стой, — вдруг окликнул ее Лекс.
— Что еще? — устало повернулась она.
— В зеркало давно смотрелась? — Мужчина подошел к девушке и сказал: — Переплети косу, а то выглядишь, как нищая с помойки.
— Я и есть нищая с помойки, — насупилась Олиф.
Ей почему-то стало так обидно. В пустыне они выживали, им было все равно какая у кого прическа, какой у кого годовой доход, и сколько дней в неделю они едят пончики и пьют чай. В пустыне они выживали. Выживали… а тут меряются статусами.
— Только не с таким количеством денег, — покачал головой Лекс.
Он взял у той тетки немного, но по меркам обычных людей — для такой, как Олиф это было даже слишком.
— Убери это гримасу с лица, — посоветовал мужчина, — я не виноват в том, что люди так живут.
— Просто… это гадко.
— Ну, что делать. Привыкай.
Олиф распустила волосы, попыталась пальцами привести их в подходящий вид. Время шло, коса плелась долго. Лекс стоял и сверлил девушку своим любимым убийственным взглядом. Сначала это раздражало Олиф, потом ей просто надоело, а потом злость как-то сама прошла. Ее место заняла опустошенность. Девушка столько времени не покупала никаких вещей, что должна была бояться даже заговорить с продавцами. Но почему-то ей стало абсолютно все равно.
Она тут стоит и косу свою переплетает — это же так важно. Так важно видеть, сколько стоит ее платье и какой оно длины. Важно оценить фигуру: если девушка полная, значит, и богатая. А таких ценят больше. И людям главное, чтобы волосы лежали ровно. Может, внутри тебя образовалась огромная пропасть — черная… непроходимая… может, от тебя безжалостно оторвали часть души. Может, у тебя уже не получается чувствовать, потому что все эмоции непонятным образом притупились. Но это не важно. Важно, насколько красива твоя прическа.
