Мой идеальный план разрушался, как стена над нами. Уже шел град из кирпичей. Я в любой момент мог быть погребен под ними. Передо мной находился бог-упырь, неторопливо выбирающийся из мальчика. Я должен бежать. Я должен спасаться. Кровь Золтаруса у меня уже есть, почему я до сих пор здесь? Почему?!
Золтарус выбрался почти весь, только стопа его еще оставалась в Монаде. Он улыбнулся, глядя на вампиреныша. Монада наконец-то посмотрела на бога-упыря. Нет, не Монада. Восьмилетний мальчишка, носитель Монады. Монада ушла, потому что мальчик умер. Умер, хотя еще и не знал об этом. Знал Золтарус. Он согнул ногу и с усилием опустил на землю. И уже не его тело выбиралось из вампиреныша, а вампиреныш погружался в его тело. Я увидел отчаяние в мертвых глазах мальчика, прежде чем они исчезли в ноге Золтаруса.
—Я уже думал, что я умер, Чистый. — Золтарус бросил пузырьки и пульсар в яму. — Я уже обрадовался. Но потом я подумал, почему я радуюсь, если я мертв? Почему я думаю, если умер? Значит, я не умер. Это разочаровывает… Почему и ты не смог убить меня, Чистый?
Что я мог ответить ему? Меня трясло.
—Почему меня не могут убить? Почему я вынужден жить, когда не хочу? Слышишь, Чистый? Ответь, если сможешь. У меня голова начинает болеть.
Он внимательно посмотрел мне в глаза и расхохотался.
—Низкая душонка! Хочешь жить вечно? А знаешь, что за расплата ждет тебя? Проклятье, я снова задаю вопросы! Это из-за тебя, Чистый! Ты не убил меня! Тут вообще может хоть кто-нибудь меня убить?!
Я мог бы ему сказать, что рядом есть орудие, которое лишит его жизни. Но язык словно онемел и не двигался.
—Никто, — решил Золтарус. — С меня довольно. Достаточно боли на сегодня. Боль, нескончаемая боль! Боль, от которой умер бы любой смертный, и не один! Но я — я! — не умираю! Хватит с меня боли! Возрождаться при помощи трансформы Феникса я больше не желаю! Слышишь, Чистый? Ты будешь первым. Первым, кто вернет мне каплю моих Сил!
Трансформа Феникса? Я никогда не слышал о такой. Чья это Сила Крови?
—Этого клана давно нет, Чистый. — Он читал мои мысли еще легче, чем я мысли простых смертных. — Этот клан был первым, самым первым кланом Живущих в Ночи, которые владели своим разумом. Прайд Диких, в котором я появился на свет. Его уничтожил Вестник богов, когда меня не было рядом. Их Сила Крови позволяла воссоздавать себя, убитых, из своей крови. Даже Неуничтожимый Огонь не мог сжечь их кровь. Могущественная Сила Крови. Я тогда был в расцвете сил, и мой Дар был велик. Но Вестник…
Он забрал их кровь и отнес в Небесный Град, где она не была такой реальной, как в Равалоне. И мой клан, мой первый клан погиб. Осталась только их Сила Крови, трансформа Феникса. — Он задумчиво оглядел меня. — И ведь ты должен понимать, насколько она велика в моем случае? Должен понимать, что и одной капли мне хватает, а в мальчишке этих капель было много. То, что было внутри мальчишки… Оно пришло Оттуда, Где Все… Я не знаю, что это значит, это нечто от золота и серебра… Но оно было похоже на меня. Я задал ему все вопросы… И оно сбежало, не в силах терпеть. Да, мы похожи. — Золтарус оскалил клыки. — Впрочем, и ранения, что я нанес мальчишке изнутри, тоже подтолкнули ее к уходу.
Он протянул руку и взял меня за горло.
Я внутренне сжался. Кто-нибудь! Помогите! Ахес! Сельхоф!
—Трус, — сказал Золтарус— Ты просто трус. Ты даже не можешь умереть без страха.
Да потому что все боятся умереть! Все страшатся смерти, проклятый ты бог! Ведь никто не знает, что действительно ждет нас в Посмертии! Мы можем только верить! Верим — и страшимся все время! Потому что мы — смертные!
—Это может быть правдой. Нет ничего хорошего в смерти. Но бояться ее — значит признавать за ней силу. Я не признаю за смертью силы. Я хочу использовать ее. Не она, а я — вот кто должен быть повелителем. А она стала твоей хозяйкой. Так что радуйся, я освобожу тебя от позорного служения.
Нет! Не надо!..Эвана…
Я столько еще не сделал!
…Эвана…
Нет, прошу, нет!
…прости меня, дочь моя…
Нет!
Нет!
Н…
Золтарус отбросил безжизненное тело вампира и огляделся, стирая кровь с губ. Кровь Чистого была так себе, совсем не то, что кровь людей. Ничего, люди неподалеку.
Трансформа Феникса возродила Золтаруса, трансформы и божественную Власть. Он был так же силен сейчас, как и перед первым ударом магов, сбросившим его на землю. Он не намерен больше сдерживать себя. Он не хотел обращаться к собственной Силе Крови, но потребовалось. Комариные укусы страшны, когда комаров — тысячи. Золтарус не хотел больше испытывать боль. Бог-упырь сложил ладони и замер, погружаясь в медитацию. Он направился глубоко внутрь себя, взывая к Мощи, которая появилась в нем самой первой после вкушения золота и серебра. И когда Золтарус добрался до нее, он раскинул руки и громко проревел-прошипел, так, чтобы услышали все от Нижних Реальностей до Небесного Града: — Вечное Возвращение! И Сила Крови бога-упыря вырвалась в мир.
Думай, Уолт, думай!
Магистр стоял спина к спине с Иукеной, и упырица никак не высказывалась по этому поводу. Понтей сидел на коленях справа от них и бессмысленно смотрел на пепел. На Вадлара. На то, что было веселым и смешливым Вадларом, занозой в заднице, без которой вдруг чувствуешь, что все изменилось. Проклятье, он был отличным парнем, хоть и упырь…
Стрела Иукены с молниевым хвостом ушла влево. Уолт напрягся. Хоббит уже несколько раз обманывал их, появляясь в одном месте и тут же атакуя с противоположного. Ему не мешал даже энергетический щит, он обходил его так, будто это не было лучшей магической защитой в мире, не пропускающей ни магию, ни предметы.
Думай, Уолт. Как он это делает? Вспоминай все. Вспоминай, как он чуть не убил Понтея. Вспоминай, как он убил тебя, так не вовремя послав в Посмертие, и если бы не Святое Покровительство… Все вспоминай! Боевой маг — это не тот, кто плещет во все стороны Силой. Это в первую очередь тот, кто понимает, что происходит, и знает, что с этим делать.
