Громовой смех раздался оттуда, где стоял Худр'Вра, — он увидел своего врага. На глазах Тилии он сбросил свою броню, чтобы предстать перед Дривом как Врэт.
— Как долго ждал я этой минуты, лорд Дрив, — с гордой радостью заговорил завоеватель. — И наконец мы поменялись ролями. Ты узнал горький вкус поражения, а я торжествую!
Дрив в изнеможении упал на колени, глядя невидящими глазами. Властелин Тьмы перелил в него дозу волшебства, чтобы излечить его разорванную душу. Снова на лице герцога отразилась мысль.
— Говори, Дрив, — попросил Врэт. — Расскажи, что ты чувствуешь.
Дрив с усилием встал и стал смотреть на противника сверху вниз, пока Врэт не сделал себя выше.
— Говори с-с хозяином, — прошипел Ралли-Фадж.
Дрив не сразу осознал отсутствие боли. Он поднял лицо к холодному дождю и попробовал небо на вкус. Световые столбы из разорванных облаков упёрлись в болота и зажгли клочья тумана. Герцог вбирал в себя красоту земли — зеркальный блеск вод, приглушённые цвета и почвенные ароматы влажного утра.
Потом он поглядел в злобные, близко посаженные глаза Врэта и спокойно сказал:
— Ты изуродован. И всё, что ты делаешь, изуродовано.
— Ха! — Врэт приблизил заострённое лицо. — И кто же это изуродовал меня? Пэры! Чтобы они могли жить с удобствами в своих летающих городах, я тянул лямку мусорщика на этих самых островах. Кто меня изуродовал? Ты и такие, как ты!
— Нет, Врэт. — Дрив улыбнулся. — Это всего лишь предлог для тебя, чтобы оправдать убийства, тешащие твоё сердце. Будь ты даже пэром, ты был бы уродом. Погляди на твоего раба, Ралли-Фаджа, пэра столь же благородного рода, как и мой.
Врэт потряс головой и оскалился:
— Это куда лучше, чем я надеялся, высокочтимый лорд Дрив. Помнишь, когда я убил твою сестру, Мивею? — Он ухмыльнулся шире, когда герцог вздрогнул при его словах. — Вспомни, как я вспорол ей чрево мечом и как она умирала, выкрикивая мне проклятия? Мерзкая была смерть.
Дрив рванулся к Врэту, но щупальца схватили его за руки и за шею и затащили обратно в ржавую внутренность Поезда Боли. Схвативший его змеедемон свернулся на крыше и внимательно таращил глаза-бусинки.
— И что толку было от её проклятий? — спросил Врэт, презрительно скалясь. — Они мне не помешали. Я здесь. А ты — вон там.
Врэт расхохотался. Дверь с лязгом закрылась и Дрив прижался к окну, ожидая удара боли.
— Пусть поезд прокрутится несколько раз, не трогая его, — приказал Властелин Тьмы. — Хочу с ним ещё немного поиграть.
Ралли-Фадж оставил Худр'Вра возле Поезда Боли. Попросив разрешения удалиться, чтобы заняться делами во Дворце Мерзостей, он быстро направился в трудовой лагерь.
Выплыв на ходулях из болотного тумана, он обошёл хижины. Пустыми глазами из обвисшей кожи лица оглядывал он перепуганных узников. Они пятились и глядели на него в ответ безумными от страха глазами.
Потом он проплыл к плацу для построений и остановился в центре раскисшей площадки.
В лагере висела такая тишина, что слышно было, как стучит дождь по верхним листьям крон и как вздыхают укрывшиеся на болоте огры. Боясь показаться на глаза, они притворялись, будто ищут следы на болотных тропах и в трясинах.
Только Вороний Хлыст решился выйти вперёд, тяжело опираясь на янтарный посох. Он поспешно вынырнул из болотного туннеля, где произошло нападение. Там он с тревогой ждал возвращения нескольких змеедемонов, которых он разослал в разные стороны над болотом. В ужасе он даже молился Безымянному, чтобы демоны вернулись с беглецами в щупальцах до прибытия колдуна. Теперь, поспешая к болтающейся коже, растянутой между ходулями, он сквозь зубы цедил проклятия Безымянному.
Надсмотрщик откинул капюшон и обратил к Ралли-Фаджу два подбитых глаза.
— О мощный колдун, сжалься над этой несчастной Вороной!
— Кто с-сбежал?
— Дворняга-философ Бульдог! — с резким отвращением ответил Вороний Хлыст. — И его служанка Тиви.
— Рас-скажи мне о них.
Вороний Хлыст втянул голову в плечи и с жалким усердием пожирал глазами висящую над ним человеческую кожу.
— Он — вор из Заксара. Она — фабричная нищенка. Бродяги из сточной канавы. Никому не нужные.
— Они кому-то были дос-статочно нужны, чтобы ос-свобождать их с-с великим рис-ском. — Голубая искра вылетела из колдуна и коротко кувыркнулась в воздухе. Как-то это всё связано с появлением Дрива, в этом Ралли-Фадж был уверен. Но как? — Кто их взял?
— Я не знаю, — испуганно выговорил надсмотрщик и заскулил. — Было темно. Бульдог ударил меня между глаз.
Растянутая кожа молчала, как неодушевлённый предмет. Но внутри неё Ралли-Фадж дрожал от ярости и страха. Что-то происходило чудовищно опасное, в этом он был уверен. Но что? Неведение доводило его до бешенства, особенно когда он с холодным ужасом думал, какой на него обрушится гнев, когда о случившемся станет известно Врэту.
«Если мне предстоит погибнуть из-за идиотов огров и зверечеловека, — произнёс про себя колдун, вперившись в скорчившегося Вороньего Хлыста, — то этот олух пойдёт в ад раньше меня!»
Вороний Хлыст точно прочёл мысль Ралли-Фаджа и поднял посох в дрожащей руке, проливая слезы.
— Молю тебя, великий колдун, сжалься над этой перепутанной Вороной!
— В мире змеедемонов ты молиш-шь о жалос-сти? — Зелёные пятна плесени на бескостном лице Ралли-Фаджа налились зловещей синевой. — Ты не стоиш-шь человечнос-сти, на которую претендуеш-шь, животное!
— Нет! — завопил Вороний Хлыст, предчувствуя, что сейчас произойдёт. Он махнул посохом в сторону колдуна на ходулях, и большой жезл расплескался грязной водой, наткнувшись на чёрную магию, наполнявшую Ралли-Фаджа.
Надсмотрщик попятился, поражённый силой, которая превратила Чарм в воду. С жалким ужасом он пялился на стоящее перед ним существо, раскрывая рот, чтобы ещё раз взмолиться о жизни. Но во рту у него был птичий язык, и раздалось только карканье вороны.
Вороний Хлыст повернулся бежать, и ноги под ним разошлись когтями на концах. Руки взмахнули крыльями. Туловище сжалось, голова ссохлась до птичьей.
Птица полетела к ограде лагеря и опустилась на сук резинового дерева. Голова её была повёрнута боком, и чёрная бусина глаза внимательно смотрела на колдуна. Потом ворона победно каркнула и расправила крылья.
Не успела она взлететь, как блестящая листва резинового дерева с шумом разлетелась, и обезьяна-стервятник схватила птицу за крыло. Ворона шумно забила крыльями, пытаясь вырваться. С визгом обнажив клыки, обезьяна разорвала орущую птицу на части. Взлетел клубок перьев, плеснула клейкая жидкость.
Довольный Ралли-Фадж занялся ограми. Из его голой кожи выступил зелёный туман. Он собрался лужицей внизу, где воткнулись в грязь острые концы ходулей. На её поверхности вздулись пузыри и застыли сукровистыми волдырями.
