- Милорды мне не разрешают, - честно признался Кейко.
- Ха! Так, где эти твои милорды? Ау! Может под матрасиком спрятались? Нет их! А вино есть! Выпей! - и он сунул в руки не сильно сопротивляющегося подкидыша деревянную кружку с вином.
И, правда, почему бы не попробовать? Сами же посадили его под замок, как взрослого, значит, и вино можно пить. Когда еще за ним придут, небось, вычихается. И Кейко смело отхлебнул глоток. Вино оказалось на удивление сладким, немножко с горчинкой, с ароматом ягод и совсем не пьяным. Прям как узвар, и чего было запрещать его пить? И Кейко отпил еще, а потом и еще.
- Эй, дитя, ты закусывай, а то захмелеешь! - весело толкнул подкидыша в бок новый друг. - А давай споем!
- Давай.
Если бы стены карцера были тоньше, а двери хлипче, стражники в коридоре услышали бы песенку весьма похабного содержания, исполняемую в два голоса - низким мужским и звонким подростковым . Но стены замка были сложены добротно, на века, и ни один звук не доносился из карцера.
В голове подкидыша слегка шумело, хотелось все время смеяться и дурачиться. А еще появилась безрассудная смелость, казалось, за что Кейко не возьмись, все у него получится. Действительно, замечательное вино!
- Лучше всего насыпать в сапоги хозяина соли, а в постель острой травки. А одежду можно под мышками медом намазать, - Элл подленько захихикал. - Хорошо еще этому подлизе Жанету все штаны с рубашками связать да в воде сладкой вымочить. Вот увидишь - намучается, пока развяжет, если вообще развяжет.
Кейко представил себе самодовольного Жанета и тут же согласился, что стоит попробовать.
- Хочешь, я сделаю тебя невидимым?
- Зачем?
- Как зачем? Для алиби! Это когда все думают что ты в одном месте, а ты на самом деле в другом. Выйдешь тихонько, когда за мною придут, и, пока все будут думать, что ты в тюрьме слезы льешь, ты ...
Кейко все понял и довольно засмеялся, кивая головой в знак согласия. Элл поднял кувшин с вином и отсалютовал подкидышу. Тот в ответ отпил из кружки еще глоток.
- За удачу! Только скажи, как я назад в камеру попаду? - Единственное, о чем обеспокоено поинтересовался он.
- Вернешься, если будет заперто, посидишь с той стороны, а когда за тобой придут, проскользнешь вовнутрь.
- А как мне вновь видимым стать?
- Ай, просто! Стукнешься обо что-нибудь посильнее, или подпрыгнешь повыше. От резкого движения невидимость слетит.
Ашга беспечно махнул рукой с кувшином. Вино выплеснулось на белоснежную скатерть, но ткань осталась чистой. Иллюзия. Именно в этот момент они и услышали скрежетание ключа в замке. Элл действовал моментально: он выхватил у подкидыша из рук кружку, недоеденный кусок булки, покидал все в корзину и легким взмахом руки отправил корзину обратно на кухню. Кейко во все глаза смотрел на то место, где только что стояла корзинка. Иллюзия пропала моментально, и приятели оказались в кромешной тьме, впрочем, недолго, едва ашга успел навести на Кейко палец и что-то прошептать, как дверь распахнулась, луч неровного света разделил помещение на две темные части и чей-то зычный голос прокричал:
- Нелюдь! На выход!
Элл гордо вздернул голову и вальяжной походкой вышел из камеры, дверь с грохотом захлопнулась. В коридоре ашга ждал милорд Сотеки в сопровождении двух воинов.
- Следуй за мной, крылатый карлик. Тебя желает видеть милорд Артуари.
- Я ашга, а не крылатый карлик. Мои предки достигли высот в искусстве, когда твои еще не знали что такое огонь и передвигались на четырех конечностях, белобрысый, - высокомерно заявил Элл, гордо проходя мимо Сотеки, рядом с которым он казался лилипутом.
" Какой он смелый! " - подумал Кейко, неслышно ступая следом: "Я бы ни за что не смог так разговаривать с Сотеки "
- Я - рэквау, чужой для этого мира, и мои предки тоже принадлежат древнейшей расе. Поэтому будем относиться друг к другу с уважением, достойным их потомков. Мне жаль, что ты попал в рабство, мне жаль, что мой брат решил принести тебя в жертву, мне жаль, что на тебе наручники, сковывающие твою силу, и мне жаль, что ты не смог в бою защитить свою честь. Этого будет достаточно, чтобы ты заткнулся и прекратил меня оскорблять? - Сотеки едва сдерживал бешенство.
Элл на секунду задумался.
- Мое имя Живэртуа-Лепре-Эллодаин Великолепный и я с великодушием моей расы прощаю тебя, смертный, - милостиво сообщил он. - Но только тебя, белокосый! Кстати, что означает твоя прическа?
- Ничего хорошего для моих врагов, ашга. Поэтому постарайся не попадать в их число.
- Ах, какие мы грозные.
Сотеки закатил глаза, но, решив не портить себе нервы, промолчал. Последние несколько часов его не покидали дурные предчувствия, и воин пытался понять их причину. Он внимательно всмотрелся в карлика, идущего впереди, и понял, что не он причина беспокойства. Тогда что же? Сотеки провел Эллодаина Великолепного, (вот уж правду говорят, чем меньше существо, тем выше у него самомнение!) в лабораторию и, передав в руки брату, отправился проверить посты на стенах замка. Невидимый Кейко увязался за ним, однако, у поворота к покоям милордов сменил направление и отправился воплощать в жизнь коварную месть, про себя похихикивая и радуясь предстоящей каверзе. Хмель еще не выветрился из бесшабашной головки, но, так как подкидыш впервые испытывал это чувство, он решил, что это его собственные ощущения и желания, а не навеянные выпитым вином и разговорами с ашга.
Артуари собственной кровью сосредоточенно чертил на груди распятого на жертвенном столе Эллодаина символы. Ашга при этом крутился и хихикал.
- Щекотно же, дылда!
Рэквау проигнорировал и эти слова, как игнорировал до этого поток ругани, безостановочно льющийся изо рта нелюди. Он был спокоен и сосредоточен. Закончив, мужчина оценивающе окинул взглядом свою работу, кое-что подправил и, оставшись доволен результатом, отошел к октаграмме.
- Ну, кто так шаманит? Хотелось бы мне глянуть на твоего учителя! Ты даже не озаботился заготовить веревочку с узелками-заклинаниями. А если из-за пересечения различных узлов силы твое шаманство станет нестабильным, что ты будешь тогда делать, неуч? И что это за крючки ты нарисовал на моем безукоризненно-красивом теле? Никакой симметрии! Ты что собираешься делать? Вызывать демона? Чтоб он исполнил твое желание? Так давай я исполню. Сразу же видно по твоей роже, что желания у тебя самые низменные. Небось, девицу хочешь, непорочную, белокурую и белолицую да каменьев драгоценных горшок. Девицу не обещаю, а вот где клад зарыт - сказать могу, если отпустишь на свободу меня и моего друга! Что скажешь, зубастик?
Артуари снял с пальцев перстни, сложил их на серебреном блюде, молча смешал в колбе пахнущую серой настойку с каплей крови ашга, взятой под дикие крики и проклятия из разреза на пальце пленника. А Элл тем временем не успокаивался.
