Константинос и десять его «бессмертных» уже трое суток сидели в засаде на берегу лимана. Их давно уже должны были сменить, но, похоже, сотник Вазген опять загулял и в пьяном угаре просто забыл о людях, отправленных в дозор. У ромеев закончились съестные припасы и вино, а потому пришлось пить пахнущую тиной воду, чтобы хоть чем-то заполнить пустующие животы. Ропот среди «бессмертных» нарастал, а их внимание притупилось настолько, что никто не услышал шороха в ближайших кустах. Константинос, лежащий на зеленой травке, даже не успел приподнять голову, когда на него сверху обрушилась злая напасть. И все бы могло бы закончиться в этом мире для незадачливого десятника, если бы ротарий Лихарь не сдержал удар. Его нож остановился в сантиметре от горла Константиноса. А рядом слышались предсмертные хрипы «бессмертных», переодетых, впрочем, в кафтаны таманцев.
– Всех прикончили? – спросил Сивар Рерик, поднимаясь на ноги.
– Мой пока живой, – виновато вздохнул ротарий Лихарь. Честно говоря, девятнадцатилетнему сыну князя Искара Урса просто не хватило духу, чтобы убить человека, не оказывающего сопротивления. Сивар это понял и укоризненно покачал головой:
– Мы на войне, княжич.
– Может, он скажет что-нибудь важное? – с надеждой посмотрел на онемевшего Константиноса Лихарь.
– А что может знать простой таманский копейщик? – пожал плечами Сивар и потянулся к мечу.
– Я ромей, – просипел, с трудом Константинос.
– Что? – вскинул удивленно брови Сивар.
И в это мгновение Константинос его узнал. Точнее, он принял Сивара за Трувара, который когда-то очень давно выбросил его не только из седла, но и из счастливой и беспечной жизни.
– Мы виделись в Амастриде. Я был там начальником конницы.
– Толстый такой, с перьями на шлеме, – припомнил Рерик. – А шлем Трувар потом подарил тебе, Лихарь.
– Не мне, а Листяне, – поправил княжич. – И тот его утопил, когда вздумал переплыть Дон если не в полном воинском облачении, то хотя бы в шлеме. Но ведь это было восемь лет назад?
– Девять, – поправил Лихаря памятливый Константинос.
– Берите его, – скомандовал ротариям Сивар, – а остальных оттащите в камыши.
Добыча оказалась даже более ценной, чем предполагал Сивар Рерик. Возможно, это сам Световид удержал руку Лихаря и тем спас жизнь многим русаланам. Константинос, прекрасно знавший славянский язык, очень хорошо понимал, каким способом он может купить себе жизнь, а потому с охотою выкладывал изумленным атаманам все, что знал. А знал он, надо отдать ему должное, немало. Ибо старый знакомый Леонидас, который начинал свою службу под началом Константиноса, не только угостил своего бывшего начальника вином, но и поделился с ним секретными сведениями.
– А ты ничего не путаешь? – нахмурился князь Искар.
– Как перед Богом, – перекрестился Константинос. – Двадцать тысяч отборных мечников из личной гвардии кагана Обадии прячутся в крепости Головка.
– Эта та самая крепость, которая сейчас находится у нас за спиной? – спросил новгородец Вадим.
– Она самая, – охотно подтвердил Константинос. – А справа от вас, в городе Сарпеле, прячутся десять тысяч ромеев.
– Следовательно, нас ждали, – спокойно констатировал боготур Осташ.
– Леонидас сказал, что у князя Сагала в вашем стане имеется очень ценный осведомитель. Но имени его он не назвал.
– Уведите пленного, – распорядился Искар. – И глаз с него не спускайте, возможно, он еще нам пригодится.
– А что тебе сказал гонец? – спросил у князя Русалании Воислав Рерик.
– Сказал, что с нами желает тайно встретиться ган Беленгус.
– Значит, время у нас пока еще есть. Вечером нас будет охмурять ган из Матархи, а поутру, когда мы двинемся вперед, на нас нападут сразу с четырех сторон.
Под началом князя Искара состояло пятнадцать тысяч человек. Вчетверо меньше, чем у готового атаковать его противника. Пятиться назад было, пожалуй, уже поздно. За спиной у русаланов – гвардейцы каган-бека Жучина. Справа ромеи. Слева хазары гана Хануки. А впереди таманцы гана Беленгуса.
– Самое слабое звено в этой цепи, выкованной Жучином и Сагалом, – хазары Хануки, – спокойно сказал боготур Осташ. – Стоят они в открытой степи, не озаботившись обнести свой стан рвом.
– Ханука – это только приманка, – покачал головой Белый Волк Вадим. – Как только наша фаланга двинется в его сторону, на нас тут же обрушатся со всех сторон. Сначала конница Жучина и конница Беленгуса, а потом подоспеют пешие ромеи и таманцы. До городка Сарпела от нашего стана не более двух верст.
– А что хочет от нас Беленгус? – спросил Сивар.
– Скоро узнаем, – зло усмехнулся Искар.
Беленгус прибыл, как только стемнело. В шатер он вошел уверенно, словно явился к друзьям. А на лице хитрого таманца сияла ослепительная улыбка. Князь Искар поднес гостю здравную чашу. Беленгус ее с благодарностью выпил.
– Мы ведь, кажется, договорились, ган, что князь Сагал пропустит нас к Матархе беспрепятственно, – спокойно обратился к гостю Искар Урс. В шатре было довольно светло из-за огня, горевшего в большой медной чаше, так что таманец очень хорошо видел и озабоченное лицо боготура Осташа, и строгие синие пронзительные глаза князя Русалании, направленные прямо на него. Про Искара Урса говорили, что он не чужд колдовству. И даже то, что он оборотень, способный менять человеческое обличье на медвежье. Между прочим, именно медвежья шкура лежала сейчас на лавке рядом с князем. Ган Беленгус косился на нее с опаской.
– Наш договор остается в силе, князь, – отозвался Беленгус, и хитрое, почти лисье лицо его покрылось мелкими капельками пота. – Но, к сожалению, о наших замыслах прознали хазары. Чего и следовало ожидать. Я ведь предупреждал тебя, князь, что такое возможно.
– Помню, – не стал спорить Искар.
– До вашего прихода мы вынуждены были принять условия кагана, но с вашим появлением все меняется.
– Что предлагает князь Сагал?
– Бек Ханука стоит в чистом поле. Но слева от него находится небольшой колок. За ночь ты должен перебросить туда свою конницу. Здесь всего несколько верст. Поутру ты двинешь свою фалангу прямо хазарам в лоб, а мы ударим слева из-за холма.
– А князь Сагал не боится гнева кагана?
– Мы готовы ответить кагану, что награда всегда достается победителю, – улыбнулся Беленгус. – Пусть в следующий раз присылает более боеспособную рать.
– По-моему, придумано неплохо, – сказал боготур Осташ. – Хазары не выдержат удара с трех сторон.
– Решено, – кивнул головой Искар. – Мы двинем фалангу с первыми лучами солнца. Будьте готовы нас поддержать, ган.
Беленгус с готовностью кивнул, попрощался с русаланами и вышел. Князь и боготур молчали до тех пор, пока за полотняной стеной шатра не послышался перестук конских копыт.
