— Сюда, — поманил их Шаррикан.
Они вошли в небольшое помещение без окон, следом набились еще псоглавцы (по счастью, от них хотя бы псиной не воняло!), а потом начались чудеса. Дверной проем вдруг закрылся, пол вздрогнул, и Весьямиэль ощутил движение.
— Это же лифт! — в полный голос выпалила Маша.
— Подъемник, — кивнул Шаррикан, явно гордый тем, что удалось произвести впечатление. — Идти по лестнице слишком долго.
«Неплохая придумка, — усмехнулся про себя Весьямиэль. — Самодвижущуюся телегу я уже видел, теперь вот подъемник. Кажется, на императорской кухне пользовались чем-то подобным, но меньших размеров. Должно быть, властелин — любитель механических новинок…»
Подъемник вздрогнул и остановился. Маша почему-то выглядела несчастной, наверно, вспоминала о водопроводе в эльфийском замке и думала, что сейчас где-то в подвале рабы обливаются потом, налегая на рычаги, чтобы поднять их наверх. Весьямиэль подозревал, что подъемник работает не на живой силе, но спрашивать не стал. Рано или поздно он все узнает, если будет, конечно, это «поздно»…
— Мы пр-рибыли, — возвестил Шаррикан, остановившись у высоких дверей, рядом с которыми замерли два псоглавца с алебардами. Те отдали капитану честь и освободили проход. — Пр-рошу, входите. Властелин ждет!
Весьямиэль первым переступил порог. Любопытно… На кабинет не похоже: почти пустой зал, высокие окна пропускают достаточно света, чтобы разглядеть обстановку. На небольшом возвышении у противоположной стены стоит резное кресло с высокой спинкой (как бы не трон!), по стенам — простые скамьи. Относительно простые — резьба на них поистине замечательна. Зал для совещаний? Для тех, на которых присутствуют только избранные? Быть может…
Но самым неожиданным оказалось то, что гостей ожидал не один властелин, как можно было подумать. В зале находилось четверо, и Шаррикан не сделал даже попытки поклониться кому-то из них, не дал ни малейшего намека на то, кто из четверых — повелитель. А по его собачьей морде прочесть что-либо было невозможно. Четверка неизвестных тоже взирала на вошедших молча, не давая подсказок.
«Сукин сын, — подумал Весьямиэль, хотя по отношению к псоглавцу это вряд ли можно было считать оскорблением. — И что это означает? Хм… пожалуй, своего рода испытание: сумею ли я узнать властелина. Ну что ж! Если ему угодны такие игры, я с удовольствием поучаствую в них».
Он вгляделся в четверку, представшую перед ним. Первый — мрачный гигант в дорогой кольчуге, при оружии, в длинном, видно, парадном плаще: взгляд суровый, лицо умное, обезображенное следом сильного ожога, в темных волосах и аккуратно подстриженной бороде мелькает седина. Вторая — высокая белокурая женщина в темно-синем платье, переливающемся серебром при малейшем ее движении. Очень красивая, хотя уже не юная, с властным, надменным лицом и холодным, мудрым, насквозь видящим взглядом опытной и старой придворной интриганки (не стоит, не стоит обманываться ее внешностью!). Третий — сухопарый старик в багряной мантии с золотой оторочкой. Изборожденное морщинами лицо, ухоженная белоснежная борода, в глазах светится ум, вся фигура выражает величие — этот больше всех походил на властелина, тем более в нем чувствовалась магия. Так Весьямиэль думал до тех пор, пока не взглянул на четвертого.
Это оказался молодой — или же молодо выглядящий — человек, одетый совсем просто, вряд ли богаче Весьямиэля в его повседневном камзоле, круглолицый, с вихрастой русой головой. Он сидел на подоконнике, разглядывая вошедших с веселым любопытством. По сравнению с троими прочими он выглядел совершенно несолидно, сущим мальчишкой.
Приняв решение, Весьямиэль сделал шаг вперед и склонился в изысканном придворном поклоне перед одним из четверки.
— Имею ли я честь лицезреть властелина мира? — спросил он, выпрямляясь и встречаясь взглядом с тем, кого выбрал.
— Вы совершенно правы. — Молодой человек спрыгнул с подоконника, широко улыбнулся, взглянул на Весьямиэля, чуть склонив голову набок. — Я в вас не ошибся, это отрадно.
Повелительный жест, и остальные трое, коротко поклонившись, покинули зал. Шаррикан остался. Судя по тому, как подергивался его нос, можно было сделать предположение, что псоглавец давится от смеха.
— Прошу извинить за этот розыгрыш, — сказал властелин, — но так уж повелось. Если человек не способен распознать, кто есть кто, вряд ли он может претендовать на место при дворе.
— И многие… распознают? — поинтересовался Весьямиэль.
— Увы, нет, — усмехнулся тот. — Но и им находится дело. Впрочем, мы отвлеклись. Пойдемте-ка, здесь слишком неуютно, чтобы разговаривать приватно. Тут только на послов во время аудиенций страх нагонять.
Властелин быстрым шагом направился к трону, дотронулся до подлокотника, и изрядная часть стены бесшумно повернулась, открывая проход. Молодой человек сделал приглашающий жест, и оставалось только следовать за ним. Шаррикан шел следом, но его присутствие Весьямиэля не смущало: ясное дело, никто не оставит властелина наедине с неизвестными пришлецами, пусть даже они безоружны!
Проход вел в соседнее помещение, небольшое, просто обставленное — низкий столик, несколько кресел, шкаф, забитый книгами. Тут же обнаружился камин, сейчас не топленный по причине жары. В окно, распахнутое настежь, врывался теплый ветерок, трепал легкие занавеси, доносились крики ласточек…
— Устраивайтесь, — пригласил властелин. На родине Весьямиэля дозволение сидеть в присутствии венценосной особы считалось великой честью и даровалось далеко не каждому, однако этот человек явно придерживался иных принципов. — Да садитесь вы, в сиденьях нет отравленных игл или чего там вы опасаетесь. Шаррикан, друг мой, гавкни, будь любезен, пусть принесут чего-нибудь, а то я снова позабыл колокольчик!
Псоглавец развернулся к двери (Весьямиэль только сейчас заметил, что у него имеется хвост, пушистый и ухоженный, и сдержал ухмылку) и действительно басовито что-то пролаял. Ему звонко гавкнули в ответ, и через пару минут симпатичная псоглавица, кудрявая, рыжая, почти как Маша, внесла поднос, ловко расставила на столе бокалы, разлила что-то золотисто-зеленое, пенящееся, пахнущее свежо и приятно, и удалилась. Весьямиэль проводил ее заинтересованным взглядом. Маша возмущенно заерзала в кресле.
— У вас в горле не пересохло? — поинтересовался властелин и протянул один бокал Шаррикану. Несмотря на собачью пасть, тот управился с напитком в два глотка, кивнул в знак благодарности. — Жара такая… Не отравлено, правда.
