— Тут есть удобное местечко, где никого не селят, — пообещал он.
После шампанского и вальса голова кружилась, поэтому на странное выражение лиц стражников мы не обратили внимания. А зря. Скользнув в слабо освещенные покои, Дэн притиснул меня к стене, развязывая ленты, стягивающие платье под грудью. Я уже выпростала одну руку через декольте, когда раздался сердитый окрик:
— Кто посмел?! А ну, вон отсюда!
Дэн быстро развернулся на голос, закрывая меня собой.
— Граф Ликаэ? Как интересно, — холодно заметил он.
Я рискнула выглянуть из-за его плеча и разглядела парочку, подскочившую на постели. Мужчина потрясенно смотрел на нас:
— Ва… ваше величество? Чт-то вы здесь делаете?
— Очевидно, то же, что и вы. С одним отличием: я здесь со СВОЕЙ женой.
Действительно, девица на графиню Ликаэ никак не тянет.
— По-позвольте мне уйти?
— Любовницу не забудьте. Нам она ни к чему.
Когда граф проходил мимо, Дэн тихо сказал ему:
— Я был о вас лучшего мнения.
Несмотря на то что конкуренты ретировались мгновенно, пыл успел пропасть. Неприятно было. Поэтому мы поправили одежду да и вышли в коридор с другой стороны. За углом располагался пост дежурного офицера. Дэн пообещал шкуру с него спустить за караульных, впускающих кого попало в резервные помещения.
— Устроили бордель во дворце, — буркнул он напоследок, и мы направились к себе.
На следующий день Эрдал сообщил, что граф Ликаэ жаждет моей аудиенции.
— Гнать в шею, — распорядилась я.
По большому счету семейство Ликаэ меня мало волнует, но Дэн за обедом говорил, что к нему граф уже наведался. Умолял о прощении, юлил, заверял в верноподданнических чувствах и всемерной поддержке великодержавных деяний и помыслов.
— Я ему ответил, что оскорбление, прежде всего, нанесено тонким чувствам королевы, и пока она не сменит гнев на милость, несчастный прелюбодей может даже не заикаться о появлении при дворе.
Три дня я игнорировала настойчивые попытки графа, а на четвертый он меня достал.
Мы обсуждали школьную реформу и намерение северного купечества взять на попечение вновь создаваемые школы северного края. Взамен купцы просили снизить ввозные пошлины, якобы неоправданно задранные на земные товары.
— Не понимаю, зачем было подавать сие творчество на высшую резолюцию? — недовольно сморщился Дэн.
— Это я настояла, — подключилась я, видя замешательство окружающих. — Мы же сами искали способы уменьшить бюджет школьной реформы.
— Родная моя, — перешел супруг на русский. — Масштабы затрат на твой проект и прибыли от торговли с твоим миром примерно сопоставимы. Однако таможенные сборы обеспечивают драконью долю выручки. Эти хитрованы надеются покупать товары но курсу земных цен? Три раза «ха-ха». Школы мы и без того вытянем, уже ведь все подсчитано, а торговля на подъеме и доходы стабильно растут. Отказ без вариантов.
— Подожди писать. Тут ведь нигде не указано, какую скидку они надеются получить. Возможно, удастся достичь компромисса. Не считают же они твоих казначеев полными идиотами. Школы тоже, знаешь, не разовая акция, их оснастить надо, а потом содержать.
— Ну хорошо. Хочешь их послушать? — спросил Дэн.
Я кивнула.
— Ее величество проявила необычайное великодушие и желает задать несколько вопросов. Податели проекта готовы его защитить и ответить на вопросы королевы Марии?
Купчины, явившиеся на зов, шли не с пустыми руками. Они несли нечто объемное и пушистое. Серебристую шубу с белыми полосами по подолу.
Подношения стали уже привычными, поэтому я не удивилась. Поначалу было неловко и непонятно, что с ними делать, а потом мне популярно объяснили, что дары, получаемые королем и королевой, совершенно ни к чему их не обязывают. Это прописано законодательно. Считается, что даритель делает подношение от чистого сердца, в знак уважения и любви к монарху. Часто сам монарх их даже не видит, есть специальная служба приема даров, их приходуют, составляют список, выделяя что-то более-менее интересное, и регулярно представляют пред светлые очи. Если у короля либо у королевы есть желание, можно посмотреть на эти дары, если нет, ими распорядятся хозяйственные службы. Но сейчас шубу несли лично, а значит, и решать предстоит на месте. Первой моей мыслью было: «Не по сезону подарочек, но мошной тряхнули неплохо». Тем временем делегаты сообщили, что сей дар был доставлен из мира Земля и предназначен королеве как напоминание о далекой родине. Действительно, что-то напоминает мне этот мех. Не норка и не соболь. Я прикинула, во сколько шуба должна была обойтись купцам с учетом таможенных расходов. Хм, намеки на пошлины слишком уж прозрачны.
Купцы расхваливали шубу, подчеркивая редкость и уникальность меха, демонстрируя серебристые переливы, пока не прозвучало слово «нерпа».
Меня обдало кипятком, потом к горлу подступил комок. Белыми бывают только новорожденные нерпы — бельки, а серебристый мех появляется у них после первой линьки. Байкальский тюлень — настолько милое существо, что, заглянув один раз в его глаза, проникаешься самыми теплыми чувствами. Нужно быть живодером, чтобы носить шубу из детенышей нерпы.
Что говорили дальше, я не слышала, вмиг возненавидев и этих болванов, и их проекты. Подобрав ноги, чтобы ненароком не коснуться отвратительного подношения, я невежливо оборвала соловьиные трели верноподданных:
— Достаточно. Уберите с моих глаз эту ужасную шубу. Можете быть свободны.
Не дожидаясь, пока визитеры очистят зал, я обратилась к Дэну:
— Пусть отправят меня во дворец прямо сейчас.
— Не понимаю. Из-за чего ты так расстроилась?
— Из-за шубы. Охота на нерпу запрещена, это редкий вид. Даже будь это не так, я бы не надела шубу из нерпы. Она такая, такая!.. Чтобы понять, надо увидеть ее вживую.
— Прости невежество наших подданных. Думаю, они хотели как лучше.
— А получилось как всегда. По проекту решайте без меня.
Надо было такому случиться, что при выходе из телепорта меня поджидал граф Ликаэ. И поднес он мне… догадайтесь с первой попытки что? Ту же самую шубу. На самом деле не ту, но тоже из нерпы. Тонкости я узнала позже, а в тот миг обрушила свой гнев на голову блудного графа. Тот побледнел, позеленел и в тот же вечер уехал из столицы.
Утром Дэн распрощался со мной на несколько дней: Союз Четырех собирался в Каннире для урегулирования пограничных споров с южными соседями. Нас ждала первая разлука, поэтому настроение было убитое. Гнет государственных дел ложился на мои плечи, от этого становилось и вовсе не уютно.
