Он представлял собой жуткую смесь зверя и человека, причём самых отвратительных компонентов. Тело его от пояса вниз было покрыто жёсткой грубой кожей, а ноги оканчивались копытами, как у быка. Выше пояса кожа становилась менее грубой, но на груди, плечах и руках она всё же оставалась жёсткой и шершавой. Руки необычайной длины болтались почти у земли. Но поразили меня голова и лицо.
Оно до ужаса походило на лицо, изображённое на моём кубке, но его выражение было совсем другим. Если одно было благородным, то другое — гнусным и отвратительным. Лицо было одно, но человек-зверь был полной противоположностью Рогатому Лорду — и он не был коронован. На его густых курчавых волосах не красовалась корона из переплетённых рогов.
Голова его откинулась назад и он издал крик, похожий на язвительный смех человека или звериный рык. Карга вскинула вверх руки и пальцы её зашевелились, как бы сплетая сложный узор. Крылатая женщина сардонически улыбалась, показывая страшные клыки.
Инна, как бы не замечая ничего, неслась вниз, к ним, правда, чуть замедлив свой бег после того, как споткнулась о камень и едва не упала. Я отстал слишком далеко, чтобы успеть перехватить её. Тогда я с отчаяния швырнул вслед её плащ с таким расчётом, чтобы он развернулся в воздухе.
Плащ попал ей на голову и спеленал её. Она сделала ещё шаг и упала, довольно далеко от ожидавшей её троицы. Я подбежал к ней, пока она боролась с плащом.
Смех человека-зверя затих. И тут запела карга, призывая на помощь своё Могущество, это я хорошо знал.
Человек-зверь стоял, ухмыляясь, уперев могучие руки в толстые бёдра. Он прямо дышал уверенностью в победе. В глазах его горел огонь и в глубоких глазницах не было видно ничего, кроме этого зловещего огня. Вероятно, эти огненные глаза могли видеть в мире совсем не то, что видят глаза обыкновенные.
Крылатая женщина покачивалась взад и вперёд. Крылья её теперь били воздух сильными ударами, и она едва касалась земли кончиками ступней. Я почувствовал, что она сейчас бросится на меня и приготовил меч.
Увидев его, человек-зверь разразился хохотом. Левой рукой я обхватил Инну, держа её как можно крепче. Если она сбежит к ним и ведьма окончательно наложит на неё свою лапу, то я окончательно потеряю девушку и никакое могущество не сможет освободить её. Всё чистое, доброе, человеческое погибнет в ней и останется только то, чему лучше было бы умереть. Ведь тогда единственное доброе дело, которое я смогу сделать для неё — это убить её. Когда я думал о том, что эти чудовища могут сделать с ней ради собственного удовольствия, у меня чесались руки всадить ей меч в горло…
— Давай, давай, сделай это, идиот! — я увидел всплеск пламени в глазах человека-зверя. — Дай нам её кровь, мы с радостью примем её.
Я помимо своей воли посмотрел на него. Он был очень похож на Рогатого. В каждом человеке смешано плохое и хорошее. Так в изображении Рогатого было собрано всё хорошее, а тот, что стоял передо мной, олицетворял всё самое худшее, самое тёмное, самое отвратительное.
— Да, ты правильно думаешь, кретин. Ты мой, если я пожелаю этого, — и он сделал непристойный жест.
Огонь вспыхнул в моих чреслах. Дикое плотское желание охватило меня точно так же, как и в Чёрной Башне. Сорвать плащ — схватить девушку!.. Я так крепко сжал рукоять меча, что она впилась мне в руку. И эта боль отрезвила меня, я смог оторвать взгляд от чудовища.
Карга плела вокруг нас сеть своих заклинаний. Если мне повезёт, то меня постигнет быстрая смерть, а Инну ждёт гораздо более страшная судьба.
И тут во мне зашевелились силы, которые вошли в меня на кургане. Я мог принять их или отвергнуть. Пришло время сделать выбор. И если я решу принять их, то мне нужно будет сделать это полностью. Но я человек. И как человек, я иду своим путём. Могу ли я позволить сделать себя орудием Могущества — Доброго или Злого? — ведь я тогда отдам всё то, что делает меня собой.
Время… мне так нужно время! Но времени не было. Я поднял голову, посмотрел на небо, на облака, сомкнувшиеся над нами. Как потолок тюремной камеры. Даже вся долина вокруг нас покрылась серой хмарью, затмившей зелень травы и листвы деревьев.
Я облизнул губы. Последний раз я почувствовал себя Эльроном, тем самым Эльроном, которым я был всегда. И затем я крикнул:
— Ха, Холла, Курноус!
Меня как будто стиснула могучая рука, кровь со страшной скоростью устремилась по жилам, кости затрещали под натиском могучих сил. Я закачался из стороны в сторону, как будто сильный ветер накинулся на меня. Но я устоял. Резкая боль пронзила голову. Я мог только думать о каком-то месте с огромным количеством закрытых дверей. И в эти двери кто-то ломился и изнутри и снаружи одновременно. Двери слетели с петель и то, что было за ними, освободилось.
Что я такое? Я этого теперь не мог сказать. Я слышал и видел такое, для чего человек даже не имел названия. Дикая боль постепенно уменьшалась. Сколько времени продолжалось это? Моему измученному естеству казалось, что прошли дни.
И вот я встал. Инна скорчилась рядом со мной. Из открытого рта стекала струйка слюны, широко раскрытые глаза изумлённо смотрели на меня. Троица всё ещё стояла впереди. Но улыбка исчезла с губ крылатой женщины, стих смех человека-зверя. Он тоже показал свои зубы и огонь теперь вылетал не только из его глаз, казалось он весь дышит пламенем. Казалось, что под ним вот-вот задымится трава.
Та, которую Инна называла Райден, стояла, подняв руки, но пальцы её прекратили своё движение. Они безвольно опустились вниз, как будто карга потеряла все силы. Не знаю, что эти трое увидели во мне. Но сердце моё подскочило от радости и возбуждения. Я думал, что отдавшись неведомой воле, потеряю всё. Но оказалось, что я всё приобрел. Теперь мне нужно торопиться, забыть о чуде преображения. Удивляться можно и потом.
Снова я взглянул в затянутое облаками небо и крикнул:
— Холла, Курноус! — голос мой громом прокатился по всей долине.
И ответ пришел — звук рога — он звучал триумфом, как будто жертва была не просто близко — она была уже затравлена. Но я не чувствовал себя гончей собакой, нет, скорее, я стал мечом в руках охотника.
И затем…
Он появился ниоткуда. Нет, вернее откуда-то из другого мира, который вскоре должен стать и моим миром. Он был высок, как Гарн, и кольчугу его составляли переплетения разных переливающихся цветов — голубого, зелёного и коричневого. Я был прав: хотя голова на кубке действительно изображала Рогатого Лорда, всё же лицо человека-зверя тоже было его копией. Это были Свет и Тьма. И я вспомнил, как однажды Гатея сказала: «Как сверху, так и снизу. Каждое Могущество имеет две грани — светлую и тёмную — и эти грани хорошо сбалансированы. Но когда одно берет верх, когда баланс нарушается, тогда судьба берёт всё в свои руки. Восстановление равновесие — очень страшное и кровавое дело, но необходимое. Равновесие должен существовать во всех мирах».
