— Если Ключ у них, наверное, ничего. — Тихо сделал вывод Нюрий. — Если Врата откроются…
— Погодите! — встрепенулся Рамюэль. — Но ведь никто не знает, как их открыть. Никому не известно, как использовать Ключ.
— Ошибаешься, — как-то невесело усмехнулся Винар. — Как пользоваться Ключом знает… Мира, — все переглянулись между собой, — и это наш единственный шанс, но… Мы не должны этого допустить!
— Почему? — спросил Асилар.
— Да, если она знает, как открыть Врата, значит, сможет и закрыть их, — торжественно произнёс Нюрий гениальную мысль, что пришла ему в голову.
— Для того чтобы открыть Врата, кто-то должен принять Тьму и умереть, — тихо сказал Дин. Воцарилась тишина. Сердца нехорошо опустились. От этих слов повеяло холодом. Значит, для того, чтобы спасти мир, кому-то нужно умереть?
— Да. Именно поэтому мы оставили её в замке Эльфов. Если её схватить, то вполне можно использовать, а этого нельзя допустить, — закончил разговор Аслан. — Что же, Дин, всё готово? — друг кивнул головой.
— Маран рассредоточил людей, они ожидают сигнала.
— Отлично. Труби общий сбор. Время! — твёрдо произнёс Аслан.
— Или всё, или ничего! — кивнул головой Винар.
************************************
Удар! Время!
Удар! Сила!
Удар! Битва!
Скрипело железо, высекая искры, пели стрелы, рассекая воздух. Безумие и жажда крови завладела разумом. Это животные страсти первенства высвобождаются в свет.
Откройте глаза. Удар! Раскройте уши. Удар! Да, что же вы делаете? Что толкает вас на такое? Удар!
Музыка… Музыка боя всегда состоит из звона, плача и последнего вздоха побеждённого. А ещё карканье ворон и жажда адреналина. Удар! Никто не может остановиться, ударившись хоть раз в горячку боя. Словно неведомое существо, бой ведёт свою игру. У него свои правила, он питается своими игрушками. Ему нужна победа, или поражение. И всегда это ценой чужой крови.
Удар! Время!
Удар! Сила!
Удар! Битва!
Винар видел, как эльфы врезаются серебристым клином через охрану приоколичных земель. До города оставалось километров пять. Ничтожная территория по сравнению с тем, что они прошли. Эти пять километров растянулись степным ужом, словно бы он нежился на солнышке, и вдруг проснулся
Удар! Время!
Удар! Сила!
Удар! Битва!
Горизонт почернел. Горизонт вспыхнул и утонул во тьме. Раскрой глаза, ибо это зло вышло на битву. Волосы высокого темного воина развевал ветер. Его плащ кровавым лоскутом стелился по воздуху. Глаза, словно два огненных угля, буравили пространство. Воин Апокалипсиса почуял врага.
— Они близко, — слова были произнесены его спутнику, но губы даже не шелохнулись. Впрочем, второй удостоил соратника видимым ответом.
— Я чую. И сдаётся мне, что они не будут нам такой уж серьёзной помехой. Сколько их было, этих Хранителей Ключа? Каждое столетие, в каждом мире. Единственное, что им удавалось, так это перепрятать Ключ перед кончиной их драгоценнейшей земли. И каждый раз они выбирали необычные формы. Но его поиски меня всегда занимали. Тиара, Огненный цветок, Книга Судеб, Ваджра, Кадуцей, Копьё Судьбы, а на этот раз Ключ спрятан в камне. А-му-лет. Оригинально.
— Они близко. Надо встретить их должным образом, — воин поднял величавую руку вверх. — Разум… Зажгись!
Многоликая голова змеиного чудовища рванулась вперёд. Глаза людей вспыхнули огнём, и разум померк. Вокруг не стало ничего. Был только враг.
— Вазельвул меня подери! Что происходит с людьми?! — рявкнул Дин? — Они взбесились? — а люди, словно бешеные псы, рванулись на встречу воинам Марана. Они кусали, били, топтали, пытаясь подмять каждого из них. Было темно, но безумные глаза людей освещали им дорогу. Лица Эльфов дрогнули перед тем, за кого они борятся. Это люди? Нет… Тогда, кто же это?
Удар! Время!
Удар! Сила!
Удар! Битва!
— Не останавливаться! — Аслану его голос показался чужим. — Не убивать, но обездвижить каждого. Это не препятствие. Это предупреждение.
И воины ребят пошли вперёд, не глядя по сторонам. Вааль усмехнулся. Это и впрямь было предупреждение, но игры ему нравились.
— Встаньте воины павших битв, отряхнитесь, сбросьте оковы. Именем Легиона Таинства заклинаю! Ветром члены ваши освобождаются, дыханием прах наполняется, светом глаза проясняются. Я, Асмодей, призываю вас! — Асмодей вскинул руки, и пыль, что лежала на дороге, взметнулась вверх. Из земли стали формироваться фигуры.
Винара ослеплял песок. Он рубил песочных воинов, и они рассыпались на глазах. Ещё один, и ещё, и снова… Рука не успевала разогнуться, меч сверкал. От него исходило голубоватое свечение. "Двенадцать, — подбил итог Иной, отрубив голову песковатому монстру, — тринадцать, — продолжил он счёт, расскекая ещё одного". Это не беспокоило. Напротив, их разогревали, и это подзадоривало. Но главным было не это. Винар понимал, что их пытаются и отвлечь. Он поднял глаза вверх.
— Аслан! Асла-а-ан! Нам нужно найти Анри и Милу!
— Идём!
**********************************
Вода… Один из четырёх первоэлементов, основа сущего, первоначальный хаос, из которого в последствии была сотворена (поднята со дна мирового океана) земля, аналог материнского чрева. Вода — обновляет душу. Она лечит и успокаивает. Она оживляет и несёт жизнь. Она может быть ядом, она может погубить и унести её. Но эта первобытная стихия завораживает своей чистотой.
И сейчас терпению воды пришёл конец.
Что чувствуешь, когда стоишь перед бушующей стихией? Когда ветер рвёт с головы волосы и толкает, а брызги летят тебе в лицо? Что ощущаешь, когда вода разгоняется и прыгает на тебя, кружит и кружит… И не хочет отпускать. Она всё сильней и сильней сжимает тебя в объятиях. Так, что ты уже не можешь кричать и дышать. Она играет тобой, как куклой. Просто любимой куклой.
Какие мысли приходят в голову, когда лицом к лицу сталкиваешься с диким зверем? Когда видишь его клыки, слышишь злобный свист, что вырывается из его груди. Что это? Что-то стучит. Это бьётся твоё сердце. Ты не знаешь. Ты просто не можешь знать, что оно бьётся в такт с опасностью.
А что бывает, когда ты на холоде? Сначала он бодрит, дарит румянец. Но осторожно! Это слишком коварное существо. Он очень тихо и медленно подбирается к тебе, гладит руки и ноги, целует губы. Холод окутывает и пеленает, и ты понимаешь, что нужно согреться. Ты пытаешься бегать и прыгать, и двигаться, двигаться, двигаться. Делаешь, что угодно, чтобы не стоять, чтобы не замёрзнуть, чтобы жить. Холод не мешает. Он ждёт. И вот ты на пределе, падаешь обессиленный оземь. И холод подходит к тебе — неразумному дитяти, и укутывает своим покрывалом, как саваном. Ты ничего не чувствуешь, потому что дыхание твоё уходит очень медленно. Ты засыпаешь, но понимаешь, что выбраться из лап этого сна, тебе уже не удастся.
