В один из ярких весенних дней они встретились под яблоней, так же, как и обычно, и направились к реке.
- Меня Любомира домой отпускает, - сказала Ромашка. - Говорит, через три дня праздник, и лучше мне вернуться в Вестовое, подготовиться, да тетушке Зване помочь. Так что утром я уеду. У соседки Любомиры гостит старшая дочь с семьей. Завтра они домой поедут, в Долину Ручьев, заодно и меня подвезут.
Серые глаза Ромашки вопросительно посмотрели на Мирослава:
- А ты с нами поедешь?
- Нет, Ромашка, я попозже буду.
Девушка нахмурилась - ей оставалось лишь надеяться, что он все-таки приедет. Хотя, возможно Мирослав не хочет встречаться с отцом? Может, они настолько сильно поссорились? Этого Ромашка не знала, как не знала и всех подробностей отношений воеводы с сыном. Когда-то Мирослав сказал, что отец считает его трусом, и Ромашка никогда бы не решилась расспросить Мирослава хотя бы почему. Правда, как ей казалось, Мирослав и сам этого не знал.
Наутро Ромашка быстро попрощалась с Любомирой, с ученицами мудрейшей и села в повозку Люта и Веры из Долины Ручьев, где, кроме мужа с женой, находилось еще двое маленьких темноволосых мальчиков. Вскоре повозка неторопливо покатила по дороге вдоль реки, оставляя позади и Родень, и Мирослава, вышедшего проводить девушку. "И снова мы даже не простились как следует, - думала Ромашка, и тут же утешала себя: - Так ведь это всего на несколько дней. Даже меньше". Но зная, что жизнь часто бывает непредсказуема, Ромашка почему-то вновь ожидала подвоха.
В последние дни у Мирослава действительно было много дел - наставник поручил ему приглядывать за новыми учениками, помогать им, и Мирослав полностью отдавался этому занятию. К тому же с наступлением тепла надо было подправить крышу и стены двухэтажного дома для занятий, резьбу над крыльцом, подновить краску на ставнях, с которых улыбалось искусно вырезанное, подкрашенное красным и желтым, лучистое солнце. Всем этим занимались сейчас в основном Мирослав и Сивер: первый был здесь вынужденным гостем, которому в настоящий момент больше некуда было податься, второй жил тут постоянно - другого дома у Сивера пока не было.
Накануне праздника, на который жители Вестового и многие роднянцы собирались отправиться в Долину Ручьев, Сивер нашел Мирослава во дворе - сын воеводы подкрашивал ставни. Сейчас он как раз засунул за ухо тонкую кисточку с красной краской на ворсе, а широкой зарисовывал солнечный диск ярким желтым цветом.
- Ты домой-то собираешься? - угрюмо поинтересовался Сивер.
Мирослав оглянулся и улыбнулся. Видимо, настроение у него было хорошее.
- Собираюсь.
- А на праздник?
- И на праздник.
Мирослав вынул из-за уха кисть и аккуратно обвел круг тонкой красной полосой.
- А ты? - спросил он, снова оборачиваясь к Сиверу.
Сивер повел плечами и сел на лавку неподалеку. Сегодня он чистил и натачивал лопаты, плуги да бороны, что находились в хозяйстве у старейшего, и вроде не устал, а настроение отчего-то было совсем никудышнее.
- Я тут останусь, - ответил Сивер. - А ты езжай лучше сейчас, а-то еще разберут всех лошадей - как потом доберешься?
- Я уже договорился - подвезут, - ответил Мирослав.
- Смотри, - хмыкнул Сивер. Поглядел в яркое, теплое небо и почувствовал, что эта радостная голубизна в белоснежных пушинках облачков необъяснимым образом его раздражает. Как и довольная улыбка на безмятежном лице собеседника.
- Завтра, значит, поедешь? - глухо протянул Сивер и зачем-то озвучил вдруг пришедшую ему в голову мысль: - Снова-таки с отцом не поладил…
Мирослав обернулся и внимательно посмотрел на Сивера вмиг посерьезневшими глазами. "Ну, ясно ведь, не мое это дело, - Сивер поморщился, недовольный самим собой. - Чего, спрашивается, лезу?" А его собеседник отвернулся и вновь принялся разукрашивать солнце на ставнях, да только уже без прежнего энтузиазма.
- Почему ты так решил? - спросил он.
- Как сказать, - Сивер пожал плечами. Он отчего-то ощущал себя виноватым, и только потому соизволил дать ответ: - Дома ведь давно не был, а как вернулся - так на следующий же день сюда пришел. И больше домой не ездил.
Ответ был принят. Мирослав кивнул, давая понять, что услышал слова Сивера, провел последнюю полосу красной кистью и, подхватив баночки с красками, ушел.
"Теперь, небось, будет думать, кто еще кроме меня догадывается, почему это сын воеводы домой не спешит, а постоянно в Родне находится, - вздохнул Сивер, глядя вслед своему вроде бы недругу с непонятным сожалением. - Ну да на этот счет ему волноваться не стоит - не все ведь таки проницательные, как, например, я. Остальные-то решили, что он тут из-за Ромашки".
Сивер тоже поднялся с лавки и пошел в дом. У него было чем заняться до захода солнца - вот уже несколько дней Сивер в свободное время делал корабль. Нет, конечно же, не настоящий, не такой, на котором можно плавать самому, а небольшую - всего-то в локоть длиной, - но искусно выполненную копию самого красивого из камских кораблей. С чего бы это ему понадобилось делать подобную совершенно бесполезную - разве что ребятне подарить - вещь? На этот вопрос Сивер и сам не мог, а вернее не хотел отвечать. Корабль был уже почти готов - только вот завершить резьбу на корме да мачту поставить и парус… На парусе, наверное, лучше всего солнце нарисовать, но вот как раз рисовать Сивер не умел. "Ничего. Солнце она и сама нарисует" - мелькнула мысль, и рука с резцом на мгновение замерла. Сивер вздохнул - все-таки приходилось признаться хотя бы самому себе, что с самого начала он собирался этот корабль подарить. И не кому-нибудь, а городской Ромашке, которая до недавнего времени вообще не видела кораблей.
Мирослав вошел без стука - в доме наставника не принято было стучать в дверь - и тут же уставился на деревянный кораблик. Улыбнулся.
- Тебя наставник к себе зовет, - сказал он.
Чувствуя, как подступает волной раздражение на так некстати появившегося Мирослава, Сивер встал и подошел к двери. Теперь ему оставалось только надеяться, что Мирослав не спросит, для кого он мастерит эту игрушку - такие вещи для себя обычно не делают, только на подарок. Мирослав и не спросил.
Привычка вставать вместе с солнцем у многих поселян вырабатывалась с раннего детства. Вот так и Мирослав открыл глаза, едва только погасли звезды, и первые солнечные лучи осветили серое небо. Спустился вниз, умылся, потом вернулся в свою комнатку, подхватил дорожную сумку и вышел на двор.
Возле конюшен уже собралось несколько семей, но старый Ветин с сыном, невесткой и внучками уже ждал его у дороги. Запряженные в повозку две рыжие лошадки фыркали и трясли гривами, готовые отправиться в неблизкий путь.
