Юлия Федотова - Колумбы иных миров

Все были довольны — и супруга цакаса, удша Пагир, и любимый сын Лувал, и наложница Зу, и прочие чада и домочадцы. И невдомек было им, благополучным, купающимся в лучах внезапной славы, отчего так мрачен и подавлен сам цакас… впрочем, и не цакас уже — дела у него на службе вдруг тоже пошли в гору — цимбак Инолга.

Но ему, цимбаку, было не до веселья. Днем, важничая на заседаниях суда или хорохорясь перед телекамерами, он вроде бы забывал о вечном своем кошмаре, страхи ненадолго отступали. Но наступала ночь, и они как всегда возвращались, пробирались в сны, мутные и беспокойные, камнем ложились на грудь, злыми коготками впивались в душу. Он ждал, он знал: тот, кто приходит, явится снова.

И он дождался…

— Привет-привет! Давно не виделись, цакас! Хватит рассиживаться, к тебе демон явился! Ты не рад? — Чудовище насмехалось, но вид у него был измученный, поэтому улыбка больше напоминала волчий оскал.

Цимбак съежился и замер, вжавшись в кресло. Демон уселся перед ним прямо на стол, не потрудившись убрать в сторонку документы. Наоборот, он специально поерзал на бумагах, словно желая угнездиться поудобнее. Инолга с ужасом подумал о том, в каком виде выйдут из-под демонического зада судебные грамоты.

— У меня к тебе дело! — объявил пришелец. И, не оставив собеседнику времени на комментарии, уточнил: — Очень важное дело! Мне нужно зелье либо снадобье от бубонной чумы. Есть у вас такое?

— Н-не знаю! — пролепетал цимбак, холодея от страха. — Я не медик… Трудно сказать…

— Ну по крайней мере сама чума у вас есть? Известно вам, что это такое?

— Н-не знаю!

Демон заметно побледнел, хотя и до этого вид его никто не назвал бы цветущим.

— У вас не знают такой болезни?! Ты уверен?

— Да… Нет, знают. Но ее так давно не было…

— Не было — значит, будет! — В голосе чудовища звучала угроза. Он спрыгнул со стола подошел к по-весеннему распахнутому окну, демонстративно плюнул на улицу и объявил: — Ну вот! Процесс пошел! Быстренько, пока еще жив, отправляйся искать средство! Да побольше бери, чтобы и на ваш мир, и на наш хватило. Не скупись. Чума жадных не любит!

Менее чем через час цимбак влетел в кабинет, взмыленный и запыхавшийся, с объемистыми пакетами в руках.

— Вот! Тут… Тут все что нужно! Вот поливалентная сыворотка, вот противомикробный препарат широкого спектра… Сказали, должно помочь…

Хельги вывалился из астрала на палубу, принялся привычно размазывать кровь по щекам. Путь к Максу он успел освоить настолько, что преодолевал его без последствий для здоровья. Но границы мира Инолги пробивал с трудом.

— Принес! — объявил он хрипло. — Сказали, должно помочь… А у нас как дела?

Спутники сидели притихшие и бледные, отводили взгляды.

— Да что стряслось-то?! Говорите уже!

В ответ Эдуард жалко, вымученно улыбнулся.

— Ну… я… под мышкой у меня болит. Сильно. Началось, наверное…

— Щас кончится! — с великолепной уверенностью заявил бывший наставник (знали бы они, каким усилием далась ему эта напускная уверенность!) и протянул Аолену пакет. — Вот! Одно нужно заглатывать. Второе — вкалывать этой штукой. Разбирайся!

7 апреля.

Чума передается разумным тварям от крыс через блошиные укусы. Хорошо, что цакас Инолга этого не знал, иначе понял бы: оттого, что я наплевал в их мире, большой беды быть не должно — и не проявил бы необходимого рвения в поисках снадобья. И тогда… Страшно подумать.

Все мы — я, Меридит, Энка — воюем давно, можно сказать, всю жизнь этим занимаемся. Да и Мир не первый раз спасаем. За это время успели повидать много страшного. Но самим нам везло. Никому из нас не приходилось терять родных и близких. Разве что Ильзе — мой подменный брат Улаф убил ее дядьку и тетку. Но это другое дело. Она сама говорит, что не любила их по-настоящему, они дурно с ней обращались и держали скорее на положении прислуги, чем родственницы. У Рагнара в кобольдовых ямах погиб друг. Но и он был не близким, а подданным, их разделяла некоторая дистанция…

Так уж сложилось, что все мы, Наемники, Стражи — можно обозвать нас как угодно, — связаны общей Судьбой, и это было предопределено задолго, за тысячи лет до нашего до нашего рождения. Такие узы крепче дружбы, крепче кровного родства…

Судьба сделала нас воинами. Разумом мы понимаем: для нас каждый лишний прожитый день — это подарок. Непоправимое может случиться в любой момент, и мы должны быть готовы к потерям. Но вот вчера это едва не случилось (люди очень плохо переносят чуму). И я просто не представляю, как бы мы, уцелевшие, смогли бы это пережить… Очень страшно. В бою о таких вещах просто не думаешь. В бою легче.

8 апреля.

Чума пошла на убыль. Мы тайно подмешали снадобье в воду для питья, благо оно оказалось безвкусным и очень действенным. Новых заболевших нет, кое-кто из старых стал поправляться. Все возносят хвалу Умрану и Эрде.

У Эдуарда болезнь не развилась, он совершенно здоров и постоянно хочет есть. Сжевал весь запас лепешек. Девицы наши умиляются его аппетиту и постоянно подкармливают.

Плавание подходит к концу. Если не подведет погода, завтра поутру должны пристать к берегу. Надеюсь, зараза к этому времени успеет вывестись совсем и не пойдет гулять по континенту — на все Староземье нашего противочумного снадобья не хватит… А может, уже гуляет? Должна же она была откуда-то попасть на корабль? Страшно! Не за себя — за Староземье…

9 апреля.

Высадились в порту Шванка. Откуда начали путь, туда и вернулись. Потратили прорву времени а узнали так мало. Досадно!

Чумы в Шванке нет. Велик шанс, что будет. Мы рассчитывали, что больных с корабля запрут в заразном бараке, как всегда в подобных случаях. Но на сей раз никто об этом не позаботился, и чумные разбрелись каждый своей дорогой. Все они стремительно выздоравливают, но я не уверен, что больше не представляют опасности для окружающих. Но я-то ладно. Аолен тоже не уверен, и это уже серьезно. Он горестно вздыхает и говорит: «Мы сделали все что смогли». Утешение слабое.

Ну да на все воля судеб. Сейчас доедим тыквенный пирог (отличные пироги пекут в портовом трактире, хорошо, что я его в детстве не сжег, с меня сталось бы) и пойдем искать Чужого.

Это случилось во времена смутные и странные, когда дозволенным и доступным стало все, даже то, чего прежде не существовало вовсе — Тогда Он решил податься в колдуны. Не потому, что верил во всякую чертовщину, подобно многим «коллегам по цеху», ему нравилось чувствовать себя умным и хитрым, приятно было разводить доверчивых клиентов, готовых щедро платить за удовольствие быть обманутыми, за то, чего нет на самом деле…