Когда-то Сашка смотрел кино, в котором появившиеся ниоткуда обаятельные пушистые зверьки с лета завоевали сердца людей. Невозможно было представить, что эти создания могут причинить кому-то вред. Пока они не показали зубы. Зубы, форма и длина которых однозначно свидетельствовали, что забавные зверьки на самом деле хищники, способные лишь рвать и заглатывать добычу.
Наверное, она боялась, что я узнаю, какой именно она демон, думал Сашка. На ее месте он тоже бы тысячу раз подумал. Узнай он тогда, что она тот же самый демон, который искалечил его тетку, как бы он поступил? Этот вопрос не давал Сашке покоя.
Иногда ему казалось, что ничего бы не изменилось, но потом он вспоминал ужас, испытанный им в подвале тети Зины, и вынужденно признавался себе, что, скорее всего, больше не стал бы общаться с Лилией. А значит, она была права в своих сомнениях. Сомнениях, которые стоили им полтора года.
Дрогнувшим голосом Маша спросила:
— А помните?
— Помним, — ответили Андрей с Сашкой, думая каждый о своем.
От конюшен к ним возвращался Вайларк, ведя на поводу трех лошадей. Следом бежали собаки. При виде их лицо Маши стало пустое, она отвернулась. Сашка глянул туда, куда она смотрела, на далекую линию леса, обрывающуюся, по-видимому, у моря, и тяжело вздохнул.
Через час-другой он снова будет в своей квартире, где, собственно, и собирался дожидаться выздоровления матери, сообщение о котором ему пошлют в обычной стеклянной бутылке. Бутылку бросят через Врата на то самое поле, и от Сашки всего-то требуется каждый день ровно в шесть утра выглядывать в окно проверить, не зажгутся ли там ненадолго призрачные гигантские шторы. Вот и все обязанности на ближайшее время.
В кармане у него лежали подписанные тетей Зиной документы на пользование ее банковским счетом, так что и с деньгами не будет проблем. Всё, казалось, устроилось как можно лучше, не считая матери в госпитале и тетки в тюрьме, но даже эти проблемы рано или поздно решатся. Хуже было то, что Сашка не понимал, что ему делать дальше.
«Будьте осторожны в своих желаниях, они могут сбыться», — вспоминал он каждый раз, замечая что-то для него непривычное, чего просто не было там, куда он сейчас возвращался. Детская Сашкина мечта о другом мире лежала вокруг — он полной мерой получил что хотел. Это был настоящий и очень хороший мир. Здесь жили, в общем-то, довольно славные люди. В то же время здесь погиб его отец и чудом осталась в живых мать. Да и самого Сашку трижды почти убили. И всё из-за того, что кто-то решил — он может быть опасен. Это больше всего бесило его, это самое может быть.
Как можно решать чью-то судьбу, основываясь на таком шатком фундаменте? Сашка отказывался это понимать. Объяснением этому могла быть лишь трусость, почти патологическая, но даже трусость должна на что-то опираться. На факт, миф, легенду, что угодно — Сашке подошло бы любое объяснение.
У него, правда, было одно предположение. Утром того дня, когда за ними явился Хавелок, тетя Зина упомянула в своем рассказе, что Сашкин отец слишком долго, с ее точки зрения, жил рядом с Сотерисом. Это был примечательный факт, потому как именно он подвигнул Совет на подписание Договора. Видимо, имелось в истории этого мира что-то такое, что превращало предположение Совета о ребенке-чудовище в реальность.
Сашка спрашивал Вайларка, не было ли здесь когда-либо случая, чтобы Сотерис свел кого-то с ума. Ментор ответил, что доказанных случаев не было, а за слухами Сашке следует записаться в библиотеку. На другой вопрос, о биографии отца, он отправил Сашку в императорский архив. По голосу Ментора было ясно, что ничего выдающегося он там не найдет.
Мысль копаться в слухах Сашку не привлекала, а биографию вполне может рассказать мать. Но что проку в биографии? Это ведь не слова очевидца! Очевидец же из матери никакой — встретились, поженились, через пару лет муж погиб. И даже реабилитация его невозможна из-за недостатка данных, как успел вслед за судьей дать понять Вайларк.
Получалось, что в глазах этого мира Сашка хоть и герой, но по-прежнему сын ужасного преступника, что радости ему не доставляло. Поэтому он понятия не имел, где жить и в каком университете учиться, и вообще надо ли ему учиться, а то, может плюнуть на всё и стать каким-нибудь солдатом удачи. С другой стороны, Сашка успел понять, что рубить людей в капусту — не его призвание, и если иметь с ними дело, то лучше их лечить. О своих сомнениях он друзьям ничего не говорил, и они были уверены, что он собрался жить именно здесь.
Андрей же, казалось, успел поселиться здесь и сердцем, и душой. Он не расставался с самоучителем и наотрез отказался посетить родителей, сославшись на Врата и заявив, что жить хочет долго. Маша согласилась передать от него привет и наилучшие пожелания. Андрея очень огорчило известие, что она, как и Сашка, не собирается в ближайший месяц составить ему компанию в Хальмстеме.
— Не могу поверить, что случилось с нами за три года, — сказала Маша. — И не могу придумать, как объяснить родителям, где я была и куда собираюсь отбыть. Для них я ведь до сих пор на съемках!
— Вот видишь, поэтому надо побыстрее спрятаться в Университете! — наставительно произнес Андрей. — Кстати, ты придумала, на кого будешь учиться?
— Придумала, но не скажу.
— Вот так всегда, — сказал Андрей. — Ну а ты? — спросил он Сашку.
— Если хватит ума на вашу латынь, то наверно стану врачом, — сказал Сашка. — Намахался я мечами на всю оставшуюся жизнь!
— Не зарекайся, — тихо сказала Маша.
Шагнув вперед, она взяла под уздцы одну из лошадей, которых подвел к ним Вайларк. Андрей через секунду сидел на другой, с опаской косясь на собак.
— Когда ты наконец откроешь в себе сердара? — бросила ему Маша насмешливо.
Ничего не ответив, Андрей пустил коня шагом, потом галопом, и, придержав его, остановился в стороне. Вайларк протянул Сашке поводья третьей лошади.
— Мария знает дорогу, — сказал он. — Я же должен возвращаться.
Он смотрел так, словно хотел что-то добавить, и Сашка решился.
— Ментор, как вам удалось всё это время… оставаться на службе? — спросил он, пристально глядя в изрытое морщинами лицо. После паузы, он добавил, очень тихо: — Это ведь вы послали мне раковину, да?
Вайларк склонил голову, что можно было принять за кивок.
— Чтобы драться как сердар, не обязательно быть сердаром, мой мальчик, — мягко произнес он. — Как и делать прочее из того, что они умеют; я не устаю учить этому людей. Способности сердаров приукрашены в легендах… Дела описаны точнее, но ведь по ту сторону Границы люди творили дела не лучше, когда столкнулись с тем же. Так что сердары такие же чудовища, как твой отец преступник… — Вайларк запнулся.
