— Хорошо. Признаю. Но пойми, ты ведь уже не девочка, что верит в сказки, и нужно думать о благе семьи. Думать о будущем. Да и потом, ты ведь действительно очень красива. Словно распустившийся редкий цветок в самом-самом расцвете…
— Что собирает насекомых со всей округи, — перебиваю и договариваю. — Нахлебников много, Ян. А я такая одна.
— Но были же среди них и те, кому ты действительно понравилась.
— Ага, редкая диковинка, — фыркаю. — Ну уж нет. Диковинкой я быть точно не собираюсь, даже если за этой диковинкой будут ухаживать. У мебели нет голоса, знаешь?
— Знаю.
— А у меня есть.
— Но ведь…
— Яна! — прикрикнула я. — Я не выйду, замуж следуя чужой воле, даже под страхом смерти! Это я выберу себе мужа, я сама выберу, кому подчинюсь и кому доверю свою жизнь. Мой голос, он мой! Моя жизнь, в моих руках! И никто не посмеет меня к чему-то принудить!!! — Яна отшатнулась, а я заметила в отражении зеркала как вспыхнули мои глаза. — Ой. Прости… — отшатываюсь, опуская руки.
— Ничего, — качнула она головой, уже привыкшая к подобным всплескам. Они были не такими уж и редкими, как хотелось бы. — Но послушай… Ты так можешь очень легко упустить свой шанс и останешься в девах, — уже тише сказала она. Чем мне нравилась Яна, так это тем, что она не боялась со мной спорить. Нет, она признавала во мне главу и понимала, что я и зашибить могу, но мы были больше подругами. У меня из-за моих странностей очень узкий круг общения. Многие девушки просто не понимали меня, другие сторонились, называя странной, а третьи… Третьих я даже за людей не считала.
Так что я была очень благодарна Яне, пусть и всего лишь служанка, но она стала той подругой, с которой можно посидеть и поговорить ни о чем за чашечкой чая. Она знала если не все, то многие мои секреты и выходки и нередко их покрывала. А на «вы» она относилась для галочки или при чьем-то присутствии, в остальном я хотела неформального стиля общения.
— Не упущу, — дернув головой, заправляю локон волос за ушко. — К тому же, мне всего пятнадцать. Я знаю, что мои ровесницы, особенно из знатных родов, уже ищут себе мужа, но я не они, и не дам отцу за меня решать. Я выйду лишь за того, кого Я посчитаю Достойным.
— Да?
— Да.
— А если отец тебя выгонит?
— Скорее замок на дверь повесит.
— Но тогда как же так? Ты отказала всей местной знати, которая решила попытать с тобой счастье. — я лишь фыркнула, а она, чуть подумав, добавила. — Да и не только местной.
— Ян, мне прокомментировать твои слова?
— Не надо, — стушевалась девушка, прекрасно знающая, как я могу ругаться. Высокородной женщине не положено знать такие слова? Ничего не знаю! Подвыпившая охрана караванов, отдыхающая в трактирах, может научить и не такому.
— Ян, я хочу, чтобы мой избранник действительно меня полюбил и подарил так желанную мне свободу. Понимаешь, от их льстивых слов у меня сердце рвется, оно ведь чувствует ложь, наш мир ей буквально пропитан! На любых мероприятиях, эти улыбки, слова… как же меня это…
— Я понимаю, — грустно кивнула она.
Яна понимала, что, может, родители меня и любят, но я чувствую себя словно в клетке. Постоянные встречи, балы, манеры и этикет, обязанности, которых я просто не понимала! Делай то, делай это, веди себя так. Как же меня достали все эти напыщенные лживые свиньи, жаждущие набить свои карманы, заработать авторитет и, по возможности, полить грязью других. Все это Яна понимала, и ей оставалось лишь молча сочувствовать. А я… Иногда мне так хотелось дать по лицу собеседнику, что и происходило. Не знаю, что со мной не так, но сама моя суть кричала о том, чтобы я не смела клонить головы. Иногда… кровь так бурлила, что, казалось, порвет вены. Доходило до того, что я поднимала руку на отца.
— Но даже так, где вы такого найдете?
— Да хотя бы Алан.
— Что? — она замерла, а глаза расширились. — Этот наглый сын купца?
— Он самый.
— Эх…
— И не нужно мне напоминать о том, какой он. Ведь я могу напомнить, что он единственный, кто вообще со мной играл, когда я была слепа. И вообще, он очень добрый. И статус у него какой-никакой есть.
— Молчу-молчу. Но вы же знаете, что он уже давно уехал из города и до сих пор не появился.
— Вообще-то, он в Каире.
— Откуда знаешь? — Яна вновь удивилась, а я молча потянулась к шкафчику, из которого вынула одно из писем. — А я-то думаю, что за странные письма, — многозначительно протянула подруга.
— Ты не подумай. Мы с ним просто близкие друзья, не более. А привела его в пример, показывая, что в этом мире есть достойные мужчины.
— А почему только в пример? — заинтересованно подалась она вперед.
— Ни он меня, ни я его не рассматриваем как партнера просто потому, что мы вместе выросли и воспринимаем друг друга как брата и сестру. Хоть он и старше меня…
— А-а-а-а.
— Да и избранница у него вроде наметилась.
— А может, дело в том, что твой отец запросто может уничтожить его дело? А еще, именно из-за твоего отца Алану пришлось уехать.
— И это тоже, — нехотя договариваю — но вообще, у меня еще все впереди!
— Обязательно, — улыбнулась Яна, выбирая из шкафа одежду.
Так, слово за слово, Яна помогала мне приодеться и прихорошиться. Но глядя в зеркало, только хмурюсь, ведь из него на меня смотрела уже не я. Беленькие под слоем пудры щеки, накрашенные губы, подкрашенные брови, белый лоб, заплетенные в короткую толстую косу волосы.
Через двадцать минут к дому подъехала карета и мы всей семьей встречали на пороге гостя.
— Прошу, будь сдержана хотя бы сегодня, — тихо прошептал мне отец сквозь зубы. С каждым годом мои с ним отношения складывались все хуже и хуже. — Инвальд — человек из королевской знати и ссориться с ним нам нужно в последнюю очередь.
— Тогда, лучше бы я осталась в комнате. Ты ведь так и не сказал, о чем вы переписывались и зачем он прибыл, — так же тихо прошептала я, бросив надменный взгляд на отца. — И сдается мне, что говорить вы будете не о плюшках.
Ответа не последовало. Отец лишь принял гордую позу, а из кареты показался сам гость. Мужчина двадцати пяти лет, в строгом костюме. Аристократичное овальное лицо с медовой улыбкой на губах. Цепкий взгляд зеленых глаз, острый нос, рыжие волосы, беспорядочно свисающие до плеч. На каждой руке у него были по два кольца и по браслету, причем, все эти украшения явно стоили круглую сумму. Вот только что-то не давало мне в них покоя. Какое-то назойливое чувство в глубинах сознания. Мельком глянув на все это в магическом спектре, я убедилась. Все украшения на нем являются артефактами. Но зато понятно, почему он без охраны, с такими-то вещами на руках за свою безопасность он может не переживать. Удивительно, что с ним не приехал маг. Или приехал, но остался в карете?
— Приветствую вас, Инвальд Нот, — сделал шаг вперед отец и слегка поклонился.
В ответ гость так же отвесил легкий поклон.
— Приветствую вас, граф Амрен, — его голос очаровывал и заставил сердце замирать. Весь мой негативный настрой словно смахнуло рукой, а глаза заблестели. Когда мы пересеклись взглядами, я покраснела и постаралась отвести взгляд, а сердце сменило ритм и забилось с новой силой.
— Позвольте пригласить вас в дом, — сделав шаг в сторону, отец приглашающе показал рукой на дверь. Когда Инвальд проходил мимо меня, он бросил в мою сторону заинтересованный взгляд. В этот момент участок кожи под печатью ужасно начал зудеть. Опустив глаза, я мельком посмотрела на татуировку, которая испускала легкое свечение, что было нехарактерно. Насторожившись, я взяла себя в руки и последней вошла в дом. Когда я дошла до гостиной, отец уже представлял нашу семью. Маму, моего маленького трехлетнего брата и под конец меня.
После этого мы расселись и под чай с прекрасной выпечкой начался разговор. Он шел о деловых делах, о ситуации в столице, о мире, а потом он плавно перешел на личную жизнь. Каждое слово Инвальда сопровождалось отголоском неприязни в моей душе, но при этом, в голове гулял сладкий ветер, располагавший к этому хорошему и душевному человеку. И вообще он очень красивый. Странно, что это со мной?
