Сейчас он завидовал Маркедонову с Некипеловым. Эти двое, действительно, открыли детективное агентство «Сокол» и расследуют пропажи, проверяют супругов заказчиков на верность/неверность, но, при этом, вообще ни перед кем не отчитываются, просто ходят на работу, когда захотят, большей частью наслаждаясь беззаботной жизнью. Некипелов даже как-то обмолвился во время их с Савушкиным вечерних посиделок, что хочет обсудить с Точилиным перспективу своего отпуска в Таиланде.
В течение полугода, когда детективное агентство, якобы, встанет на ноги и «официально заработает» семь-восемь миллионов, Маркедонов должен будет вложить эти деньги в сеть аптек Петра Горенко, брата Валентины. Тот тоже осторожничает и делает всё честно, но после такой инвестиции можно будет законно расшириться, запихать туда даже больше денег, а потом, якобы, сэкономить на строительстве и так далее, до кристаллической чистоты легализовав ещё миллиона три-четыре.
Как говорила ему Валентина, через пару лет можно расширить бизнес до таких масштабов, что в бухгалтерии можно будет «найти» хоть двадцать миллионов. И вообще, если они будут преуспевающими бизнесменами, то легализация денег не станет серьёзной проблемой. Главное ведь — налоги вовремя и честно платить.
— Поехали, — забрал из лотка принтера бумаги Савушкин.
Вострина проследовала за ним, на парковку у РОВД.
После нажатия на брелок, тренькнула сигнализация и Савушкин сел в свой новенький Морт Бондео тёмно-синего цвета.
— Так ты капитан, говоришь? — спросила Октябрина, садясь на переднее пассажирское сидение.
— В кредит взял, — объяснился Степан.
— Ага… — кивнула московская особистка.
Заведя машину, Степан указал координаты во встроенный в приборную панель навигатор, после чего выехал с парковки и следовал инструкциям этой умной штуки, которая, при условии оплаты ежемесячной подписки в триста рублей, выстроит маршрут мимо пробок и различных традиционно трудных участков города.
— Чем у вас в городе можно заняться? — решила завязать беседу Октябрина.
— Ты, наверное, не удивишься, — повернул Степан на перекрёстке, — но я не знаю. Как выпустился из института и пришёл в РОВД, меня сразу окунули в один бесконечный аврал, полный переработок и недосыпа. И, с тех пор, я так живу. Я нигде не был лет десять. Сейчас вспоминаю и удивляюсь, как я жениться умудрился и детей завести…
— Женат? — переспросила Октябрина.
— Не, — покачал Савушкин головой. — Развёлся недавно.
— А чего так? — спросила фээсбэшница.
— «Времени мало уделял», «постоянно на работе», «дети отца не видят» — ну, ты знаешь, наверное, — вздохнул Степан.
— Понимаю… — поддержала его Вострина. — А сейчас что? Как так получилось, что попал в особую группу?
— Зачем тебе это знать? — спросил Степан.
— Просто, поддерживаю беседу, — съехала Вострина.
— Тогда расскажи что-нибудь интересное, пока едем, раз беседу поддерживаешь, — усмехнулся Савушкин.
Пока ехали по адресу, фээсбешница рассказала какую-то историю из курсантской молодости, абсолютно неинформативную, но, в чём-то, интересную и увлекательную. О неком пареньке, ловко и безнаказанно подставившем одного особо подлого офицера перед комиссией.
— Выходим, — сказал Савушкин, остановив машину.
Потерпевшие проживали в многоэтажном доме и сейчас, вероятно, на нервах. Степан тоже был бы на нервах, похить кто-нибудь его дочь. Но сам он был спокоен, потому что почти непрерывно следил за состоянием девушки, которую похитили с целью выкупа два идиота, попавших на большие бабки и не придумавших ничего лучше, чем похитить однокурсницу и требовать за неё выкуп. Идея, сама по себе, была гениальной, но эти дегенераты прятали девушку в квартире покойной бабушки, а в первый день не догадались связать похищенную, из-за чего Степан получил отличный вид на улицу под домом и на табличку с названием улицы и номером дома напротив.
Похищенная сейчас сидит привязанной к стулу, с фингалом под левым глазом, но зато её кормят и ни к чему не принуждают.
В сумочке Востриной зазвонил телефон.
— Квартира потерпевших на седьмом этаже, договаривай и пойдём, — сообщил ей Савушкин.
— Ага, — ответила Октябрина и взяла трубку.
Она говорила меньше минуты, после чего убрала телефон обратно в сумку. Савушкин пошёл к двери подъезда, но затем услышал знакомый звук извлечения пистолета из кобуры, начал разворачиваться и ощутил спиной что-то узкое и металлическое.
— Не двигаться, — сказала Октябрина. — Руки за голову.
На руках щёлкнули наручники. Степан не стал ничего говорить, и без того всё прекрасно поняв. Достоверно выявили, спешно сделали выводы и решительно пресекли.
Спустя несколько минут, он уже ехал на заднем сиденье своей машины. Вострина вела машину уверенно, но не сумела настроить навигатор, поэтому использовала 4Give со своего телефона.
Обратно они приехали спустя двадцать минут и во дворе РОВД стоял броневик ФСБ, а вокруг него ходили люди в боевой экипировке, то есть в бронежилетах, касках, масках и со штурмовыми винтовками в руках.
— А вот и они, — заулыбался подполковник Воровских. — Грузите его в кунг.
Капитана Савушкина, скорее всего, уже бывшего, взяли под руки и потащили к броневику. Спустя секунды, он оказался в полутьме «душегубки» бронированного грузовика, где уже находились Горенко и Точилин.
— И тебя нашли, — усмехнулся майор.
— Рот закрой! — приказал ему один из «спецназеров». — Молча сидеть всем!
Савушкина усадили на металлическую сидушку и приковали наручниками с цепью к кольцу, приваренному к полу. Видимо, у них в порядке вещей перевозить задержанных, раз тут всё схвачено.
Минут сорок спустя, в «душегубку» забрались все боевики, подвинув их в самую глубину.
Броневик тронулся и поехал в неизвестном направлении.
//Российская Федерация, г. Владивосток, 17 августа 2021 года//
Я вошёл в куклу и открыл её глаза. Какого-то хрена увидел пол. Что-то не так.
Медленно поворачиваю голову и вижу, что в кабинете никого нет, хотя сейчас разгар рабочего дня. Вторник же ещё, а федеральных праздников нет. Но ментов не видно.
Зато видны следы погрома. Бедный кактус лежит на полу, пустые лотки для папок, листы бумаги валяются, сейф вскрыт, внутри пусто — полный пипец.
Взяли, значит…
Но обо мне и Эстрид в ФСБ не знают, раз просто так бросили куклы на полу. Занимательно, сука…
Времени нет.
Разрываю связь с куклой и ору:
— Эстрид! Срочно в куклу!
Некромистресс смогла активировать куклу лишь спустя минут семь, так как уже давно не пользовалась ритуалом и симпатическая связь с куклой слегка ослабла.
— Что будем делать? — тихо спросила она меня.
— Надо убираться отсюда, — сказал я. — За мной.
Через двери уходить невозможно, потому что ручки слишком высоко, а ещё менты склонны запирать кабинеты, в которых только что произошло задержание. Интересно, а что на это сказало начальство Точилина? Хотя, если ФСБ, то менты только и могут, что промолчать в тряпочку.
Ладно, жаль ребят, но что поделать? Всё же, придётся искать себе кого-нибудь нового…
— Надо лезть через окно, — увидел я возможный выход.
Решётка, конечно, есть, но мы же долбаные куклы — пролезем!
Сначала залезли на стул Горенко, затем на стол Горенко, по нему перешли на стол Савушкина, а оттуда на подоконник. Повезло, что лето, повезло, что кондиционера нету и окно приоткрыто.
— Смотри, что могу, — с усмешкой произнёс я, глянув на Эстрид.
Хватаюсь за створку окна, упираюсь спиной в раму и что есть сил дёргаю. Сил было немного, но их хватило, чтобы расширить просвет до приемлемого размера. Пробую просочиться — получилось. Подав руку Эстрид, я вытягиваю её наружу.
— Что теперь? — спросила она, когда мы выпрыгнули в траву под окном.
Здесь живая изгородь, поэтому с парковки нас не видно, что даёт нам кучу времени для принятия решений.
— Думаю, надо замаскировать куклы понадёжнее и ждать глубокой ночи, — ответил я некромистресс.
