Ильмадика собиралась исполнить это желание.
— Я позвала вас сюда, потому что вы особенные. Не такие, как все. Вы трое — Избранные. Единственные, кто способен на то, что другим не по силам.
Работать с детьми было проще, чем со взрослыми, — хотя суть, на самом-то деле, не отличалась. Амброус, Килиан, Эрвин, Йоргис, Шнирке, — все они хотели видеть себя Избранными так же, как и эти трое мальчишек с горящими глазами. Но в то же время пообещай она им это прямым текстом, и ни один бы ей не поверил. Каждому из них приходилось подбирать свои собственные слова. Но в глубине души каждый хотел одного и того же.
Быть особенным. Такое простое, такое нелепое желание. Быть особенным — для неё и для мира.
И никто из них в своем тщеславии не задумался о том, что если особенные все, то не особенный никто.
— Но Госпожа, — несмело подал голос восьмилетний, — Что мы можем? Мы же слабы. Бессильны.
Умный мальчик. Ильмадика в его возрасте таких вещей не понимала.
Жизнь преподала ей такие уроки позже.
— У вас будет сила, — заверила его богиня, — Вы же Избранные. Сила ваша по праву. Разве не так? Следуйте за мной, и овладеете возможностями, каких большинство не могут и представить себе.
Заметка на будущее: ввести в обиход более удобоваримый альтернативный термин для магии, чем «псионика».
Как насчет «Чудеса»?
— И это еще не все, — продолжала она, — Сколько взрослые смотрели на вас сверху вниз? Просто потому что они больше и сильнее. Вы хотите, чтобы это прекратилось?..
Богиня обвела взглядом аудиторию, отмечая восхищение в глазах мальчишек.
— Кто из вас самый смелый? Пусть подойдет ко мне.
Казалось, они сейчас поубивают друг друга за право к ней подойти. Каждый хотел показать, что именно он — самый смелый.
Но в планы Владычицы драка не входила.
— Спокойно, господа. Я верю, что вам всем отваги не занимать. И подойти ко мне вы можете все вместе.
Точно рассчитанный момент. Они уже успели почувствовать сладкий вкус конкуренции. Но еще не успели выплеснуть энергию в примитивном мордобое. На этот потенциал у Ильмадики были большие планы.
Пока же трое будущих адептов подошли к ней, выстроившись в неровную шеренгу. И рассеяв белой пылью тонкую золотую цепочку, Владычица начала творить свою ворожбу.
Щедро вливая полученную энергию в тела детей, она изменяла их, вылепляла из них тот образ, что стоял перед её внутренним взором. В сиянии её чар они росли на глазах, будто зрачок кота, готовящегося к прыжку. Затрещала, разрываясь, одежда, слишком маленькая для их нового обличья.
И вот, минуты спустя, на месте трех милых детишек стояли трое прекрасных молодых мужчин. Высоких, мускулистых, с гладкой кожей и правильными чертами лиц слегка восточного вида, — к восточным мужчинам Ильмадика питала слабость еще в Дозакатные времена. И все же, в них оставалось достаточно от их прежней внешности, чтобы они могли поверить, что именно такими должны стать, когда вырастут.
— Вы ведь хотели быть взрослыми, неправда ли? — лукаво подмигнула Ильмадика, наблюдая, как её новые адепты оглядывают себя.
Да. Они принадлежали ей — с потрохами. Осталось лишь закрепить эффект.
Познакомить их с новыми для них реакциями их тел и навсегда запечатлеть их на себя.
— Время вам, мои дорогие рыцари, почувствовать, что такое быть по-настоящему взрослыми, — добавила Владычица, одним движением ослабляя завязки платья.
И красный бархат упал к её ногам.
Обнаженный мужчина неспособен скрыть своей реакции на красоты совершенного женского тела, — впрочем, не сказать чтобы и без того богиня сомневалась в своей способности завлечь любого из них. Сейчас она подарит им лучшую ночь в их жизни; ночь, которую они не забудут никогда. А чтобы это повторилось, им придется заслужить её благосклонность.
Кто-то назвал бы это проституцией, но Владычица предпочитала термин «инвестиции».
Один из новых адептов, ныне выглядевший как аристократически-бледный готический брюнет, сориентировался первым. Подойдя к Ильмадике, он крепко обнял её и поцеловал в губы. На вкус богини, его поцелуй был слишком жестким, а объятие неуклюжим, но она не позволила ему и на секунду это почувствовать. Напротив, ее тело откликалось, как будто сейчас с ней был лучший мужчина в её жизни.
Как и предыдущие двадцать.
Мягко, незаметно Владычица начала брать инициативу в свои руки… И тут их грубо прервали.
Звон разбитого стекла. Грохот выстрела. Вспышка боли, пронзившая висок.
Ильмадика ненавидела, когда ей стреляли в голову. Почему-то все, кто сталкивался с регенерацией Владык, первым делом думали, что голова может быть их уязвимым местом. Что ж, первые ее подопытные действительно обладали такой слабостью. Ильмадике пришлось приложить немало усилий, чтобы отделить восстановление мозга после механических повреждений от ментальной стагнации из-за отката формирующихся нейронных связей. Но она с этим справилась, и после этого пули в голову ничего кроме раздражения у нее не вызывали.
Еще до того, как зрение восстановилось, Владычица взмахнула рукой, ориентируясь на эмоциональный фон. И двое людей в штатском, бесстыже подглядывавших за ней через окна, влетели в помещение.
О, как ее новые адепты на них набросились! Поистине, лучший способ увидеть по-настоящему дикого зверя — помешать мальчишке, едва-едва осознавшему свою сексуальность, на самой грани исполнения его мечты. Право же, в этот раз мятежники сыграли на руку ее планам, как никогда не сыграла бы даже она сама.
— Мои рыцари, вступитесь за мою честь! — крикнула она, взмахивая рукой.
Три клинка, созданных из сверкающих силовых полей, появились перед ее новыми адептами. Пусть. Пусть почувствуют вкус подвига. Из героев выходят отличные слуги.
Тем более что ее новая, экспериментальная троица адептов значительно превосходила простых людей силой и скоростью. Выучки им недоставало, но по сути дела, они постоянно находились в боевой форме. Глобальная перестройка организма имеет свои преимущества.
А главное, противники видели, что сражаются с детьми. И при всей своей подготовке не готовы были хладнокровно бить на поражение. Идиоты. Они не понимают, что нет на свете более безжалостных убийц, чем дети.
Силовой клинок рассек ствол винтовки, которой пытался прикрыться тот мятежник, что ранее стрелял в нее. Еще удар — и сразу два клинка пронзили его грудь. С легким запозданием Владычица поняла, что может не успеть отдать еще один важный приказ.
— Взять живым!
Второй мятежник все-таки попытался перейти в контрнаступление. Шпага в его руке оставила рану на боку не ожидавшего такого адепта, заставив его вскрикнуть от боли. Ильмадика подумала, что когда она будет лечить раненого, нужно передать ему девять частей нежности и заботы на одну часть эротизма и сексуальности. Тогда остальные еще позавидуют, что ранили не их.
И будут еще больше готовы рисковать ради нее.
Мятежник допустил серьезную ошибку. Он дал противникам напасть на него одновременно. Даже будь они вооружены обычным оружием, даже самый лучший на свете мастер фехтования не смог бы отражать удары сразу трех бойцов. Раз, два — и силовой клинок отсек ему кисть руки. Три — и удар по голени заставил его рухнуть на колени.
Ильмадика чуть поморщилась. Из однорукого калеки выйдет плохой слуга, а тратить силы на лечение какого-то раба ей совсем не хотелось. Впрочем, главное, ради чего она приказала оставить в его живых, она все-таки получит.
Жестом отстранив одного из своих новых адептов, Владычица положила руки на виски пленного. Сейчас он расскажет ей все.
— Именем Ильмадики, открыть ворота!
Тэрл никогда не считал себя слабым человеком. Но сейчас чувствовал, что сил его тела не хватает, чтобы тащить тот груз, что он взвалил на себя.
Когда единственный выживший из солдат, отправленных проследить за Владычицей, сообщил о том, что случилось с остальными, первым порывом гвардейца было попытаться силой прорваться через ворота. Очевидно было, что их вот-вот найдут, и тогда им несдобровать.
